Ужасы Ледяного острова: ходячие мертвецы и епископы-колдуны Исландии

Исландия, с одной стороны, дальнее европейское захолустье, с другой — одна из самых благополучных стран мира, нечасто ассоциирующаяся с чем-то зловещим. Даже ее образ главного хранилища всех скандинавских эдд и саг, как правило, воспринимается достаточно позитивно. И мало кто вспоминает, что все эти сказания, как и предания более позднего времени, полнятся различной жутью: великанши-людоедки и живые мертвецы, морские чудовища и зловредные духи, а также колдуны, которые, прикрываясь духовным саном, взывают к обитателям обновленной Вальгаллы. В Исландии к суровым богам скандинавского Севера присоединяются демоны христианского ада. О том, во что верили жители этого острова в эпоху Средневековья, — в материале Андрея Каминского.

Обитель гигантов

Исландия находится на стыке двух частей света — будучи исторически и культурно частью Европы, географически она ближе к Северной Америке. Эта двойственность не могла не накладывать своего отпечатка на здешнее общество: вплоть до открытия Нового Света Исландия являлась самым отдаленным, если не считать еще более изолированной Гренландии, европейским поселением в Атлантике. Ощущению изолированности способствовала и суровая природа Исландии: окруженный холодным морем остров, покрытые ледниками горы, периодически извергающиеся вулканы. Естественно, что и духовный мир Ледяной страны сформировался весьма специфическим образом.

Царство льда и вулканического огня породило и мифы о Нифельхейме и Муспельхейме, мирах Льда и Огня, из взаимодействия которых, по скандинавским легендам, и родилась Вселенная.

Муспельхейм, мир изначального пламени, был населен огненными великанами, «сынами Муспелля». Именно они во время Рагнарека, Последней битвы, вместе с инеистыми великанами, чудовищами и мертвецами, как считалось, выйдут на бой против богов под предводительством огненного великана Сурта. В исландской «Книге о занятии земли» отмечен любопытный эпизод: некий Торвальд Волчья Пасть однажды проделал 150-километровое путешествие через внутреннюю часть Исландии, чтобы спеть хвалебную поэму (drápa) в честь великана огня. Это действо Торвальд совершил в самой большой пещере Исландии — Surtshellir, то есть пещере Сурта. Проведенные позже археологические исследования выявили в этой пещере следы жертвоприношений животных и иных культовых действий, посвященных, надо полагать, именно Сурту.

Это чуть ли не единственное более-менее надежное свидетельство поклонения великану в скандинавской языческой традиции — и не просто великану, но активному участнику разрушения мира, одному из ключевых антагонистов асов и ванов в Последней битве. Вскоре после принятия Исландией христианства ритуальные действа в пещере Сурта сошли на нет, хотя это не повлияло на амбивалентное отношение исландцев к великанам.

Йотунам, великанам нордической мифологии, в исландских сказках наследуют третли и скессы, мужские и женские персонажи, схожие с троллями континентальной Скандинавии. В разных сказках они отображены по-разному: например в сказке «Камень Скессы» третль и его жена скесса прославились тем, что похищали людей и пожирали их.

Так было до тех пор, пока в округе не появился новый пастор, который своими молитвами сумел отвадить чудовищ. Третль впоследствии насмерть замерз, когда пытался поймать рыбу, а его жена-скесса, случайно заставшая рассвет, обратилась в камень от колокольного звона. В других сказках скессы могли убивать людей и скот, а иногда похищать мужчин, чтобы брать их в супруги, как в сказке «Скесса Краука». Иногда также герой убивает великана и женится на его дочери, как в сказке «Грим из Западных Фьордов». Однако имеются и более позитивные примеры: например, в сказе «Йоун и скесса», где молодой крестьянин Йоун накормил детей великанши и за это получил ее поддержку и покровительство. Перед смертью скесса пожелала, чтобы Йоун похоронил ее, а взамен предсказала юноше долгую жизнь и достаток. В сказке «Скесса и рыбак» крестьянин также кормит детей скессы, а она показывает ему хорошее место, где можно пасти коней. Вообще во многих сюжетах общение с великанами, а чаще с великаншами, оборачивается для людей той или иной выгодой. Здесь мы видим исландскую версию весьма популярного фольклорного сюжета, когда человек приобретает богатство или удачу через общение с разными сверхъестественными существами.

