Как работает наша память в плане сохранения боли?

Александр Борисович, почему иногда бывает так, что в памяти вдруг, ни с того ни с сего возникают какие-то болезненные воспоминания. Предлагаю начать с такой жизненной зарисовки. Вот ты сидишь, например, чай пьешь. И вдруг — откуда ни возьмись — резко вспоминаешь о человеке, который умер много лет назад, и казалось, все это давно уже в прошлом, а тут нахлынуло, и ты уже чашку отставил, и слезы на глазах, и какая-то безысходность. Когда ничто, как говорится, не предвещало. Как это объясняет психология?

Есть такое модное нынче слово — «триггер». Его любят употреблять к месту и не к месту. В переводе с английского «trigger» — это «тумблер» (термин из радиотехники), перекидной переключатель на два положения — «вкл» и «выкл». В психологии это слово употребляется именно в таком значении. Это некое событие, которое включает цепь тяжелого, неприятного воспоминания. Триггером может стать все, что угодно: случайный образ, мелькнувший за окном или в телевизоре, в компьютере, случайно сказанная фраза во время беседы, любая мимолетная ситуация, которая каким-нибудь нелинейным образом способна привести человека к этому тяжелому воспоминанию. Что происходит дальше? Запускается неотгореванное горе: чувства, которые не были прожиты и были вытеснены психикой куда-то на задворки бессознательного, вновь захватывают человека. Ведь «проводочки» оттуда, из этого самого бессознательного, тянутся в сознание.

А горе бывает разное. Смерть близкого — тут все понятно, и самому, и окружающим. А если говорить о детских травмах, то причина взрослому человеку может показаться незначительной, но ребенка она царапнула на всю жизнь. И это осталось с ним, потому что отгоревать не дали — не хватило понимания, сочувствия, принятия. Иногда детям даже плакать запрещают. И вот эти невыплаканные слезы человек потом десятилетиями носит в душе, и они могут прорываться в самый неподходящий момент.

Так что если говорить о причинах такого явления, то причиной является неотгорёванное горе.

Что такое неотгореванное горе? Часто душевную боль сравнивают с физической: мол рана заживает, рубцы остаются; или старая рана может всю жизнь болеть. Если сравнивать психические и телесные проявления, то это рубец, оставшийся от раны?

Рубец — это уже зажившая рана, правда? А представьте себе рану, которая никак не заживает. И человек, вместо того, чтобы лечить, просто засыпает ее анестетиком, чтобы не болело, закрывает целлофаном, чтобы не было запаха, и заклеивает пластырем — и ее как будто нет. Вот такая метафора неотгореванного горя. Душевная рана, не вылеченная, а лишь временно обезболенная и спрятанная. Естественно, всякий неаккуратный щелчок может эту боль пробудить.

Какова механика действия нашей психики в случае получения того, что называется душевной травмой? Вот если мы порезались: сначала кровь течет, потом она сворачивается, может появиться гной, в крови есть всякие вещества для борьбы с заражением. В конце концов рана или совсем проходит, или остается рубец. Можно подобным образом расписать механику душевной травмы? Что начинает делать наш организм, наша память, наша фантазия и с какой функциональной (конструктивной) целью они это делают?

Какие сбои чаще всего в этой механике происходят: почему они происходят, к каким вариантам последствий ведут? Какие самые частые случаи бывают? Что же нужно делать, чтобы эта рана зажила?

Как любая царапина затягивается определенным, «нормативным» порядком: сначала ее надо обработать, промыть, потом подсушить, дать образоваться корочке, и так далее. Так и с проживанием горя. У горевания свои этапы, о которых все, наверно, слышали: шок, отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие. Хрестоматийная схема. На практике, конечно, эта «хрестоматия» воплощается далеко не всегда в такой последовательности и в такой комплектации. В жизни встречается довольно причудливая комбинаторика этих стадий. Но в соответствии с «книжной» схемой, сначала, когда человек узнает о событии, которое вызвало горе, например, о смерти близкого, это шок. Или отрицание. Психика отказывается это принять. «Да ну, не может быть, какая-то ошибка, отойдите от меня, даже слушать не хочу, ерунда».

