Станция назначения – история

Николай Митрофанов. Паруса каравелл культуры под ветрами эпох. Стихийные мемуары москвича. – М.: Восточный экспресс, 2024. – 400 с.

Николай Николаевич Митрофанов – мой старший и старинный друг. Познакомились мы лет тридцать назад, когда он впервые переступил порог издательства «Воскресенье», которое я тогда возглавлял, и… предложил переиздание томика Сюлли Прюдома.

– Кто это? – недоумённо спросил я.

– Первый в истории нобелевский лауреат по литературе, – спокойно с высоты своего гренадерского роста пояснил Николай Николаевич.

Будь я помоложе, я бы покраснел. Но я уже тоже пребывал не в студенческом возрасте, чтобы смущаться собственной невежественности, – а ведь «Воскресенье» считалось элитарным, истинно литературным издательством, – и – мы подружились.

Сюлли Прюдом, французский поэт и философ конца девятнадцатого – начала двадцатого века, вышел тогда в нашем издательстве практически одновременно с самым полным, и по сей день уникальным, собранием сочинений ещё одного, русского, нобелиата, Ивана Бунина.

– Кто это? – мог бы спросить я у своей незабвенной бессменной секретарши Людмилы Николаевны и о самом Николае Николаевиче. И вот тогда мне точно пришлось бы покраснеть.

В самом начале восьмидесятых – теперь уже тоже прошлого столетия – в популярнейшем тогда цикле радиопередач «Театр у микрофона» вышла на Всесоюзном радио радиопостановка по моей только что напечатанной, с предисловием Чингиза Айтматова, в «Новом мире» повести «Интернат». В ней «играл» сам непревзойдённый Михаил Глузский!

А не менее непревзойдённый Николай Николаевич Митрофанов был в то время главным редактором, начальником всех литературно-драматических программ Всесоюзного радио. Так что познакомиться и подружиться мы с ним могли бы и не тридцать, а даже сорок лет назад. Но почему-то не случилось.

Николай Николаевич – коренной москвич. Сам я москвич скорее «укоренённый», а вот он действительно коренной, и даже корневой. В нескольких поколениях. Есть москвичи, как бы вынянченные, выношенные Москвой: её печать лежит неуловимо и на их внешнем облике, и на их характере, речи. А есть москвичи, которые сами, с пелёнок, носят, нянчат, вынашивают и даже в какой-то степени переиначивают её, Москву, к лучшему в самих себе.

Вот к таким – вынашивающим Москву, как собственное любимое вечное дитя, в себе, в своём характере, в своём мировоззрении, в своём на удивление обширном горизонте, относится и мой старший и старинный друг.

Он работал не только на радио. Окончил в своё время легендарный Историко-архивный институт, удивительное, опережая время, импрессионистское и при этом – барокко здание которого является главным памятником на главной, Никольской улице старой Москвы; начинал с кропотливых трудов в главных архивных учреждениях столицы и страны – с тех пор в истории самой Москвы первопрестольной ориентируется не хуже, чем в хитросплетениях её улиц и переулков.

И при этом меньше всего походил, да и сейчас меньше всего походит на пресловутых «архивных юношей» не только в силу своего знатного роста, породы, но ещё и потому, что до института за плечами у него уже значились и ремесленное училище, и завод, как впоследствии ещё и целина. В нём вообще крепка связь обоих начал: физического и умственного. Земли и неба.

Такие, как он, действительно способны не только живо воспринимать родной великий город, но и влиять на него, даже на его историю и облик. Именно благодаря серьёзной поисковой работе авторитетного москвоведа Митрофанова Москве возвращён после многолетней невольной отлучки замечательный памятник одной из матерей-основательниц современного государства Российского Екатерины Великой. Усилиями знатоков и ревнителей столицы, в том числе и автора настоящего фолианта, сохранены ряд памятников старины московской и возвращены исторические, первородные имена грибнице её знаковых улиц и прожилков-переулков.

Читателям, несомненно, известно имя литературного героя из замечательной повести Леонида Андреева Василия Фивейского. Но у этого неистового литературного священника, оказывается, был в послевоенной, современной Москве и очень знаковый, необычный и яркий каланчёвский мудрец, однофамилец, Евгений Фивейский, которому в книге посвящена одна из самых выразительных и строго документальных новелл.