Сокрытый народ и адские кошки

Но не только йотуны и скессы обитали на ледяных просторах Исландии. Так, в сказке «Грим и водяной дух» герой ловит на крючок сверхъестественное существо с телом тюленя и человеческой головой. Грим требует от водяного предсказаний в обмен на свободу, но злопамятный дух, освободившись, изрекает нечто больше похожее на проклятие, чем на предсказание. Грим и его семья вскоре тонут, в живых остается только его младший сын Торир, который дожил до старости… чтобы погибнуть от извержения вулкана. В другой сказке, «Тогда водяной засмеялся», исландский бонд (свободный крестьянин) также ловит водяного духа и держит его у себя, пока тот не расскажет, что заставило его трижды рассмеяться в доме бонда. Водяной отвечает, что его рассмешило то, что бонд хвалит жену, которая ему изменяет; что он бьет собаку, которая искренне ему предана; что он бранит кочку, о которую споткнулся, не зная, что под ней лежат деньги. Конец у истории счастливый: крестьянин возвращается к той самой кочке, находит клад и богатеет.

В водах, окружающих Исландию, в её реках и озерах обитали и иные создания — порой зловредные, но при этом готовые к взаимодействию с людьми. Таковы, например, «злые киты», противоположные «добрым китам», на которых охотятся китобои. Иные из «злых китов» считались помощниками в колдовстве, например, хрошвалюр — чудовище с огромными глазами, лошадиной мордой и лошадиным же хвостом. Хрошвалюр, любивший топить корабли и вызывать бурю, часто призывался для этих целей колдунами и ведьмами. Подобными магическими познаниями обладал и другой «злой» кит — роудкебингур, с кровавой окраской и с красной гривой, иногда с щупальцами на спине.

Чудовища обитали и в исландских озерах: например, Лагарфльоутский змей из озера Лагарфльоут. Первые упоминания об этом монстре длиной до 90 метров, относятся к XIV веку. Согласно Йону Арнасону, составителю первого сборника исландских сказок, исполинский змей вырос из некоего «верескового червя», которого какой-то бонд положил рядом с золотом, чтобы приумножить свое состояние. Однако вместо этого вырос «червь», который стал столь огромным, что его пришлось выбросить в озеро, где он разросся до поистине чудовищных размеров.

В этой сказке видны отголоски скандинавских преданий о драконах — хранителях кладов, а также о «домовой змее» — духе, целенаправленно выращенном, чтобы привлечь в дом богатство. Правда, змеи в Исландии не водятся, а «вересковым червем», скорее всего, именовался «черный слизень» — бреккуснегилл, самый близкий аналог змеи в исландской фауне.

Одно из последних появлений Лагарфльоутского змея в 2012 году даже было заснято на видео. Собранная в Исландии комиссия по установлению истины признала видео подлинным, хотя некоторые подозревают, это сделано ради привлечения туристов.

Значимую роль в исландских поверьях играет так называемый хульдуфоулк или «сокрытый народ»: этим эвфемизмом обозначают эльфов или альвов, известных в мифологии всех скандинавских народов. Не исключено и влияние кельтских рабов, которых заводили скандинавские хозяева: у ирландцев также были популярны сюжеты с «малым народом», обитателями холмов и курганов. Как следует из имени, альвы не особо любят показываться на виду, предпочитая укрываться средь скал и курганов. Несмотря на эту скрытность, в определенные дни они могут приходить в человеческое жилище, устраивая в домах шумные вечеринки. Чтобы умилостивить их, исландцы оставляли в домах еду и зажженные свечи, так как недовольные альвы могли похищать детей или изводить скот. Вера в сокрытый народ оказалась весьма живучей — сравнительно недавние опросы что наших дней показывают, что и в современной Исландии имеется какой-то процент людей, верящих в альвов. Иной раз эта вера оказывала реальное воздействие на жизнь островного государства: активисты в свое время препятствовали строительству дорожной инфраструктуры, оправдывая это тем, что дороги «тревожат эльфов». Есть, конечно, обоснованные сомнения в том, что эти активисты и вправду верят в сокрытый народ, но он, как подкова Нильса Бора, продолжает влиять на жизнь Исландии вне зависимости от того, верят в него или нет.