Потом у человека бывает гнев. Либо на высшие силы: «Как это так? Господи, почему Ты допустил, чтобы мой любимый человек ушел от меня?» Либо на самого этого человека: «Как ты мог меня оставить, что я теперь без тебя буду делать?»

Затем стадия торга, то есть попытка найти выход, найти какой-то компромисс. Скажем, если горе вызвано известием о неизлечимом заболевании, человек, дойдя до этой стадии, начинает себя утешать такими мыслями: «Ну ничего, сейчас я начну наконец соблюдать диету, или двигаться побольше, или курить брошу или еще что-то — и у меня все пройдет». Или он начинает обращаться к каким-то нетрадиционным способам лечения, пробовать то одно, то другое.

Далее, когда приходит понимание, что нет, не пройдет, потому что болит серьезно, наступает стадия депрессии. Это ощущение собственного бессилия, беспомощности, уязвимости, нежелания жить, может быть, даже отсутствие силы для того, чтобы жить дальше.

Наконец, постепенно, потихонечку человек начинает принимать случившееся как оно есть, не обманывая себя, не отрицая реальность, не впадая в депрессию. Просто как факт, печальный, но факт, с которым можно жить дальше. И выходит из горевания.

Все это может занимать довольно длительное время — в зависимости от тяжести события, от нескольких дней до нескольких месяцев. Если речь идет о смерти близкого, как правило, пределом, в котором нормативно проживается горе, считается год.

Почему именно год? Ведь бывает, что боль не утихает со временем? Уже не год, не два и даже не три прошло с момента события, а внутри все также лихо. Только изредка становится легче, но основное состояние «больно».

Потому что за год человек проживает все события, которые раньше были вместе с близким, уже в одиночку. Как часики прошли по кругу, так и годовой круг, со всеми памятными датами, он проходит со своим горем. И в норме где-то здесь горевание должно закончиться. Если оно продолжается дольше (два-три года), это считается застреванием в горе, значит, на каком-то из этапов человек завяз. Тут уже нужна помощь специалиста.

Почему такое застревание может случиться?

Потому что человек — это самое сложное из всего, что Господь создал. Он его создал в последний день Творения как венец Творения. Как греки говорили, микрокосм. Все, что есть в мироздании, в человеке объединено и представлено. Это очень сложно.

Человек не монолитное существо, у него внутри бывают множественные расщепления. Какая-то часть личности могла застрять, например, в гневе. Человек думает, что он уже отгневался, а эта частица личности, «отщепленный кусочек внутреннего ребенка», как говорят психологи, продолжает злиться. Ее нужно находить и работать с ней, исследовать, не оставлять ее в поврежденном состоянии.

А нередко бывает такое, что человек прожил все стадии горевания условно «нормативным порядком», принял свою потерю, а тяжелые чувства его не оставляют. Почему? А дело в том, что потеря как проблема ушла из психики, больше не тяготит, не давит, но раньше она своим массивом придавливала что-то менее серьезное. И это менее серьезное не могло пробиться через большое горе. А сейчас, когда горевание прожито и ушло, эта менее серьезная проблема всплыла на поверхность и заявляет о себе. И значит, теперь работать надо с ней. Поэтому в каждом конкретном случае нужно разбираться.

Часто, когда люди это слышат, особенно впервые, эта работа им кажется безнадежной — одна проблема, под ней другая, дальше третья — и так всю жизнь… Но я могу сказать абсолютно точно, из своего опыта: с каждой решенной проблемой качество жизни улучшается. Становится больше свободы, больше осознанности. И, самое главное, меньше боли.

Иногда приходится слышать такой совет: «это надо просто забыть (отбросить, вычеркнуть из прошлого)». Но наша психика не дает забыть. Получается, те, кто это советует, неправы? Или все-таки нужно забыть?

