Гадкие утята успеха: о гениях, переживших поздний расцвет

Поль Сезанн всегда хотел быть художником. Отец заставил его поступить на юридический факультет, но после двух безрезультатных лет он бросил учебу. В 1861 году, в возрасте 22 лет, он отправился в Париж, чтобы осуществить мечту, но был отвергнут Коллегией изящных искусств. Он вернулся в родной город на юге Франции, где работал клерком в банке отца, но не терял надежды. Его картины отвергались Парижским салоном с 1864 по 1869 год. Он присоединился к импрессионистам, многие работы которых также не признавались, но вскоре перестал выставляться и с ними.

В возрасте от 46 до 56 (время расцвета для многих художников) ни одна выставка не принимала его картины. Эмиль Золя, современник и друг Сезанна, опубликовал роман под названием «Творчество». В нем рассказывалось о двух молодых людях, один из которых становится знаменитым писателем, а другой — неудачливым художником и кончает жизнь самоубийством. Персонаж художника был основан, по крайней мере частично, на Сезанне. После выхода романа дружба между Сезанном и Золя сошла на нет.

Только в 56 лет состоялась первая персональная выставка работ Сезанна. К 60 годам его картины начали продаваться, хотя и по гораздо более низким ценам, чем у Мане или Ренуара. Вскоре он стал знаменитым и почитаемым.

Что двигало этим человеком на протяжении десятилетий неудач и безвестности? Один биограф приписывает это его «inquiétude»: стремлению, беспокойству, тревоге. Он постоянно заставлял себя становиться лучше. В возрасте 67 лет Сезанн писал сыну: «Я не могу достичь той интенсивности, которая раскрывается перед моими чувствами. Я не обладаю тем чудесным богатством цвета, которое оживляет природу». В день смерти он работал над картиной, все еще учился совершенству. Вскоре он был признан одним из основателей современного искусства. Матисс и Пикассо называли его своим отцом.

Современное общество одержимо ранним успехом. Школьная система сортирует молодых людей по баллам, позволяя одним попасть в престижные академические круги и оставляя других на обочине жизни. Многие знаменитости добились успеха в молодости: Билл Гейтс, Марк Цукерберг, Илон Маск, Тейлор Свифт, Майкл Джордан. Дискриминация по возрасту — это факт жизни. «Молодые люди просто умнее», — сказал однажды Цукерберг, сделав, возможно, самое глупое заявление в истории. «В жизни не бывает вторых актов», — заметил однажды Ф. Скотт Фицджеральд, и это высказывание, возможно, следующее по глупости.

Но для многих людей таланты, расцветающие на поздних этапах жизни, оказываются более значимыми, чем те, что были в юности. Исследование, проведенное в 2019 году учеными из Дании, показало, что в среднем лауреаты Нобелевской премии совершают важнейшие открытия в возрасте 44 лет. Вероятность того, что 45-летний человек совершит научный прорыв, в два раза выше, чем у 25-летнего. Исследование, опубликованное в журнале American Economic Review, показало, что 45 лет — это средний возраст предпринимателя. Вероятность того, что основатель технологической компании в 50 лет создаст успешную компанию, в два раза выше, чем в 30. Фонд информационных технологий и инноваций провел исследование, согласно которому пик инноваций приходится на возраст около 40 лет.

Люди, добившиеся успеха во второй половине жизни, встречаются всюду. Морган Фримен стал звездой после 50. Полковник Сандерс основал компанию KFC в 60 лет. Исак Динесен опубликовала книгу «Из Африки», которая создала ее литературную славу, в 52 года. Моррис Чанг основал компанию Taiwan Semiconductor Manufacturing, ведущего мирового производителя микросхем, в 55 лет. Коперник создал теорию движения планет в 60 лет. Бабушка Мозес начала рисовать в 77 лет. Ною было около 600 лет, когда он построил ковчег (хотя свидетельства о рождении не сохранилось).