Как и в случае с другими мифологическими существами, за те или иные благодеяния альвы приносили людям разные подарки: так, в сказке «Вознаграждение за молоко» женщина из народа альвов подарила богатой чете отменную серую телку. В другой сказке женщине за ее заботу о корове сокрытого народа подарили хорошее платье. Иные дары, впрочем, могут быть весьма опасны: согласно одному из исландских поверий, если человек сядет на перекрестке, с которого видно четыре церкви, очень скоро вокруг него появятся альвы, которые будут предлагать человеку пойти с ними, приносить разные драгоценности, одежду, еду и питье. Главное в такой ситуации «не поддаваться на провокации» и тогда с рассветом сокрытый народ исчезнет, а все его богатства достанутся человеку. Однако, если он в течение ночи возьмет что-либо или же пойдет с альвами, ничего хорошего из этого не выйдет. Так случилось, например, с человеком по имени Фуси: он долго держался в рождественскую ночь, пока не пришла эльфийка с большим куском сала. Тогда исландец произнес фразу, вошедшую потом в пословицу: «От сала я никогда не отказывался». Фуси откусил кусок и сошел с ума.

В средневековом исландском сборнике законов «Серый гусь» подобные верования нашли отражение в «Законе о языческом поклонении», где, среди прочего, запрещалось обращение к «духам-покровителям земли, тем, кто обитает в рощах или курганах-могильниках или в водопадах», для гадания или иных целей.

Еще одно исландское чудовище, связанное с календарной и особенно святочной обрядностью — Грила или Грюла, великанша, иногда представавшая в обличье огромной лисы со множеством хвостом. В день зимнего солнцестояния, Йоль, она спускалась с гор, чтобы пожрать непослушных детей. Вместе с ней порой приходил Йольский кот: огромный черный зверь, нападавший на тех, кто не получил новую одежду на Рождество. Возможно, этот зверь являлся стимулом для фермеров закончить сбор и обработку шерсти к главному христианскому празднику.

Не исключено, что образ Грюлы и особенно Йольского кота происходит из общескандинавского поверья о «кошке-тролле», помощнице ведьм, которую те создают из человеческих ногтей и волос, древесной стружки и тому подобных ингредиентов, чтобы зловредная кошка крала молоко у коров. Подобный же персонаж, именуемый тилбери, известен и в исландском фольклоре: ведьмы создавали его из ребра мертвеца, украденной шерсти и вина для причастия.

Нежить и некроманты Исландии

Чем особенно богат исландский фольклор, так это историями о живых мертвецах, призраках и иных выходцах с того света, а также колдунах, использующих нежить в своих целях. Наиболее колоритный, он же самый известный такой персонаж в исландском фольклоре, — драуг, живой мертвец, сочетающий признаки вампира, зомби и привидения. Драугом мог стать практически любой покойник, однако в группе риска находились жадные или завистливые люди, которые и после смерти хотели отобрать у других жизнь и имущество. Драуги обитали в курганах, но могли явиться и в мир живых, чтобы творить разнообразные бедствия: они убивали и калечили людей и скот, разрушали жилища, а иногда они распространяли эпидемии. Порой драуг мог иметь и склонность к людоедству, что отражено в «Саге об Эгиле Одноруком и Асмунде Убийце Берсерков».

