Смерть на 73-й широте
С. БУНТМАН: Добрый вечер! Мы начинаем разбирать очередное дело. Да, холодно, да, холодно, Жаба пишет, вот, Ольга тоже выясняет, что это за случай. Алексей Кузнецов, естественно.
А. КУЗНЕЦОВ: Добрый вечер!
С. БУНТМАН: Я хочу ещё вот здесь одно пожелание, напоминание, можно мне процитировать? Здесь Ирина пишет…
А. КУЗНЕЦОВ: Да, а я вижу в чате, да, нас просят сделать про средневековые банды — я, честно, не очень…
С. БУНТМАН: Да-да-да. Я просто хочу это что, вот след… Да, про Вийона мы хотели делать, про Вийона желающие всякие, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Нет, про Вийона мы рассказывали — вот, видимо, мне надо пересмотреть эту передачу, потому что там, видимо, я дал какое-то обещание, про которое, естественно — уж извините, голова садовая — не помню, но хорошо, да, спасибо, что напомнили, Ирина, я освежу свою память и вспомню, что, что я там обещал, и мы, конечно, сделаем такую передачу. Тема сегодняшней передачи не в последнюю очередь определяется московской погодой. В городе чудовищная жара и духота, и поэтому захотелось чего-то более свежего и прохладного. Значит, сегодня речь пойдёт о трагических — в любом случае трагических обстоятельствах смерти человека, который один из последних российских землепроходцев — вот тех, таких как Дежнёв, как Поярков, как вот эти вот российские конкистадоры, как их сейчас нередко называют, о тех, кто, так сказать, своими экспедициями на Крайнем Севере, на Дальнем Востоке расширял переделы государства, пределы империи.
Бегичев — это уже конец 19-го — начало 20-го века, он родился в конце семидесятых годов на совершенно противоположном от севера конце страны, он родился в Астраханской губернии. Потомственный моряк, потомственный рыбак, вот. И естественным вполне образом попал, значит, в середине девяностых годов служить на флот и оказался, видимо, совершенно идеальным человеком в роли боцмана. Сначала он служил боцманским помощником, боцманматом, затем боцманом: огромный, метр девяносто, даже больше, физически невероятно сильный, очень от природы сообразительный, очень решительный, умеющий завоёвывать у людей совершенно непререкаемый авторитет, немножко грамотный — у него было за плечами два класса церковно-приходской школы плюс он потом ещё что-то добавил на каких-то там унтер-офицерских, флотских курсах: в любом случае все исследователи отмечают, что хотя грамотным человеком, образованным человеком его назвать трудно, но тем не менее он в своих экспедициях проделывал большую работу, в том числе и геодезического, и географического характера, и дневник вёл — не всегда грамотно, но зато всегда содержательно, да, с этой точки зрения такой вот явно совершенно самородок.
Первое известное мероприятие, в котором ему пришлось принять участие в качестве боцмана — он участвовал в 1900—1902 году в высокоширотной экспедиции Эдуарда Васильевича Толля. Закончилась эта экспедиция, как мы знаем, для Толля и трёх его спутников, которые там в отдельную, так сказать, отправились поисковую партию — закончилось это всё трагически, они пропали, и вот на следующий год после… Да, основная часть, значит, экспедиции вернулась благополучно, на следующий год один из помощников Толля по этой экспедиции — Серёжа, не называем пока фамилию, я хочу потянуть интригу — значит, он предпринял поисково-спасательную экспедицию, сейчас нам Андрей, наш звуко- и видеорежиссёр сегодняшний, показывает первую картинку, это карта.
Не надо как бы вглядываться в особенные детали, но просто оцените вот масштабы поискового района. Там вокруг всего моря Лаптевых практически, значит, они Толля искали. А вот внизу — карта, как вы понимаете, из советской книжки, да? — значит, там говорится, что это поход Бегичева на поиски Толля. Немножко странно, что поход называется именем боцмана — ну, редко, да, всё-таки боцмана возглавляют спасательные экспедиции.
Сейчас я хочу — сейчас всё встанет на свои места, я хочу процитировать отрывочек из воспоминаний самого, значит, Никифора Бегичева об одном инциденте, который, об одном происшествии, которое имело место в течение вот этого поискового похода, этой поисковой экспедиции, значит, вот такой, так сказать, достаточно, видимо, обыденный для этих ситуаций эпизод: «Я шёл передом, увидел впереди трещину и с разбегу перепрыгнул её». Он — я не называю его фамилии, это фамилия настоящего руководителя экспедиции — он «тоже разбежался и прыгнул, но попал прямо в середину трещины и скрылся под водой. Я бросился к нему, но его не было видно. Потом показалась его ветряная рубашка, я схватил за неё и вытащил на лёд… но этого было недостаточно — под ним опять подломился лёд, и он совершенно погрузился в воду и стал тонуть. Я быстро схватил его за голову, вытащил еле живого на лёд и осторожно перенёс к берегу. Положил на камни и стал звать Инькова, который стоял возле трещины и кричал «утонул, утонул»» и совершенно растерялся. «Я крикнул — «перестань орать, иди ко мне»… Мы сняли с <него> сапоги и всю одежду. Потом я снял… егерское бельё, стал на него надевать. Оказалось, он ещё живой. Я закурил трубку и дал ему в рот. Он пришёл в себя. Я стал ему говорить, может, он с Иньковым вернётся назад в палатку, а я один пойду. Он сказал: «От тебя не отстану, тоже пойду с тобой». Я пошёл по камням, были крутые подъёмы и спуски. Он совершенно согрелся и благодарил меня, сказал — в жизни никогда этого случая не забуду». Кого же спас Никифор Бегичев?