Каланчёвка, Красноворотский проезд, что находятся в самом что ни на есть московском средостении Москвы, у знаменитых её трёх вокзалов, – родовое гнездо Николая Митрофанова. И это родовое гнездо по праву занимает ведущее место в его книгах: не зря именно Митрофанов является зачинателем интереснейшей книжной серии «Красные ворота». В своей книге пи¬сатель воскрешает и довоенный-послевоенный облик этого знакового места, облик, неповторимую атмосферу своего детства, отрочества, как и детства-отрочества тысяч своих сверстников, детей, подранков Великой войны. Красноворотского и Каланчёвского взрослого мира, начиная с собственных дорогих сердцу родителей: какие замечательные, колоритные персонажи шагнули прямо из тогдашних задворков, с голубятнями и дровяными сараями, на страницы книги и начали жить как бы повторно – их благодарный «однодворец» действительно продлил земное существование этих много чего хлебнувших на своём веку исконных москвичей и её «столбовых» тружеников.

Так получилось, что последние почти двадцать лет я сам работаю, а значит, во многом и живу – здесь же, у Красных ворот, некогда одного из чудес Москвы, азартно снесённых в тридцатых во время её, Москвы, очередной тотальной перестройки. В результате которой от триумфальных Красных ворот, установленных в честь Полтавской победы Петра Первого, остался только воздух. Да, работаю здесь, но, к стыду своему, даже об истории легендарного здания, в котором обретаюсь, одного из бывших Хлудовских, московских благодетелей, старокупеческих особняков, к которому приложил свою гениальную руку сам Роман Клейн, создатель Пушкинского музея на Волхонке, я больше всего узнал совсем недавно.

Из книг Николая Митрофанова, в том числе из той, которую настоятельно рекомендую.

Читайте! – и перед вами во всей утраченной красе встанут и Красные ворота, и многие другие заповедные места Москвы, и даже те чудеса, которым, к счастью или к несчастью, так и не довелось воплотиться въяве, –тот же иофановский Дворец Советов, судя по всему прекрасный монстр, с гигантом-Лениным на макушке. Читайте – Николай Митрофанов не только талантливый знаток и певец Москвы, но при этом ещё и отличный писатель. Прошедший в своё время не только великолепную школу «Вечерней Москвы», неиссякаемые интеллектуальные лабиринты-хранилища редакции фундаментальной, многотомной «Московской энциклопедии», но и школу одного из самых популярных в тогдашней Москве журнала «РТ».

Да что там в Москве! – я в те годы работал в Ставрополе, в краевой молодёжной газете. И мы, молодые и зелёные, зачитывались тогда несколькими журналами, очень свободомыслящими и при этом по-настоящему талантливыми: не только «Новый мир», патриарх, но и «Ангара», где тогда впервые была напечатана знаменитая после «Сказка о тройке», «Простор» с «Хранителем древностей»...

И в этом же ряду стоял «РТ». По первоначальному, прямолинейному назначению, казалось бы, не литературный, сугубо ведомственный. «РТ» – «Радио. Телевидение». Журнал, рассказывающий о работе, продукции этой, тогда ещё довольно новой, что касается телевидения, медиасферы. Но редакция во главе с известнейшим драматургом Борисом Вайтеховым, в которую входил и наш Ник.Ник., сумела сделать его подлинно прорывным, с прекрасной прозой и с невероятно задиристым отделом юмора. С юмором у Митрофанова давние и родственные отношения – вы это поймёте и по его текстам, и по этюдам о его друзьях-коллегах, в частности о неистощимом закопёрщике литгазетовской 16-й полосы Викторе Веселовском.

В книге, с которой автор переходит в свой десятый и, даст Бог, не последний десяток, предстают и профили, причём вполне человеческие, живые, не хрестоматийные, и большой науки, с которой у Митрофанова тоже есть свои связи: не случайно он, имеючи учёную степень, в своё время заведовал и популярной книжной редакцией многопрофильного, фундаментального, выдающегося народного просветителя – Всесоюзного общества «Знание». Академик Сигурд Оттович Шмидт, подлинный гуру современного москвоведения, с которым Николаю Митрофанову довелось несколько лет работать плечом к плечу и даже быть его, Шмидта, заместителем... Лев Термен, почти мифологическая фигура с невероятными виражами судьбы, разведчик и одновременно создатель всемирно известного звукового беспроводного инструмента «терменвокс»… Академик, основоположник современной, особенно корабельной, радиосвязи Аксель Иванович Берг… Московский художник, сын архитектора-чудодея Мельникова и долгое время, до самой кончины, житель его, отца, уникального дома-замка на Арбате Мельников… Это тоже не только легендарные современники, но, что ещё интереснее, живые собеседники и даже в известной мере товарищи Митрофанова...

Читайте, друзья! – и вы будете на пользу и на радость самим себе погружаться в его, митрофановский, мир: мир неординарных, любопытных и любознательных людей, исторических коллизий, страстей. Мир познания. Как говорил один великий пи¬сатель: «В путь, читатель!»

К слову, отец Николая Митрофанова, тоже Николай Митрофанов, был кадровым железнодорожником: Каланчёвка – станция отправления.

Станция назначения – История.