«Тело обрядили для погребения согласно обычаю. Асмунд воздвиг над Араном курган и подле тела разместил коня вместе с уздой и седлом, а также стяги и оружие, сокола и пса, которые принадлежали покойному. Аран был посажен в кресло в полном воинском облачении. Асмунд принес в курган другое кресло и расположился в нем после того, как курган был закрыт. В первую ночь Аран встал с кресла, убил сокола и собаку и съел их. Во вторую ночь он опять встал, убил коня и разорвал его на куски; затем он стал рвать плоть коня зубами, и кровь стекала у него изо рта, покуда он ел. Он предложил Асмунду разделить с ним трапезу, но Асмунд ничего не ответил. В третью ночь на Асмунда напала сонливость, и он пришел в себя лишь тогда, когда Аран схватил его за уши и оборвал их. Асмунд выхватил скрамасакс и снес Арану голову».

В отличие от призраков, драуг обладал телесностью: это был настоящий живой труп, иногда разлагавшийся на ходу, распространявший вокруг себя омерзительный запах гниения. Что-то в его облике давало знать о причине его смерти: убитого в сражении покрывали кровоточащие раны, а с утопленника капала вода. Кожа драуга могла разниться от мертвенно-бледной до иссиня-черной — цвета Хель, богини мертвых в скандинавской мифологии. Труп, который становился драугом, был необычайно тяжел, а сам оживший мертвец обладал нечеловеческой силой и мог увеличиваться в размерах, становясь необычайно толстым и огромным. Также драуг мог принимать обличья животных: тюленя с человеческими глазами, быка с содранной кожей, серой лошади со сломанной спиной, огромной кошки, которая, подобно маре, садилась на грудь человеку, удушая его своей тяжестью или раздирая острыми когтями. Драуг мог управлять погодой, насылая туман или тьму посреди дня; обладал он и другими магическими способностями, сближавшими его с иными персонажами скандинавской мифологии, такими как тролли, а также с христианскими демонами. Последний сюжет отражен в «Пряди о Торстейне Морозе», где главному герою является черт, представившийся «Торкелем Тощим, который погиб с конунгом Харальдом Боезубом» и который явился в мир живых «прямо из ада».

Методы борьбы с драугами были весьма разнообразны. Эти существа боялись холодного железа, поэтому покойникам при захоронении порой клали на грудь пару железных ножниц. В иных преданиях драуга, напротив, нельзя было поразить простым оружием и его приходилось одолевать врукопашную. Также драуга пытались запутать, не дать ему запомнить путь домой, для чего в доме делали «ложную дверь», через которую выносили гроб, а потом закладывали ее. Мертвых хоронили ногами от дома, чтобы они, ожив, шли в другую сторону. Боролись с драугами и знакомыми нам методами — вбиванием в грудь деревянного кола, именуемого «ногой Хель». Самым же эффективным приемом считалось отрубание головы, которую клали между ляжек мертвеца. Другим, почти столь же надежным способом, считалось сожжение. Но даже столь радикальные методы не давали стопроцентной гарантии, потому что вредоносным мог стать даже пепел от сожжения драуга. Так, в «Саге о людях с Песчаного Берега» вставший из гроба Торольв Скрюченная Нога был сожжен дотла, однако часть золы, разнесенной ветром из погребального костра, осела на камнях. Их полизала корова, родившая потом телочку и бычка, в мычании которого одной старухе слышался «голос тролля». Хозяина скотины уговаривали убить бычка, но тот не соглашался, что и привело его к гибели: бык поднял его на рога, а потом убежал с хутора и бросился в болото.

Живых мертвецов часто использовали в своих делах исландские колдуны. Порабощение драугов, по исландским понятиям, выглядело довольно мерзко: для начала исландскому некроманту нужно было выучить все заклятия, касающиеся воскрешения мертвых, после чего колдун одевался в белый саван, шел на кладбище и опрашивал каждую могилу, вызнавая, кто в ней лежит. Считалось, что воскресший покойник становился по меньшей мере вдвое сильнее, чем был при жизни, поэтому выбирали самых немощных. Сделав выбор, колдун поднимал мертвеца заклятиями и слизывал слизь с носа и рта покойника. После этого колдун должен был побороться со своим потенциальным слугой и, если ему удавалось победить, живой мертвец поступал в его распоряжение. Драугов использовали, чтобы убить врага или повредить его имущество, в некоторых преданиях живых мертвецов заставляли работать на хуторе — интересная параллель с гаитянскими зомби, которых, согласно некоторым поверьям, также припрягали для тяжелой работы. Однако те, кто натравливал поднятых мертвецов на своих врагов, немало рисковали, потому что если драуг пробовал на вкус человеческую кровь, он становился неконтролируемым.

