Прекрасный неудачник: к юбилею Леонарда Коэна

Двадцать первого сентября исполняется девяносто лет со дня рождения Леонарда Коэна — человека, наделенного многими талантами. Пожалуй, это самый выдающийся канадский поэт, писатель, певец и композитор в одном лице.

Его часто называют канадским Бобом Диланом. Однако, несмотря на то, что данное сравнение, казалось бы, должно льстить любому представителю популярной культуры, в случае с Леонардом Коэном все не так однозначно. Сам уроженец Монреаля любил вспоминать в этой связи следующую историю. Однажды они сидели с Бобом в одном парижском кафе, и в один прекрасный момент речь зашла о творческом процессе. Дилан спросил у Коэна, сколько времени потребовалось последнему на написание композиции Hallelujah (это одно из самых мощных и программных песенных высказываний канадца). На что Леонард ответил: два года.

По свидетельству Коэна, Дилан был шокирован, заявив в свою очередь, что на сочинение многих вещей ему хватило пятнадцати минут. Здесь уже настал черед Леонарда прийти в замешательство. «Я чуть не упал со стула, — улыбался Коэн. — И самое смешное в том, что я соврал. На самом деле, на Hallelujah у меня ушло почти пять лет. Но, конечно, и Боб слукавил: ему, наверное, для сочинения песни требуется не больше десяти минут».

О чем свидетельствует этот забавный эпизод? О том, что поступательно, шаг за шагом, изучая биографию и открывая для себя масштаб данной личности, нетрудно выяснить, что Коэн — не только и даже не столько музыкант. В отличие от того же Дилана, количество записей которого, кажется, не поддается исчислению, знаменитый выходец из «страны кленового листа» за полвека в музыкальном бизнесе записал всего лишь полтора десятка студийных альбомов.

Это, с одной стороны, действительно немного, но с другой — удивляться тут нечему, поскольку Коэн прежде всего писатель, поэт и, не побоимся этого громкого слова, философ. И только потом автор-исполнитель собственных музыкальных произведений. Самое примечательное в фигуре Леонарда Нормана Коэна то, что к статусу поп-идола он пришел скорее вопреки, нежели согласно устоявшимся десятилетиями в шоу-бизнесе правилам.

Ведь обычно бывает как: музыканты, которым со временем становится тесновато в рамках собственной исполнительской деятельности, стремятся явить миру иные грани личного таланта — и в поисках новых средств самовыражения зачастую берутся за перо. На литературной ниве пробовали себя Джим Моррисон, Джон Леннон, Ник Кейв, Дэвид Бирн (основатель небезызвестной группы Talking Heads) и многие другие знаменитые музыканты.

Художественные достижения литературных опусов этих авторов — вопрос дискуссионный, оставим его на откуп критикам. Здесь примечательно другое: Леонарда Коэна к музыке привело перо, а не наоборот. Ведь к моменту выхода дебютного альбома в 1967 году (The Songs of Leonard Cohen) наш герой уже являлся состоявшимся и уважаемым писателем, автором шести книг, некоторые из них удостоились престижных литературных премий.

Об особенностях этой многогранной и таинственной (несмотря на фактор публичности, сопутствовавший Коэну на протяжении большей части жизни) персоны, о любопытном путешествии в причудливом лабиринте поп-культуры, о странствиях по всему свету, о неустанном поиске Леонардом себя в этом мире сказано и написано немало: несколько весьма достойных книг выходило и в нашей стране. Однако четкий портрет монреальца вырисовывается все равно с трудом — уж очень загадочной и многогранной была эта личность.

Возможно, намек на разгадку главного канадского поп-культурного феномена заключается в названии самого известного литературного произведения, вышедшего из-под пера Коэна. Роман «Прекрасные неудачники» (в оригинале Beautiful Losers) был издан в 1966-м и за долгие годы успел стать настольной книгой для многих «ищущих ответы» людей.

