Ислам во многом выстроен на еврейских историях и традициях. Это произошло благодаря небольшой группе вероотступников – блестяще образованных раввинов, почему-то увидевших в исламе утешение и замену разрушенного Храма. Обогатив ислам своими знаниями, они превратили Иерусалим, ни разу не упомянутый в Коране, в святой город в глазах мусульман.

Как известно, основатель ислама Мухаммед начал свою проповедь в оазисах Аравии, и естественно, большая часть его близких сподвижников были арабами. Тем не менее среди них было некоторое число представителей других этнических и религиозных групп – например, персов и курдов. Было также и несколько евреев – например, Абдулла ибн-Салам, о котором говорится, что он был раввином из Ятриба в Аравии, и две из жен Мухаммеда.

Однако всего лишь поколение спустя, когда ислам стал стремительно распространяться во все стороны – когда убеждением, а больше силой меча, в рядах новой религии можно было найти уже тысячи бывших христиан и зороастрийцев, сирийцев, персов, коптов – кого угодно. Сколько было евреев, принявших тогда ислам? Ясно, что немного, точнее сказать не можем. Однако оказывается, что эта совсем небольшая группа людей сыграла немалую роль в формировании ислама.

Один из важнейших видов исламской литературы этих ранних веков (примерно VII–IX) – это так называемые исраилият, рассказы из Танаха, агады, мидрашей, а также из книг Нового Завета, использованные для толкования Корана. Понятно, что рассказы эти – а количество их воистину огромно – в основном вносили в исламский обиход принявшие ислам евреи и, в меньшей степени, христиане. Пожалуй, наиболее яркой личностью из этого круга представляется нам человек по имени Кааб аль-Ахбар.

Все, что мы о нем знаем, известно из мусульманских источников. Раввин родом из Йемена, он был современником Мухаммеда, но никогда его лично не видел. Имя его аль-Ахбар происходит, по-видимому, от ивритского слова «хавер», как называли себя те евреи, которые продолжали соблюдать законы ритуальной чистоты после разрушения Храма. Кааб обратился в ислам в Медине во времена второго халифа Умара, был близок к халифу, сопровождал его во многих путешествиях, в том числе и в Иерусалим, а в остальное время жил в сирийском городе Хомс, где поселилось немало аравийских евреев. От его имени (и от имени его родных) в обширной мусульманской литературе передается множество отрывков, агадот, пророчеств.

Из этих отрывков следует, с одной стороны, что Кааб и другие авторы исраилият, еврейских и христианских вливаний в мусульманскую мысль, были действительно широко образованны в устной Торе, включая в той или иной степени и мистическую литературу. С другой же стороны, они подвергали взятые из еврейства образы и идеи таким трансформациям, которые явно были результатом их собственного религиозного творчества, а не выучены в бейт-мидраше.

Есть знаменитый отрывок, предаваемый от имени Кааба, в котором Всевышний обращается к Иерусалиму, который так и называется здесь, Ирушалаим, что необычно для арабской литературы. «Слушайте, Ирушалаим, он же Байт-аль Микдас, и Скала, которая есть аль-Хайкаль (опять еврейское слово, означающие Храм. – Прим. ред.)! Я пошлю к вам слугу Своего Абд эль-Малика, и он отстроит вас и украсит вас, и вернет [Иерусалиму] былое величие. Я украшу его золотом, серебром и жемчугами, и соберу там творения Свои для воскресения из мертвых. Трон Мой поставлю Я на Скале, ибо Я – Г-сподь Б-г, а Давид – царь сынов Израиля».

Скала, которая здесь упоминается, – это тот самый скальный выступ, на котором стояла Святая святых иерусалимского Храма и вокруг которой был выстроен впоследствии Золотой Купол на Храмовой горе. Весь отрывок этот кажется взятым из еврейского текста, относящегося к мессианским временам – за исключением, естественно, упоминания халифа Абд эль-Малика. Особенно бросается в глаза упоминание царя Давида – явная аллюзия к Машиаху, которого ждут евреи.