Иногда насылаемый драуг был буквально самодельный, причем делали его не обязательно из человеческого тела. Так, колдун Торгейр создал чудовище из головы теленка и собачьей лапы (по другой версии — из телячьего копыта). Наполнив эти останки злыми чарами, он создал драуга, «Торгейрового бычка», чаще всего принимавшего обличье быка с ободранной кожей, однако способного превращаться и в белого коня, овцу, собаку или кошку. Мертвый «бычок» терроризировал окрестности вплоть до смерти Торгейра.

Знакомы были скандинавской колдовской традиции и своего рода «големы» — искусственные люди, которых колдуны натравливали их на своих врагов. История создания подобного существа описывается в «Пряди о Торлейве Ярловом Скальде»:

«А теперь надо рассказать о том, что Хакон ярл оправился от своей самой тяжелой болезни. Не терпится ярлу отомстить Торлейву за бесчестье, которое тот ему нанес. И вот призывает он Торгерд Невесту Храма и сестру ее, Ирпу, наслать на Исландию такое колдовство, что Торлейву пришел бы конец. Он совершает богатые жертвоприношения и просит совета в этом деле, и когда он получил предсказание, которое его обрадовало, он велит взять выброшенное прибоем бревно и сделать из него деревянного человека, а потом с помощью ворожбы своей и заклинаний, а также волшбы и колдовства сестер этих велит он убить некоего мужа, вынуть у него сердце и вложить в деревянного человека. Затем они дали ему одежду и имя и нарекли Торгардом, и наделили его такой огромной сатанинской силой, что он мог и ходить, и разговаривать с людьми. Тогда они посадили его на корабль и послали в Исландию с поручением убить Торлейва Ярлова Скальда».

Деревянного «голема», правда, создали в Норвегии, однако отражать эту магическую диверсию пришлось опять-таки в Исландии. Боролись с насланными созданиями по-разному, например, в исландской сказке «Посланец в склянке» мертвеца одолевают с помощью смекалки. Жена человека, к которому был послан драуг в обличье маленького мальчика, заговаривает мертвецу зубы, спрашивая, насколько сильно он может меняться в размерах. Драуг сначала вырастает до потолка, потом уменьшается настолько, что может поместиться в небольшую склянку. В этой склянке находчивая женщина и запирает посланца, чтобы потом передать его мужу, который окончательно расправляется с нечистым. В другом тексте рассказывается о том, как колдун послал ко вдове, отказавшей ему в расположении, драуга в виде черной тени с белым пятном. Смелая женщина пырнула это пятно ножом, и оно оказалось позвонком мертвеца, через который и насылают погибель. Нередко мертвецов отражали молитвой, крестом или насильственным вливанием освященного вина.

С другой стороны, оживлением мертвых занимались и сами священники, в исландских поверьях совсем не чуравшиеся колдовства. Вот что говорится в исландской сказке «Призрак причащается»:

«Жили два пастора, один на западе страны, другой на востоке. Они люто враждовали между собой и строили друг другу разные козни. И вышло так, что пастор с запада почувствовал, что проигрывает, и стал угрожать своему восточному коллеге: пообещал напустить на него такого призрака, что ему мало не покажется. Так случилось, что работники пастора утонули в море во время шторма, и их тела вынесло на берег. Пастор пошел туда, своими чарами вызвал одного из них с того света и наделил покойника мощью, а потом дал ему поручение убить восточного пастора».

Колдуны-епископы и исландские гримуары

Истории о пасторах, прибегающих к колдовству для решения своих проблем, — довольно многочисленны в исландском фольклоре. Здешнее духовенство, если верить легендам и байкам, вовсю занималось как белой, так и черной магией, вредя людям и спасая их от насланных бед.

