Тимофей Гриднев: «Бульдозерная выставка» — это не противостояние, это акт идентификации

До 22 октября в Q-ART Gallery проходит первая часть двухсерийного выставочного проекта «Беляево — Измайлово. Коллекционер Тимофей Гриднев вспоминает свою встречу с организатором «Бульдозерной выставки» Оскаром Рабиным и о том, как выставка повлияла на советское искусство.

Как «Бульдозерная выставка» повлияла на советское искусство в целом и на андеграунд в частности? 

Никто не мог себе и представить, какой резонанс произведет этот субботник на беляевском пустыре. Весь мир отреагировал на подобное «наведение порядка». Фотографии события и разоблачительные статьи появились в центральных зарубежных газетах и журналах. Главный эффект состоял не только в том, что был освещен акт вандализма в отношении неугодного искусства в СССР, но и в осознании того, что такое искусство, отличное от установленных стандартов, действительно существует. Одним словом, надо было срочно исправлять ситуацию — сохранить миролюбивое лицо социализма. Через 15 дней была санкционирована выставка в Измайловском парке, в которой приняли участие более 100 художников. Руководство СССР смирилось с существованием «другого искусства» и, чтобы не допускать повторений «Бульдозерной выставки», предоставило место для «назревшего самовыражения». 

Удалось ли вам пообщаться с кем-то из участников «Бульдозерной выставки», ее современниками, очевидцами? Какие истории вас поразили или вам запомнились больше всего? 

В 2017 году, в Париже, я встретился с Оскаром Рабиным. Это была очень интересная встреча, но, скорее, больше для меня. Оскару Яковлевичу было уже 89 лет. И я не посчитал возможным долго допытываться у него о событиях 1974 года. Но я был счастлив, что встретился с легендой. Перед нашей выставкой мы общались с Сергеем Бордачевым, который был одним из художников, демонстрировавших свои работы в Беляево. Он был на открытии, мы взяли интервью у непосредственного участника тех событий, когда мы его смонтируем, оно будет размещено на сайте галереи. Самым интересным в рассказе Бордачева был сюжет о спасении Оскара Рабина. Действительно, существует множество фотоматериалов, которые иллюстрируют, как Рабин бросался на ковши бульдозеров либо ложился перед ними, чтобы защитить свои работы и работы своих коллег. И в один такой момент, как рассказывает Сергей Бордачев, ситуация была крайне опасна. Бульдозер, сгребая землю, наполовину засыпал Оскара, и Бордачеву пришлось буквально оттаскивать его из-под гусениц.

Кажется, что «Бульдозерная выставка» — о противостоянии. Откликается ли вам эта мысль? 

Нет. «Бульдозерная выставка» — это не противостояние, это акт идентификации. Уверен, если бы не было бульдозеров, то через пару часов все бы мирно разошлись с беляевского пустыря, и это событие осталось бы практически незаметным. Но как социальная среда влияет на искусство, так и искусство влияет на социальную среду. И не всегда они находятся в гармонии. Произошел конфликт, который дал хоть и не широкую столбовую, но вполне сносную дорогу для неофициального искусства в СССР. До этого не было даже тропинки.

Каких авторов мы можем увидеть на первой серии проекта «Беляево — Измайлово. Нонконформизм из коллекции Q-ART»? По какому принципу вы их выбрали и в чем особенность каждого из них? 

В экспозиции три зоны. Первая — это картины художников, которые участвовали в «Бульдозерной выставке». Мы старались подобрать работы 70-х годов. Здесь представлены Комар и Меламид, Бордачев, Рабин, Мастеркова, Жарких, Рухин и другие. Вторая зона — это художники, которые не пошли по разным причинам на пустырь в Беляево, но могли бы там быть. Это Янкилевский, Целков, Свешников, Неизвестный и другие. И третья зона — это первые представители «другого искусства», так называемая Лианозовская группа: Евгений и Лев Кропивницкие, Ольга Потапова и другие.

На ваш взгляд, почему Q-ART Gallery стал единственной институцией, подготовившей что-то к юбилею выставки?

Думаю, по той же причине, по которой многие художники московского андеграунда не откликнулись на участие в выставке на беляевском пустыре. 

Чего нам ожидать от второй части проекта — «Зеленый свет андеграунду»? 

Мы представим самые лучшие произведения московских нонконформистов, которые есть в моей коллекции. Познакомим наших зрителей с первыми именами московского андеграунда 70–80-х годов XX века.

Весь проект построен на вашей коллекции. Чем вас так привлекает советский нонконформизм и кого из авторов можно увидеть в ваших фондах?

Некоторое время назад я увлекся наивным искусством — искусством непрофессиональных художников. Не могу сказать, что у меня внушительная коллекция, но мне есть что показать. И совместно с галереей ГРОСАРТ мы сделали очень интересную выставку «Серьезное искусство», которая проходит в галерее «Артефакт». Признаюсь, что мы были поражены реакцией зрителей на работы наивных художников. Мы получили самые теплые отзывы, многие открыли для себя это искусство впервые. 

И я, конечно, предвижу вопрос: что общего между нонконформизмом и наивным искусством? Откуда возник такой полярный интерес? Признаюсь, я сам задумался над этим и очень быстро нашел ответ. Наивное искусство — это тоже искусство нонконформистов. Наивный художник по сути своей нонконформист. Он не подобен всем тем, кто его окружает. Он берется за кисти и краски, не имея знаний, и сначала получает одобрение от людей его круга, но чем дальше он всецело посвящает себя творчеству, тем больше он становится изгоем, странноватым и чудаковатым. Он также не подобен своим «коллегам» — профессиональным художникам. Он рисует по-другому, но он, в отличие от них, не стремится к признанию, он находит удовлетворение в самом процессе созидания. Над ним посмеиваются, как когда-то Пикассо посмеивался над Анри Руссо, но мы же теперь знаем, что картины обоих художников являются достоянием музеев мира. Пожалуй, только одно отличает российских наивных художников от художников-нонконформистов: у них не было «Бульдозерной выставки». 

Кто для вас коллекционер?

Помните слова Бреттона Джеймса в фильме «Уолл-стрит. Деньги не спят»: «Только одержимые и неуверенные в себе люди имеют желание коллекционировать». Пожалуй, добавить нечего. Коллекционер — самый ранимый и самый неуверенный в себе человек, хотя со стороны этого не скажешь. Он всегда сомневается, покупать или не покупать произведение искусства, вырастет ли оно в цене или нет, действительно ли оно достойно его коллекции, точно ли это не подделка, не слишком ли оно дорого. А после того, как он его все-таки купил, измучает себя вопросом, зачем он это сделал. Самое ужасное в том, что, не совершив покупки, он истерзает себя угрызениями совести, что пожадничал и упустил редчайший шедевр. Представляете, что пережили люди, собравшие огромные коллекции?

И одновременно коллекционер одержим приобретениями новых произведений. В этом есть некоторое ощущение исключительности от обладания тем, чего больше ни у кого нет. Это чувство порой толкает коллекционера на самые безрассудные поступки. 

Если вы спросите коллекционеров, согласны ли они с такими характеристиками, то они точно ответят: нет. И я тоже отвечаю: это не про меня. Но поверьте мне, как коллекционеру: это так и есть.