kpltkmbtnmkmndt
Психбольница в нашем городке размещалась в бывших казармах какого-то номера императорского пехотного полка, к которым примыкали остатки некогда роскошного Николаевского парка. Во время Первой мировой полк отправили на фронт, а парк понемногу загубили. А уже в 20х все это огородили высоким бетонным забором и устроили лечебницу для нервнобольных. Чтобы попасть на ее территорию надо было пройти проходную и следовать по главной аллее вдоль сетчатого забора, за которым гуляли психи. В 70х годах пошла мода на трудотерапию и в огороженном за этой сетке закутке под навесом мужики сколачивали тарные ящики, а поодаль дамы клеили коробки или вязали.
Потом назрел ремонт крыши бывшей казармы и мы ходили к ней по аллее. Работы подходили уже к завершающей стадии, когда бригаду усилили специалистом, товарищем, как говорится, паскудным на язык. Проходя в пятницу вечером после работы он заприметил за сеткой известного городского психа Ваню Горохова, чем-то похожего внешне на популярного в народе певца Расторгуева, такого же большеголового и коренастого. Еще вопрос, кто был в нашем городе популярней?! Который вместе со своими братьями по интеллекту занимался общеполезным делом. И между ними завязалась беседа, начавшаяся со слов:
— Привет, как дела?
А закончившаяся:
— Ну что дебил, посадили тебя в клетку?
Видно было что Ваня очень обиделся, побагровел, но не нашелся что ответить.
В понедельник утром товарищ очень спешил на работу и ограничился скорчиванием рожи и репликой:
— Здорово обезьяны!
На что Ваня побагровел еще больше.
И уже после работы товарищ решил оттянуться на психах по полной. Но не успел. Уже снова подходил к сетке с ехидным видом, как бригадир психов вдруг скомандовал:
— Батарея, огонь!
Психи оказалось основательно подготовились к очередной беседе, собрав кучки чурок и колобашек, и оторвали верх сетки. И все это деревянное хозяйство полетело через забор. Наша бригада позорно бежала. Когда чурки кончились, то они стали метать тарные заготовки, молотки и угольники. Кому из наших попало по темечку, кого огрело по спине. Аллея в процессе битвы тарной доской была усыпана вся. Не знаю, удалось ли в тот день их успокоить санитарам. А на следующий день по аллее уже никто не рискнул здоровьем пройтись, обходили забор снаружи почти полкилометра до служебной калитки. Потом все забылось, пока по телеку в перестройку не появилась почти одноименная песня. И когда ее крутили по радио, мы вспоминали Ваню Горохова с его нервнобольным батальоном и сгибались пополам от хохота. Особенно на куплете:
— Комбат нам командует: "Йо-о-о-о! "
Потом назрел ремонт крыши бывшей казармы и мы ходили к ней по аллее. Работы подходили уже к завершающей стадии, когда бригаду усилили специалистом, товарищем, как говорится, паскудным на язык. Проходя в пятницу вечером после работы он заприметил за сеткой известного городского психа Ваню Горохова, чем-то похожего внешне на популярного в народе певца Расторгуева, такого же большеголового и коренастого. Еще вопрос, кто был в нашем городе популярней?! Который вместе со своими братьями по интеллекту занимался общеполезным делом. И между ними завязалась беседа, начавшаяся со слов:
— Привет, как дела?
А закончившаяся:
— Ну что дебил, посадили тебя в клетку?
Видно было что Ваня очень обиделся, побагровел, но не нашелся что ответить.
В понедельник утром товарищ очень спешил на работу и ограничился скорчиванием рожи и репликой:
— Здорово обезьяны!
На что Ваня побагровел еще больше.
И уже после работы товарищ решил оттянуться на психах по полной. Но не успел. Уже снова подходил к сетке с ехидным видом, как бригадир психов вдруг скомандовал:
— Батарея, огонь!
Психи оказалось основательно подготовились к очередной беседе, собрав кучки чурок и колобашек, и оторвали верх сетки. И все это деревянное хозяйство полетело через забор. Наша бригада позорно бежала. Когда чурки кончились, то они стали метать тарные заготовки, молотки и угольники. Кому из наших попало по темечку, кого огрело по спине. Аллея в процессе битвы тарной доской была усыпана вся. Не знаю, удалось ли в тот день их успокоить санитарам. А на следующий день по аллее уже никто не рискнул здоровьем пройтись, обходили забор снаружи почти полкилометра до служебной калитки. Потом все забылось, пока по телеку в перестройку не появилась почти одноименная песня. И когда ее крутили по радио, мы вспоминали Ваню Горохова с его нервнобольным батальоном и сгибались пополам от хохота. Особенно на куплете:
— Комбат нам командует: "Йо-о-о-о! "