Почему некоторые люди переживают расцвет позже других? В книге «Поздний расцвет» Рич Карлгаард отмечает, что на самом деле это два вопроса. Во-первых, почему эти люди не добились успеха раньше? Во-вторых, какими чертами или навыками они обладали, что позволило им расцвести позже? «Поздние цветы», как правило, отличаются от других, обладают иным набором способностей, которые в большинстве случаев не видны или не поощряются нынешней системой образования. «Часто они реализуют потенциал новыми и неожиданными способами, — пишет Карлгаард, — удивляя даже самых близких людей».

Если проанализировать историю, то возникает определенная классификация достижений. В первую категорию входят рано расцветающие гении. Например, Пикассо или Фицджеральд добились успеха в юности. Как отмечает экономист Чикагского университета Дэвид Галенсон, эти люди обычно совершали концептуальный прорыв. Они придумывали новую идею, а затем воплощали ее в жизнь. Пикассо четко представлял себе, как он собирается совершить революцию в искусстве, в 20 лет.

Есть и люди «второго пика», например Альберт Швейцер. Сначала они покоряют первую карьерную гору: Швейцер был выдающимся музыкантом и ученым. Но успех в карьере не приносит им радости, и они оставляют все прежнее, чтобы служить человечеству. Мотивация переходит от приобретения к альтруизму. Швейцер стал врачом в беднейших районах Африки и получил Нобелевскую премию мира.

Наконец, есть люди, которых Галенсон называет «мастерами». В книге «Старые мастера и молодые гении» он пишет о таких людях, как Сезанн, Альфред Хичкок или Чарльз Дарвин, которые в молодости были не слишком успешными, а в некоторых случаях даже неудачниками. Это могло бы вогнать их в уныние, но они продолжали совершенствоваться.

В отличие от концептуальных гениев, такие люди считают всю жизнь экспериментом. Они все время пробуют что-то и учатся. Их внимание сосредоточено не на законченной работе, а на процессе обучения: приблизился ли я к пониманию, к освоению? Их жизнь — это долгий период проб и ошибок, медленный процесс накопления и совершенствования, поэтому качество их работы достигает пика в конце жизни. Это гадкие утята успеха, которые с течением десятилетий превращаются в лебедей.

Давайте рассмотрим качества, из-за которых поздние цветы отстают в молодости, но вырываются вперед в долгосрочной перспективе.

Внутренняя мотивация. Современный мир по большей части строится на внешней мотивации: усердно трудись и получишь высокую оценку, зарплату, прибыль. Работа может не нравиться, но если дать людям внешний стимул, то они продуктивно с ней справятся.

Такой подход порождает мышление, основанное на знаках отличия. Люди хорошо следуют чужим стандартам, методам и преследуют чужие цели. Те, кто преуспел в таких системах, обладают самодисциплиной, чтобы получать пятерки по всем предметам, даже по тем, которые их не интересуют. Они ценны для компаний именно потому, что умеют грамотно выполнять любые задачи.

Но есть и люди, которыми движет внутренняя мотивация. Им сложно обратить внимание на общепринятое. Именно по этой причине Уинстон Черчилль был посредственным студентом. «Там, где не были задействованы мой разум, воображение или интерес, я не хотел или не мог учиться», — писал он в автобиографии.

При этом интерес может завести таких людей очень далеко. У внутренне мотивированных людей сильна потребность в автономии. Ими движет любопытство, одержимость, и сила этой мотивации затмевает любые внешние награды. Люди с внешней мотивацией вырываются вперед в молодости, но при этом перестают так усердно работать, когда цель достигнута. Если это поможет быстрее достичь цели, они выберут легкий путь.

Исследования психолога Эдварда Л. Дечи показали, что внешнее стимулирование убивает внутреннюю мотивацию. Если вы платите детям за чтение, они могут читать больше в краткосрочной перспективе, но со временем будут относиться к чтению как к неприятной работе. Однажды я спросил группу студентов, какая книга изменила их жизнь за последние четыре года. Последовало долгое неловкое молчание. Наконец один из студентов сказал: «Вы должны понять, что мы не читаем просто так. Мы читаем только те книги, которые нужны для занятий». Эти студенты трудились, чтобы получить нужные баллы, однако не углубились ни в один предмет. Они не любили сам процесс обучения, а это то, что нужно, если вы собираетесь продолжать самообразование десятилетиями. Важно уметь двигаться вперед, даже если мир не одаривает вас отличными оценками.