От имени Кааба передается и много других отрывков, относящихся к Иерусалиму, причем Кааб часто ссылается на то, что взял эти тексты из Торы (или просто «из святых книг»). В письменной Торе ничего подобного обнаружить не удается, но отрывки эти перекликаются с хорошо известными образами из книг пророков. Например, с образами из книги Ишайягу, когда он описывает, что Иерусалим будет окружен стенами из золота, серебра и драгоценных камней, а на месте Храма вознесется купол из света. В другом рассказе говорится о том, что Храмовая гора есть источник воды для всего мира – это уже образ из пророка Иехезкеля.

Особенно задевает душу одна легенда, тоже передаваемая от имени Кааба. В этом тексте Иерусалим (образ Иерусалима в иврите – всегда женского рода) взывает к Б-гу, жалуется на разрушение Храма. Тот же утешает ее: не горюй, мол, ты не останешься одна, «Я пошлю тебе новую Тору, то есть Коран, и новый народ – народ Мухаммеда. Они будут защищать тебя, как орел защищает своих птенцов, как голубка защищает свое гнездо»…

Кто мог создать такой образ, от которого у всякого еврея сердце выворачивается наизнанку от тоски? Очень не похоже, что араб-мусульманин – откуда бы ему так прочувствовать горечь Иерусалима от разрушения Храма? Но мог ли еврей выговорить такое, увидеть в исламе замену, которая утешит Иерусалим, осиротевший в дни галута? Даже представить себе это трудно. Но вот, видно, было ведь.

Описывается, как одна из жен Мухаммеда, еврейка Сафия (она стала женой его в 17 лет, будучи пленной-рабыней, но потом была освобождена из рабства и осталась с мужем уже добровольно) в конце жизни посетила Иерусалим. Где она выбирает себе место для молитвы? Конечно, на Масличной горе, традиционном месте еврейской молитвы, с видом на Храмовую гору…

Ладно, жены Мухаммеда, девочками вырванные из семьи и вряд ли получившие много еврейского образования. Но вот Кааб, Абдулла и другие раввины, хранившие и передававшие мусульманам древнюю традицию, – для нас они были, конечно же, вероотступниками. Интересно было бы понять, кем же они сами видели себя – евреями или мусульманами?

О двойственности их чувств свидетельствует и известный рассказ о том, как после взятия Иерусалима в 637 г. именно Кааб аль-Ахбар помог халифу Умару найти место разрушенного Храма, превращенное византийцами в свалку. Отыскав скалу, место Святая святых, Кааб советует халифу устроить мечеть с севера от нее, чтобы молящийся в ней был обращен одновременно и лицом к Храму, и лицом к Мекке. «Ты все тянешься к евреям», – осудил его Умар и устроил мечеть в южной части Храмовой горы, спиной к развалинам Храма…

Надо сказать, что отношение традиционного мусульманского богословия к Каабу и другим авторам исраилият неоднозначно. Сунниты в целом считают Кааба мудрецом и праведником, шииты – совсем наоборот, осуждая его «вредное еврейское влияние».

А мы, как мы можем по прошествии 13 веков оценить результат их деятельности? Получается, что Кааб и другие, обогатив ислам еврейскими традициями, своими руками привели к тому, чтобы Иерусалим, ни разу не упомянутый в Коране, стал считаться святым городом в глазах еще и мусульман. Как будто мало нам было евреев и христиан! Тем самым они в какой-то степени заложили религиозные корни нынешнего конфликта. Но может быть, добавив множество точек пересечения между нашими религиями и традициями, они дали нам и лучшие возможности взаимопонимания? Увы, пока это остается лишь надеждой.

(Источником приведенных цитат послужили несколько ученых трудов, в основном – статьи профессора Гюрлу Нечипоглу из Гарварда и профессора Офера Ливне-Кафри из Хайфы.)