С. БУНТМАН: Колчака, небось.
А. КУЗНЕЦОВ: Он спас лейтенанта Колчака, совершенно верно, будущего адмирала, будущего верховного правителя России, и так далее, вот. Ну, больше они с Колчаком не пересекались, потому что Бегичев демобилизовался, уехал к себе на родину, там женился на совсем молоденькой девушке, значительно себя моложе, но затосковал — вот так получилось, что этот южный человек заболел Севером, таких примеров совсем немало. И он в девятьсот шестом — да, он успел повоевать в русско-японской войне, был на одном им тех миноносцев, которые сумели прорваться из Порт-Артура и потом в Циндао, соответственно, были интернированы, в германской колонии, получил за мужественное поведение в этой ситуации георгиевский крест четвёртой степени, значит, знак отличия для нижних чинов четвёртой степени. После войны демобилизовался, значит, женился, но в девятьсот шестом году вернулся на Север и больше уже Север не покидал. Ну, то есть он приезжал в Петербург, встречался с генерал-лейтенантом Вилькицким, но это, что называется, служебная командировка, а так вот он осел на Севере, стал — был рыбаком, добавил к своим рыбацким, значит, прирождённым способностям ещё и охотничьи, стал таким умелым охотником на оленей, на песцов, ну, в общем, всё, что на Севере положено.
Значит, и принимал участие в нескольких известных достаточно, скажем так — операциях, из которых, пожалуй, самая известная, ему конкретно принёсшая самую большую славу — когда Амундсена в восемнадцатом году затирает во льдах и начинается, на мой взгляд, самая интересная, драматичная, непонятная его экспедиция трёхлетняя, значит, вот этот, вот этот дрейф, дрейф, извините, яхты под названием «Мод», то в девятнадцатом году Амундсен то ли посылает, то ли отпускает двух своих участников, несмотря на то что у него всего их было, по-моему, девять человек с ним самим включительно, но вот тем не менее двоих он то ли посылает, то ли отпускает, они идут на Диксон. На Диксоне в тот момент единственная в советском Заполярье радиостанция имеется. Вообще пройти предстоит около восьмисот километров, на что они рассчитывали, эти два человека — я, честно говоря, не очень хорошо себе понимаю. Но так или иначе, значит, эти двое, молодые люди, штурман и плотник, исчезают. До Диксона они, на Диксоне они так и не появились. И когда это стало понятно, когда с Диксоном связались — были такие? Нет, таких не было — Амундсен обратился с просьбой начать спасательную, ну, поисковую экспедицию.
И вот Бегичев на свой страх и риск, значит, закупив на свои средства продукты, наняв — потому что ещё деньги не пришли, но время уходило, а на Севере вот этот сезон, сами понимаете, очень короткий. Значит, он организовал эту самую экспедицию. Они два года искали этих двух несчастных, несчастных — потому что оба они погибли, и сначала нашли останки одного, он, судя по всему, провалился в полынью, и его товарищ, не имея возможности его нормально похоронить, его труп сжёг на костре, вот нашли обгорелые, значит, кости. Ну, а со вторым, с Тессемом, получилось совсем, значит, драматично: Бегичев, не найдя… Нашли почту, которую они там в дороге оставили, потому что, видимо, очень тяжело было волочить тюки,
Вот такой вот незаурядный совершенно человек, человек очень сильный, человек очень в хорошем смысле слова и предприимчивый тоже. И вот, в 25-м году в его голове рождается замысел. Что такое 25 год? 25 год — с одной стороны, это ещё НЭП, это разгар НЭПа. То есть многое разрешено, из того, что потом будет запрещаться, или не одобряться. А кроме того, уже советская страна вступила в торговые отношения с бывшим противником, с капиталистическими державами. 24−25 год — это когда дипотношения устанавливаются с невероятной скоростью. И всё время звучит призыв: «Советской стране нужна валюта! Советской стране нужна валюта!» И вот, соединив всё это в одну конструкцию, Бегичев выступает с инициативой создать промысловую артель. Похоже она была чуть ли не первой вообще в советском Заполярье. Вот, артель охотников на пушного зверя. Значит, он разработал план экспедиции в места, которые разведал до этого. В своих, так сказать вот, поисковых
Он под это дело получил у различных советских учреждений кредиты. Ну, кредит он получил не деньгами, а продуктами, снаряжением всяким разнообразным. Значит, он сколотил эту артель из 6, если я не ошибаюсь, человек, включая его самого. Все они были моложе его, естественно. Ему к этому времени уже за 50. И вот он отправляется на этот самый промысел. Причём сразу объявлено, что с учётом удаленности района куда они идут, промысел этот должен затянуться на три года. На три года они уходят, на три года они берут с собой всё необходимое. Ну, а сейчас давайте всё-таки на самого героя посмотрим. Андрей, дайте нам, пожалуйста, сначала его портрет. Вот, видите, такой человек.