Люди с внутренней мотивацией часто одержимы, глубоко погружаясь в какую-то тему. Дело само по себе вызывает интерес и становится наградой. Винсент Ван Гог писал брату: «Я ищу. Я стремлюсь. Я в этом всем сердцем». Он достиг успеха в последние два года своей короткой жизни. В книге «Драйв» писатель Дэниел Пинк утверждает, что модели внешней мотивации прекрасно работают, когда задачи скучны. Но многочисленные исследования показывают, что люди с внутренней мотивацией более продуктивны, более настойчивы и реже выгорают. «Внутренне мотивированные люди обычно добиваются большего, чем их коллеги, стремящиеся к вознаграждению», — заключает Пинк.

Ошибки молодости. Поздно расцветающие люди часто не вписываются в существующие системы. По определению Уильяма Дерезевица, они не умеют быть «превосходными овечками», то есть плохо следуют общепринятым правилам успеха. Другими словами они слывут неудачниками. Бакминстера Фуллера дважды исключали из колледжа, в 32 года он потерял работу в строительном бизнесе, а позже подумывал о самоубийстве, чтобы его семья могла жить за счет страховки. Но затем он переехал в Гринвич-Виллидж и в итоге стал архитектором, дизайнером, футуристом и лауреатом Президентской медали Свободы. Полковника Сандерса уволили за драку с коллегой, когда он работал пожарным. Его карьера адвоката закончилась дракой с клиентом. Затем, в 62 года, он создал рецепт Kentucky Fried Chicken, в 69 лет преуспел в качестве франчайзера, а в 73 года продал компанию за 2 миллиона долларов.

Разностороннее любопытство. Современная культура подталкивает людей к ранней специализации: сосредоточьтесь на чем-то одном и быстро добейтесь хороших результатов, будь то гольф, физика или инвестирование. В академическом мире специализация поощряется: не престижно быть специалистом по Европе, будьте ученым по голландскому плетению корзин в XVI веке.

Однако когда журналист Дэвид Эпштейн изучил жизнь профессиональных спортсменов, то обнаружил, что большинство из них в молодости занимались разными видами спорта. Исследователи называют это «периодом выборки». В книге «Диапазон» Эпштейн пишет, что люди, прошедшие через этот период, в итоге добиваются большего успеха в долгосрочной перспективе: «Одно исследование показало, что те, кто специализировался на ранних этапах карьеры, сразу после колледжа вырвались вперед по уровню заработка, но те, кто специализировался позже, компенсировали это преимущество, найдя работу, которая лучше соответствовала их навыкам и личностным качествам».

Для многих период поисков себя становится трудным. Ван Гог торговал картинами, был учителем, книготорговцем и проповедником, прежде чем в 27 лет занялся живописью. В годы скитаний он был неудачником. Его семья со смущением наблюдала за его провалами. Из-за постоянного поиска и отказов окружающие люди могут сделать вывод, что «поздним цветам» просто не достает выдержки. Но именно в эти годы у таких людей развивается то, что психологи называют «разносторонним любопытством» — способность вникать в широкий круг интересов.

Преимущества разностороннего любопытства становятся очевидны, когда человек использует широту знаний, по-новому соединяя противоречивые идеи. За десятилетия до публикации «Происхождения видов» Дарвин дружил по переписке с 231 ученым, чьи работы охватывали 13 широких направлений: от экономики до геологии, от биологии ракообразных до размножения птиц. Дарвин не смог бы написать великий труд, если бы ему не удалось объединить эти совершенно разные интеллектуальные сферы.

Известно, что Лауреаты Нобелевской премии в 22 раза чаще, чем ученые, не получившие ее, проводят досуг в качестве актера-любителя, музыканта, фокусника или другого типа исполнителя. Сантьяго Рамон-и-Кахаль, основатель современной нейронауки, объясняет причину: «Тому, кто наблюдает за ними издалека, кажется, что они рассеивают и распыляют энергию, в то время как на самом деле они направляют и усиливают ее».