В целом в исландском обществе к колдовству относились довольно спокойно, как к неотъемлемой и подчас полезной, хоть и весьма небезопасной сфере человеческой деятельности. В сагах часто говорится, как бы между прочим, что те или иные герои практикуют магию. «Лейву полюбилась там женщина по имени Торгунна. Она была знатного рода и, как понял Лейв, сведуща в колдовстве» («Сага об Эрике»). Или: «Сван был очень искусен в колдовстве… Он был тяжел нравом и неуживчив» («Сага о людях из Лаксдаля»). Об этом Галина Бедненко пишет в статье «Колдовство как умение и ремесло в исландских сагах»). Вера в колдовство бытовала еще с языческих времен, так что закономерно, что и христианские священники воспринимались как своего рода маги — противники языческих колдунов. Последние представлялись грозными врагами: так, в «Саге об Олаве, сыне Трюггви» некий бонд по имени Рауд Могучий, убежденный язычник, славился умением заклинать ветер. И когда конунг Олав пытался добраться до Рауда, тот всякий раз отбрасывал суда Олава назад. Это кончилось, лишь когда епископ окропил драккар Олава святой водой, после чего колдуна схватили и казнили.

Поскольку колдунов, как уже говорилось, в Исландии имелось в достатке, хватало и работы для христианских епископов. Когда же Исландия была христианизирована — по крайней мере, формально, — отношение к священникам как могучим колдунам сохранилось. Одним из самых «злых» колдунов Исландии считался епископ Готтскальк Никулассон с красноречивым прозвищем «Жестокий», живший в XV–XVI веках. Сам родом из Норвегии, в те времена объединенной с Данией, в 1492 году Готтскальк был назначен к служению в Исландии и поселился в Холаре, старой резиденции местных епископов. Все время своего служения епископ выступал как проводник интересов датского короля и католической церкви, что вызвало немалое сопротивление местных элит. Видимо, из-за этих конфликтов Готтскальк и обрел зловещую славу сильного колдуна. Вот как об этом рассказывает сказка «Епископ Готтскальк Жестокий»:

«Епископ Готтскальк Жестокий был величайшим колдуном своей эпохи. Он овладел черной магией, что не употреблялась со времен язычества, и написал книгу, которая называется „Красная кожа“. Как и всякое колдовство, сказанное в ней было записано рунами. Епископ никому не давал эту книгу, и велел похоронить её вместе с ним. Он был чрезвычайно опасен: он мог затуманивать разум и мысли людей и заставлять их делать то, что ему вздумается».

Антитезой Готтскалька считается живший за несколько веков до него Сэмунд Мудрый — исландский священник, писатель и ученый. Ранее ему приписывали даже сочинение «Старшей Эдды», и, хотя сегодня это теория не пользуется особой популярностью, все же историки признают вклад Сэмунда в систематизацию скандинавской мифологии. Поскольку Сэмунд некоторое время жил в Европе, после его возвращения в Исландию поползли слухи, что на самом деле он учился в некоей «школе чернокнижия», о чем рассказывается в одноименной исландской сказке:

«В прежние времена была на свете Школа чернокнижия. Находилась эта школа в прочном подземном доме, поэтому окон там не было и всегда царил мрак.

Учителей в Школе чернокнижия тоже не было, а все науки изучались по книгам, написанным огненными буквами, и читать их можно было только в темноте. Чтение длилось от трех до семи лет, и за это время ученики ни разу не поднимались на землю и не видели дневного света.

Каждый день серая лохматая лапа высовывалась из стены и давала ученикам пищу. И еще одно правило всегда соблюдалось в этой школе: когда ученики покидали ее, черт оставлял у себя того, кто выходил последним. Поэтому немудрено, что каждый старался проскочить вперед».