В моем понимании, «надо забыть» — это бессмысленное словосочетание. Как ты забудешь? Травмирующее событие встает перед глазами каждый раз, когда появляется какой-то триггер, напоминание о нем. И человек точно знает, что это было, но ничего не может с собой поделать, потому что психологическая травма — это травмированное чувство, а все чувства живут в теле.

Что значит «чувства живут в теле», объясните, пожалуйста?

Есть распространенное заблуждение, что чувство — это нечто, подобное мысли, что это продукт деятельности мозга. На самом деле, если сказать упрощенно, чувство, как и все, связанное с эмоциональной сферой, — это реакция тела на изменение в среде, прямая или опосредованная. Изменение может быть реальное или кажущееся, от этого ничего не меняется.

Чтобы было понятнее, давайте приведу пример, который я обычно на сессии клиентам привожу. Представьте себе, что вы решили позавтракать и открыли баночку консервов. Понюхали, а они испортились. Что делает ваше тело, помимо вашей воли?Оно относит баночку подальше от носа, морщит нос, чтобы закрыть входы, чтобы туда даже молекулы вместе с запахом не попали, отворачивает голову от этой баночки. И только спустя полторы-две секунды вы понимаете, что вы испытали эмоцию отвращения, «отворачивания».

Теперь представьте: вы видите, что на вас мчится собака, сорвавшаяся с поводка и без намордника, крупная. Ваше тело сначала залезает на дерево или на забор, повыше, и только постфактум вы понимаете, что напуганы.

Или эмоция гнева. Кто-то наступил вам на ногу в общественном транспорте, что происходит? Ваше тело сначала плечом сталкивает того, кто наступил (в норме – потому что бывает, что у людей гнев подавлен), и только постфактум вы понимаете, что разозлились от того, что вам больно, и вы свои границы восстановили. Потому что гнев — это инструмент восстановления границ.

Все это тело делает само по себе, раньше, чем мы успеваем что-либо об этом подумать.

Чувство — это энергия тела. Это реакция тела. Потому что не бывает чувства, которое не было бы отражено в теле, в виде какого-то мышечного напряжения или расслабления. Это непреложный психологический факт. Поэтому, когда мы говорим о чувстве боли, надо понимать, что не бывает боли «просто так», боль всегда «о чем-то». Но человек не всегда знает ее причину.

Человеку хочется, чтобы картина мира, в которой он существует, была целостной и непротиворечивой. Это его естественная потребность. И когда у него возникает душевная боль или какие-то психосоматические синдромы (физическая боль психогенного происхождения), он пытается найти объяснение происходящему. И, как правило, это объяснение неверное. Потому что психика надежно закрывает подлинные причины — там могут стоять защиты в несколько слоев: и вытеснение, и подавление, и интеллектуализация, и рационализация. А подлинная причина находится в бессознательном, и туда самому зайти практически невозможно, только с помощью специалиста, который знает, как это делается.

Что делать, если боль от старых ран мешает жить? Например, после тяжелого расставания человек не может и не хочет создавать новые отношения. Как с этим справиться?

Я очень скучный психолог. На подавляющее большинство вопросов о боли, которая мешает жить, у меня ответ универсальный: обратиться за помощью к специалисту. Да и зачем нужны были бы эти специалисты, если бы существовали эффективные способы справляться с такой болью самостоятельно? Думаю, таких способов просто нет.

В ситуации, когда человек не хочет создавать новые отношения, справиться с этим невозможно по определению: нельзя помочь тому, кто не желает, чтобы ему помогали. И лишь там, где человек хотел бы избавиться от старых ран и создать новые отношения, но понимает, что сам не может это сделать, становится возможна психологическая помощь. Если, конечно, человек за ней обратится.

Бывают различные варианты работы с такой болью. Например, мы находим причины, нанесшие человеку эти раны когда-то. И прорабатываем каждую из них отдельно. Ведь боль — лишь сигнал какой-то части личности человека, крик о помощи: «Мне плохо, сделай уже что-нибудь!» И задача психолога — помочь человеку найти в себе эти травмированные части, исцелить их и принять уже исцеленными. Тогда боль проходит, и появляется возможность и силы на новые отношения.