Люди позднего расцвета часто терпимы к другому способу мышления и способны решать проблему с разных точек зрения. Порой их не заботит неэффективность. В преклонном возрасте историк Дэниел Бурстин писал: «Дух дилетанта руководил моим мышлением и писательством». Всю жизнь он бродил от темы к теме, играя.

Способность к самообучению. Люди позднего расцвета порой становятся слишком взрослыми для традиционных систем образования, так и не найдя своего призвания. Поэтому им приходится учиться самим. Они любят много думать. В книге «Любопытный» Иэн Лесли приводит ряд утверждений, которые указывают на высокую потребность в познании: «Я предпочитаю сложные проблемы простым»; «Я предпочитаю, чтобы моя жизнь была наполнена головоломками, которые я не могу решить»; «Долгие размышления доставляют мне удовольствие».

Иконой жажды познания является Леонардо Да Винчи. Вот его знаменитые списки самостоятельных исследовательских проектов: узнать площадь треугольника, исследовать арбалет, измерить солнце, нарисовать Милан. Бенджамин Франклин, будучи послом США, во время трансатлантических путешествий занимался научными изысканиями, что позволило ему открыть Гольфстрим.

Эта черта парадоксально сочетается с другой — эпистемическим смирением. Такие люди активно стремятся учиться, но при этом точно осознают, как многого они не знают. Такое сочетание — универсальный рецепт обучения на протяжении всей жизни. Такие люди учатся медленнее, но и глубже именно потому, что исследуют все самостоятельно. Преимущества таких знаний растут со временем. Чем больше вы знаете о предмете, тем быстрее вы учитесь. Знания порождают знания. Исследователи называют это «эффектом Матвея»: «Ибо кто имеет, тому дано будет, и он будет иметь с избытком». Очень скоро поздний цветок расцветает.

Способность в итоге определить свое дело. Люди не могут блуждать вечно, если конечно их ждет расцвет. В какой-то момент они должны бросить вызов, который задействует их мощный внутренний потенциал. Например, Рэй Крок пережил классический период поисков. Он продавал ленточки, играл на пианино в притоне, продавал бумажные стаканчики, а затем миксеры для молочных коктейлей. На последней работе он заметил, что один ресторан заказывает огромное количество аппаратов для приготовления молочных коктейлей. Любопытствуя, он проехал полстраны, и обнаружил ресторан быстрого питания, который готовил еду эффективнее, чем любой другой. Крок просто интересовался гамбургерами и картошкой фри (и молочными коктейлями) больше, чем большинство людей. Он купил ресторан и привнес в него собственную форму гениальности, которая заключалась в способности продавать франшизу в массовом масштабе.

Ум исследователя. К среднему возрасту многие люди позднего расцвета начинают взлет и получают удовольствие от сосредоточенных усилий. Но поскольку они свободны от связей и ассоциаций, то могут менять мнение и обновлять модели, не беспокоясь о том, что нарушат какие-то профессиональные нормы.

Считается, что счастье — это всю жизнь стремиться к цели, а затем достичь ее, например, выиграть кубок чемпиона или добиться славы. Но лучшие моменты жизни в самом процессе обучения или поиска. Это занятие настолько увлекательно, что работа сама по себе является наградой. «Усилия — это единственное, что придает жизни смысл, — считает психолог из Стэнфорда Кэрол Двек. — Усилия означают, что вам что-то небезразлично».

«Секрет жизни в том, чтобы иметь задачу, то, чему вы посвящаете всю жизнь, то, чему вы отдаете все силы, каждую минуту дня, — сказал однажды скульптор Генри Мур поэту Дональду Холлу. — И самое главное — это должно быть что-то почти невозможное».

Страсть в старости. До сих пор я описывал людей позднего расцвета как любопытных исследователей. Но не забывайте, что многие из них всю жизнь противостоят устоявшимся институтам, и у них естественным образом формируется оппозиционный, даже злобный образ мышления.