Далее в сказке рассказывается о Сэмунде Мудром, который обучался в этой школе и которому было суждено отдать душу Сатане. Однако находчивому пареньку удалось обмануть Дьявола: по одной из версий, Сэмунд выскочил наружу, оставив в лапах черта свой плащ, по другой — сказал Сатане, что он не последний, указав на свою тень. Тем не менее, в обоих случаях Сэмунду пришлось чем-то пожертвовать: когда Сатана схватил его за плащ, Сэмунд хоть и вырвался, но захлопнувшаяся за его спиной железная дверь отдавила ему пятку. В другой же версии ему пришлось навсегда расстаться со своей тенью. Так или иначе, в Исландии он славился как сильный маг, у которого в подручных всегда ходили один или несколько чертей, и на родину он возвращался верхом на черте в обличье тюленя. Немало сказаний посвящено попыткам черта в качестве платы за помощь забрать душу Сэмунда, а также тому, как Сэмнуд с помощью той или иной хитрости избегал этой участи. Это ему удалось даже на смертном одре, когда черт вновь явился за своей платой, и от него удалось избавиться только с помощью очень необычной просьбы:

«Когда Сэмунд лежал на смертном одре, ему на ноги лег черт. Это показалось Сэмунду неприятным, и он захотел избавиться от него до того, как умрет, ибо понял, что тот задумал схватить его душу сразу же, как только та расстанется с телесной оболочкой. Тогда он сказал черту, что тот всегда сопровождал его, словно преданный пес, и делал все, что он ему говорил. Теперь же он намерен в последний раз обратиться к нему с просьбой, от выполнения которой для него многое зависит. А попросил он принести ему одну каплю крови из бока Иисуса Христа. Тут черт ушел и больше не вернулся».

Реформация, в ходе которой государственная религия Дании, включая Норвегию и Исландию, сменилась с католичества на лютеранство, не особенно изменила колдовские практики Исландии. Уже в XVII веке появляются новые колдуны, стремящиеся овладеть древними знаниями. Это очередная пара «добрый и злой маг»: викарий Эрик из поселка Вогсосар и колдун, известный под прозвищем Гальдра-Лофт. Священник Эйрик считался добрым магом, но при этом он не чурался некромантии, правда, скорей в педагогических целях — чтобы испытывать своих потенциальных учеников. Он прославился и иными умениями: насылал морок, вызволял женщин из плена злых духов, а когда на Исландию пытались напасть пираты, он заморочил их настолько, что заставил их убить друг друга.

«Однажды два путешественника попросили Эйрика одолжить им лошадей, чтобы переправиться через устье реки. Он попросил их взять двух серых лошадей, которые стоят за домами на привязи, они могут поехать на них, пока песок не кончится, и там их отпустить. Так они и сделали, но когда они отпустили их, оказалось, что это не что иное, как два конских черепа».

Что же до Гальдра-Лофта, то он был знаменит прежде всего своей попыткой вызвать Готтскалька Жестокого, дабы заполучить знания из «Красной кожи». Показательно даже имя колдуна: слово «гальдр» в исландской традиции обозначает заклинания или заговоры, распевавшиеся во время колдовских ритуалов, ну а Лофт в скандинавском язычестве — одно из имен Локи, великого обманщика и отца чудовищ, враждебных богам, прародителя ведьм и знатока колдовства. Сам Гальдра-Лофт, как сообщают исландские предания, с детства проявлял немалый интерес к колдовству и изучил магическую книгу «Серая кожа». Однако при попытке раздобыть «Красную кожу» епископа Готтскалька Гальдра-Лофт он потерпел неудачу, о чем говорится в следующем сказании:

«Как-то раз Лофт попросил самого храброго из учеников помочь ему вызвать из могилы древнего епископа… Лофт объяснил ученику, что ему придется стоять на колокольне, держать веревку от колокола и по знаку Лофта начать звонить.

— А теперь слушай, я открою тебе, что я задумал, — сказал Лофт. — Если человек владеет колдовством, как я, он может использовать его только для злых дел, в противном случае его ждет смерть. Но если ему удастся постичь колдовскую премудрость до конца, дьявол потеряет над ним власть и даже станет служить ему, как он служил Сэмунду Мудрому. Постигший всю колдовскую премудрость делается независимым и может использовать свои познания, как пожелает. Беда в том, что приобрести такие познания в наши дни стало трудно. Теперь нет Школы чернокнижия, а „Красная Кожа“ по повелению епископа Готтскалька Злого зарыта вместе с ним в могиле. Вот я и надумал вызвать епископа из могилы и отнять у него „Красную Кожу“. Правда, вместе с ним выйдут из могил и другие древние епископы — им не устоять перед всеми заклинаниями, которые понадобятся, чтобы вызвать Готтскалька. Эти заклинания не подействуют лишь на епископов, которые умерли совсем недавно и похоронены с Библией на груди. Только не вздумай звонить раньше, чем нужно, но и не опоздай, помни, от этого зависит и мое земное, и мое вечное блаженство. А уж я в свой черед отблагодарю тебя: ты всегда и во всем будешь первым, и никто ни в чем тебя не превзойдет».