Иногда случается слышать: «Не пытайся избавиться от боли, а научись с ней жить». Звучит красиво, но как жить с болью? Вот с зубной, например, жить вряд ли научишься. Так правы или нет те, кто так говорит?

Научиться жить с душевной болью можно. Но такой навык потребует большого расхода душевных сил на обслуживание этой боли. А ведь ресурс у человека не бесконечный. Жизнь с болью отнимает силы, которые могли бы пойти на развитие, творчество, радость, любовь. Поэтому такой выбор можно считать разумным лишь там, где избавиться от боли нет никакой возможности.

А иногда бывают ситуации, когда человеку «выгодно» жить с болью. Эта вторичная выгода проявляется в виде жалости к самому себе (обычно это еще в детстве формируется), когда человек просто не находит другого способа самоподдержки, кроме жалости к себе или вызывания ее у других. Потому что, как сказал мой учитель, Николай Дмитриевич Линде, «жалость — это любовь, даваемая за несчастность». Я считаю, это прекрасное определение. И человеку, чтобы получать любовь от окружающих или даже от самого себя, приходится постоянно поддерживать себя в состоянии несчастья (это неосознаваемо, конечно). Потому что кто пожалеет (равно полюбит) счастливого? Жалеть можно только того, кому плохо. Значит, должно быть постоянно плохо. То есть за такую форму самоподдержки приходится платить очень дорогой ценой.

Можно ли от душевной боли избавиться окончательно? Что этому способствует? Помогает ли в этом, например, простить человека, покаяться в обиде?

Если причина в обиде, то да. Покаяние и прощение — хорошая вещь. Но если ты покаялся и простил, а боль не отпускает, значит, причина боли не в этом.

Так можно ли ее полностью излечить?

Я думаю, да. Но только при помощи специалиста. Чтобы сделать это самостоятельно, нужно быть каким-то особенным человеком. Это все равно, что самому себе аппендицит удалить. В принципе, возможно, и прецеденты тоже были, но это невероятно трудно, потому что нужно одновременно быть и субъектом, и объектом. А такая пластичность психики есть не у всех.

В нашей работе с клиентами, если посмотреть с точки зрения чистой технологии, ничего особо сложного нет. Если человек все это знает, кажется, почему бы ему по отношению к самому себе это не применить? А вот по этой самой причине — невозможно быть и тем, кто дает тебе инструкцию, ведет тебя в каком-то направлении, и тем, кого ведут в этом направлении.

Повторюсь: боль живет в бессознательном. А туда войти непросто, потому что существуют механизмы психологической защиты, которые ограждают нас от невыносимой боли в тяжелых ситуациях, и они автоматизированы. Они без спроса, без нашей воли действуют. Поэтому, чтобы через эти защиты пройти, нужно знать, как они устроены, что за ними может скрываться, а самое главное, готов ли человек туда идти. Допустим, зайдет — и что он там будешь делать? Опрокинется в свою боль. Поэтому необходима помощь специалиста.

Можно ли полностью избавиться от боли — это радикальная постановка вопроса. В каком-то конкретном случае, наверное, да, можно. В моей практике много таких примеров, когда люди приходили с болью — уходили без нее. Но дело в том, что мир во зле лежит, и боли в нем много, по разным причинам. Поэтому может получиться так, что от всей боли избавиться жизни не хватит. Но я думаю, это не повод носить в себе боль в полном объеме. И если есть возможность избавиться хотя бы от ее части, считаю, что разумно сделать это.

Если совсем просто, я призываю всех позаботиться о себе. Ведь когда нам больно физически (ударились, порезались, или болеем), мы же о своем теле заботимся, это нормально и естественно. Так же должно быть и с душевной болью. Я призываю всех быть милосердными к самим себе. Я думаю, что Господу это угодно, чтобы мы исцелялись и телесно, и душевно.

Подготовили Ольга Дмитриева и Александр Пантелеев