В эссе «Художник стареет» великий искусствовед Кеннет Кларк писал о таких художниках, как Тициан, Микеланджело, Рембрандт и Сезанн, которые создали лучшие работы в конце жизни, иногда в возрасте 80 или даже 90 лет. Он заметил, что эти пожилые художники писали со страстью, которая была пронизана «трансцендентальным пессимизмом». По его наблюдениям, они с горечью смотрят на человеческую жизнь, часто переполнены гневом. Британский художник Уильям Тернер в конце жизни чувствовал себя настолько безнадежно, что почти не разговаривал.

Разгневанные старые художники отступают от реализма. Их обращение с краской становится более свободным. «Сезанн, который в молодости писал с деликатностью акварелиста и почти боялся, по его словам, испортить белизну холста, в конце концов обрушился на него тяжелыми страстными мазками, — пишет Кларк. — Трудно объяснить повышенную жизненную силу старой руки».

В любой сфере молодые работники стараются освоить язык ремесла. А эксперты-практики в зрелом возрасте стремятся его разрушить. Зрелые художники чувствуют себя свободно, отбрасывая правила, которые подавляют их пророческий дар. Они могут выразить то, что им нужно, более искренне.

Конечно, теория Кларка относится не ко всем картинам. Вспомним позднюю работу Рембрандта «Возвращение блудного сына». К моменту написания картины Рембрандт был стар, разорен и потерял популярность. Его жена и многие из его детей умерли. Но «Блудный сын» пронизан духом святого прощения. В ней показано, как отец дарит бесконечную любовь своенравному и отчаявшемуся сыну. В этом есть огромная нежность.

Мудрость. После целой жизни экспериментов некоторые люди, достигшие позднего расцвета, выходят за рамки ремесла или карьеры и достигают своего рода всеобъемлющей мудрости.

Мудрость — сложная вещь. Она начинается с распознавания смыслов — использования опыта для понимания того, что происходит на самом деле. Нейробиолог Элконон Голдберг приводит классическое определение этой способности в книге «Парадокс мудрости»: «Часто, когда я сталкиваюсь с проблемой, которая со стороны может показаться сложной, решение приходит без усилий, плавно, как бы само собой. То, что я потерял с возрастом в способности к напряженной умственной работе, я, похоже, приобрел в способности к мгновенному, почти несправедливо легкому озарению».

Но мудрость — это не просто распознавание закономерностей, а способность видеть вещи с нескольких точек зрения, умение объединять их и находить покой в противоречиях. Когда Сезанну было за 60, он написал серию картин с изображением горы Сен-Виктуар, которые сегодня считаются его величайшими работами. Он писал гору в разное время суток, при разном освещении. Он рисовал не столько гору, сколько время. Он также рисовал само восприятие, его непрерывный поток, неопределенность и эволюцию. Для некоторых людей, расцветающих поздно, исследование никогда не заканчивается. У них есть определенный особый способ жить в мире, но с возрастом они проявляют его на все более сложных уровнях.

Мудрость — это интеллектуальная черта, способность видеть реальность такой, какая она есть. Но это и моральная черта: мы не назовем эгоцентричного человека мудрым. Это также духовная черта: мудрый человек обладает способностью сохранять спокойствие, когда других переполняют негативные эмоции.

В юности моими наставниками были Уильям Ф. Бакли и Милтон Фридман, оба в то время приближавшиеся к концу карьеры. Бакли создал современное консервативное движение, которое привело к избранию Рональда Рейгана. Фридман изменил экономику и получил Нобелевскую премию. Я спросил каждого из них по отдельности, чувствовали ли они когда-нибудь завершенность, ощущение того, что они сделали свою работу и теперь пересекли финишную черту и могут расслабиться. Ни один из них даже не понял моего вопроса. Они никогда не успокаивались, все дни своей жизни добиваясь лучшего.

Я снова и снова замечаю одну закономерность: люди позднего расцвета медленно стартуют, но на последнем круге бегут изо всех сил. Они не замедляются, они ищут. Они стремятся всем сердцем.

Сообщение Гадкие утята успеха: о гениях, переживших поздний расцвет появились сначала на Идеономика – Умные о главном.