Так вот, Леонард, сквозь бурный поток сознания (этот опус ни в коем случае нельзя назвать мейнстримовым чтивом), зафиксированный на страницах без малого шестидесятилетней давности, невольно — а возможно, как раз вполне целенаправленно — говорит о самом себе. Ибо прекрасный неудачник — это и есть Леонард Коэн собственной персоной.

Нюанс лишь в том, что «неудачник» здесь — не бедовый неприкаянный чудик, а аутсайдер, человек, не привыкший играть по установленным правилам, но при этом ни в коей мере не переступающий за известную грань. Он если и берет на себя смелость подтрунивать над нормами морали и этики, то лишь самую малость. Лирического героя этого произведения (как, впрочем, и многих других литературных трудов канадца) довольно непросто «прощупать»...

К Коэну нельзя приклеить никакого «ярлыка», кроме самых общих, которые ничего, по сути, не значат и лишь запутывают (рок-идол, андеграунд-поэт, гений-предтеча и прочая аморфная синтаксическая вязь). Эта сложная личность не то чтобы не от мира сего — просто, подобно юркой камбале, ускользает от нашего понимания, лишь только нам кажется, что мы ухватили ее «за жабры». Размышления Леонарда-писателя на тему политики, культуры, эротизма разделяют отнюдь не все, а голос Леонарда-музыканта, представляющий собой нечто среднее между намеком на бас-профундо и скрежетом по водосточной трубе, далеко не каждому доставляет эстетическое удовольствие. Но история учит: именно такие аутсайдеры-неудачники и представляют неподдельный интерес как для непритязательных обывателей, так и для профессиональных исследователей...

И здесь как раз уместно поговорить о той стороне дарования Леонарда Коэна, которая по-настоящему прославила его в России. Ведь история взаимоотношений Леонарда Коэна с нашим соотечественником — это особая тема. Едва ли мы сильно согрешим против истины, если предположим, что имя этого человека стало у нас широко известным лишь в середине 1990-х — а ведь к тому моменту за его плечами, повторимся, была уже тридцатилетняя карьера в шоу-бизнесе. В мире западного популяра Коэн уже долгое время «котировался» примерно на том же уровне, что Элвис Пресли, Фрэнк Синатра, Пол Маккартни и Дэвид Боуи. Но до нашего потребителя массовой культуры надо было достучаться, ибо у России, как известно, «особенная стать»...

Ситуацию коренным образом изменил вышедший в 1994 году фильм Оливера Стоуна «Прирожденные убийцы», получивший широкий резонанс, в частности, и в России. Саундтрек этой неоднозначно принятой как поклонниками, так и критикой, во многом скандальной, но, несомненно, яркой ленты включал в себя, помимо всего прочего, две композиции Коэна. Сильнейшие песни Waiting For The Miracle и The Future прозвучали в картине настолько органично, что порой, казалось, затмевали собой сам сюжет. После этого наследие канадца стали у нас изучать более пристально, открывая главные хиты мастера: Suzanne, Hallelujah, I'm Your Man, First We Take Manhattan, Everybody Knows, Dance Me to The End of Love и многие другие.

Об упомянутой песне The Future, являющейся одним из самых известных произведений Леонарда во всем мире, следует сказать особо. Коэна часто называли неким пророком контркультуры, мудрецом, который видел и описывал вещи, большинству обывателей недоступные. Сегодня, вслушиваясь и вдумываясь в текст композиции «Будущее», в это многослойное семиминутное лирико-музыкальное полотно, порой берет оторопь, когда в красках представляешь себе апокалиптичную картину, нарисованную автором: There'll be the breaking of the ancient Western code/Your private life will suddenly explode
There'll be phantoms/There'll be fires on the road/And the white man dancing («Устоявшийся веками западный образ жизни падет, твоя частная жизнь взорвется и станет общественным достоянием, нагрянут призраки, дороги поглотит пламя, а белый человек будет танцевать на этом фоне»).

Фото: DPA/ТАСС