Сергей Степанченко: Богомолов предложил мне роль борща

Актёр рассказал о прошлом и настоящем знаменитого «Ленкома»

Народный артист России Сергей Степанченко без малого 40 лет служит в театре «Ленком» Марка Захарова. Не удивительно, что многие вопросы, заданные ему во время встречи со слушателями Академии Никиты Михалкова, были связаны именно с этим театром.

Ничего страшного с театром не происходит

— «Ленком» снова оказался без главного режиссёра. Алексей Франдетти покинул театр. Как думаете — почему? Что сейчас происходит в театре?

— «Ленком» — драматический театр. Он, конечно, не может проглотить такое количество мюзиклов, которые Алексей Борисович Франдетти готов делать, и делать классно. Вот наша последняя премьера «Кабаре Пушкин», в которой я тоже принимаю участие, — это большого мастерства постановка. Алексею Борисовичу требуется свой театр, с особым укладом и эстетикой. Конечно, мне немного жаль тех времён, когда главным режиссёром театра был Марк Анатольевич Захаров, но жизнь продолжается. Поверьте, ничего страшного с театром не происходит, мы продолжаем трудиться. Есть директор театра Марк Борисович Варшавер. Он живёт театром и очень деликатно осуществляет репертуарную политику театра, советуется с худсоветом. Такое коллегиальное управление театром на данном историческом отрезке — самое безопасное. Так что беды в театре нет.

— Вашим первым спектаклем в «Ленкоме» был «Тиль». Почему его не восстанавливают, как некоторые прежние спектакли?

— Есть много прекрасных спектаклей, которые достойны того, чтобы их вернули, но надо и новые делать. Однако на это не всегда хватает сил, смелости, дерзости, таланта. Что касается «Тиля», то сейчас просто не время его возрождать. Этот спектакль появился в моём репертуаре, когда я пришёл в «Ленком». Сначала играл брата торговца пивом, но вскоре получил вторую главную роль — Ламме Гудзака. У нас был эпизод, когда Ламме запрыгивает на грудь Тилю, его играл Коля Караченцов, и он с ним танцует. Я тогда поменьше был, чем сейчас, но не сильно, и предложил облегчить мизансцену, но Коля сказал: «Нет, давай продолжим». Я шарахнул со всей дури ему на грудь, он, конечно, скрипнул коленками, но ничего, выдержал и танцевал со мной все спектакли. Коля был очень спортивным, очень подготовленным. Трудности, которые подваливала ему жизнь, в том числе в виде меня, его не пугали.

 

Богомолов предложил сыграть московского борща

— Константин Богомолов одно время работал в «Ленкоме». Как относитесь к его творчеству?

— Константин Юрьевич — архиталантливый человек. Свой первый спектакль «Приворотное зелье» он делал со мной. Спектакли Богомолова вы ни с какими другими не спутаете. На сцене он делает порой вещи, которые раньше были непозволительны, но он их делает художественно привлекательными. Однажды Константин меня спросил: «Сергей Юрьевич, кого вы хотите сыграть?» Я ответил, что Отелло, а он: «А давайте вы сыграете московского борща. Есть пьеса, где действуют блюда: например, как борщ взаимодействует с пюре, с котлетой». То есть человек захотел сказать своё слово в театральном искусстве. И он его говорит. Я бы всем советовал посмотреть его постановки. Иногда люди уходят, на что Костя говорит: «Уходят, потому что узнают себя». Может, он прав. Вообще-то зал в его театре всегда переполнен. Значит, это им интересно.

 

Сказать, что я неверующий, нельзя

— Вы считаете себя человеком верующим?

— Я бы не стал рядиться в такого истово верующего человека, осталось во мне советское наследие. Хотя сказать, что я неверующий, нельзя. Когда отпевали мою маму в храме, я был благодарен, что есть священник, который может сказать: «Господь, возьми рабу Божию». В остальные дни я не так часто вспоминаю Господа, разве что в минуты безумной радости или когда иду мимо храма: захожу, чтобы поставить свечку. Конечно, мне необходимо самообразовываться в этом вопросе.