Этот план оказался неудачным: хотя Лофту и удалось вызвать Готтскалька, тот отказался отдать колдуну «Красную кожу». После этого фиаско Лофт повредился в уме, утратив свою силу, и, хоть он и пытался раскаяться, общаясь с пастором, это его не спасло. В один из дней, когда Гальдра-Лофт выбрался в одиночку рыбачить на лодке, из воды высунулась большая серая лапа и утянула его в море.

Что же могло содержаться в «Серой коже», «Красной коже» и других исландских колдовских книгах — «гальдраброках»? Одна из этих книг, так и названная — «Гальдрбрук», сохранилась до наших дней. В ней содержится сорок семь заклинаний, написанных как на латыни, так и рунами, а также приводятся исландские магические знаки — гальдрастафы.

Заклинания могли быть обращены как к христианским святым или даже самому Христу, так и к богам скандинавской мифологии или демонам иудео-христианской традиции. Один из этих заговоров прямо призывает «Тора, Одина, Фригг, Фрейю, Сатану, Вельзевула и всех богов и богинь, что обитают в Вальгалле». Другие заклинания обращены к Одину как «отцу троллей» или к Дьяволу «с твердою верой в Тора и Одина».

Имеются тут, впрочем, и обращения к христианским святым и отождествления Локи с Дьяволом — причудливая смесь язычества, христианства и средневековой демонологии. Одни заклинания используются для борьбы с разными болезнями или для родовспоможения, другие заговоры вызывают страх, убивают животных и людей, привораживают женщин или мужчин. Надо полагать, что-то похожее, только в более развернутом виде, содержалось и в легендарных колдовских гримуарах, вроде «Красной кожи».

Напоследок я хочу поразмышлять об одной исторической загадке — о религиозной жизни скандинавских поселенцев в Гренландии, исчезнувших примерно в XVI веке. Долгое время решающий голос здесь принадлежал епископам Гардара, установившим в норманнской Гренландии чуть ли не теократию. В то же время в хронике исландского епископа Гисли Оддссона сообщалось, что «жители Гренландии по собственной воле отвратились от истинной христианской веры». Вряд ли это означало добровольное возвращение в язычество давным-давно христианизированных потомков норманнов, еще менее вероятно их обращение к верованиям эксимосов — археологические находки не выявили особых связей между ними. Возможно, отношение к епископам в Гренландии было схоже с исландским, где духовных лиц наделяли чертами могущественных колдунов и где поддерживалась соответствующая колдовская культура. Отличие могло заключаться в еще большем синкретизме, так как Гренландия была изолирована от Европы куда сильнее, чем Исландия.

Можно также предположить, что если бы викинги как-то удержались в Северной Америке, то Винланд, еще более отдаленный от Европы, чем Гренландия, с немалой вероятностью впал бы в еще больший синкретизм. В него, возможно, влились бы и индейские верования, как это случилось в реальной истории с «народной магией» европейских колонистов, осевших близ Аппалачских гор, и смешавших колдовские традиции Германии и Англии с верованиями индейцев и чернокожих рабов. Тем более, что и в реальной истории исландцы, переселявшиеся в Северную Америку, в частности, в «Новую Исландию» в Канаде, какое-то время сохраняли свои фольклорные поверья. Не исключено, что с потерей скандинавского Винланда мир потерял и синкретическую «магическую цивилизацию» от Исландии до Великих Озер во главе с епископом-колдуном, автором очередного гальдброка — какой-нибудь «Синей» или «Черной кожи».