Во-первых, для тех, кто не знает, такой фасон усов в то время считался военным. Да? Вот такие усы, у которых кончики полагалось подкручивать, и это вот придавало человеку бравый вид. На следующей фотографии, которую сейчас мы видим с вами, Бегичев со своей женой и двумя их старшими детьми.
А вообще семья у него была большая. Вот к моменту, когда он отправляется в эту свою последнюю экспедицию, у него уже 6 детей. Супруга его моложе на полтора десятка лет, ну то есть она уже тоже к этому времени не юная девочка. Ей уже тоже ближе к 40, чем к 30. И вот, эта самая экспедиция отправляется… Сейчас нам Андрей показывает карту, мы к ней сегодня, видимо, несколько раз будем возвращаться. Я нанёс сюда несколько пунктов, в том числе один пункт, который ещё не существовал в тот момент, в 26-м году. Но я его нанёс, потому что сегодня по нему ориентироваться легче. Большинство людей всё-таки где этот город представляют себе.
Я нанёс Норильск. Который только в 35 году Норильсклаг начнёт организовываться. Ну вот слева от него находится порт Дудинка, который уже, конечно, к тому времени был. Посёлок Дудинка был. Южнее, выше по течению Енисея, находиться Туруханск. Тот самый знаменитый в том числе и ссылкой товарища Сталина. На мысе Диксон, напротив острова Диксон, который настолько маленький, что на карте его не видно, находился посёлок Диксон, с той самой вот радиостанцией. По другую сторону Таймыра, на реке Хатанга, находится населённый пункт Хатанга. Дальше, вот я такой красной молнией показал остров, который находится в заливе, на выходе реки в море. Это остров Большой Бегичев. Два острова, которые были найдены, нанесены на карту Бегичевым, носят его имя. Ну и наконец, последнее, что нам нужно, вот красная звёздочка — мыс Входной. Это место, где нашел своё, что называется, земное упокоение Никифор Бегичев. Это всё к вопросу о совершенно гигантских пространствах. Я уж не говорю о том, что эти пространства практически безлюдные, что эти пространства находятся в суровейших природных условиях.
Значит, отправляется вот эта самая экспедиция. Состоящая из самого Бегичева, охотников Николая Семёнова, Дмитрия Горина, Луки Зырянова, Гавриила Сапожникова. И шестым с ними идёт человек, который охотником не является. Это Василий Натальченко. Он счетовод. С Натальченко, который важнейший человек в сегодняшнем рассказе, история такая: он вынырнул, буквально вынырнул, в Дудинке в 20-м году. Откуда вынырнул не понятно, ничего особенного про себя не рассказывал. Вынырнул уже в конце летней навигации, чуть ли не последним пароходом он в Дудинку прибыл. Не имел ни командировочного предписания, никакого договора, ничего. То есть, что называется, наобум господа бога, человек отправился на край света в Дудинку. Вообще, строго говоря, рисковал. Потому что понятно, что за те несколько недель, которые до наступления зимы оставались, он не мог ни поставить избу, ни вообще…
То есть надежда была, что называется, на добрых людей. И вот, в Никифоре Бегичеве, его семье, его жене, в частности, дети маленькие, он этих добрых людей находит. Он поселяется у Бегичева, и первый год он у него будет жить. Они будут, там, вместе играть в шахматы, они будут разговаривать. Иными словами, они подружатся. Потом Натальченко, решив оставаться окончательно, он уже отделится. Там, у него будет своё жильё. Но так или иначе, они хорошо близко знакомые люди. Причём Натальченко Бегичеву, ну действительно серьёзно обязан. И вот эти 6 человек отправляются соответственно промышлять песца.
Должны они вернуться в 29-м, а возвращаются пароходом с Диксона в конце лета 27-го. Возвращаются пятеро. И сообщают, что Бегичев умер, умер от цинги. Надо сказать, что это не было громом среди ясного неба, потому что у него уже раньше в его более ранних вот этих вот путешествиях случались симптомы цинги. Он её уже, что называется, подхватывал. Ну, тем кто вдруг не знает, это болезнь, которая в первую очередь вызывается авитаминозом. Отсутствием, насколько я понимаю, в первую очередь витамина С в организме. Поэтому главное такое антицинготное средство бытовое — это лимон и лимонная кислота, лимонный сок. Вот. «Он умер там-то, мы его похоронили по-человечески». Всё-всё такое.
А дальше, через некоторое время, местный человек Манчи Анцыферов, молодой парень, ему под 30, он долганин. То есть, он действительно местный человек. Он даже не из Дудинки. Он жил в каком-то там долганском стойбище, которое располагалось на пути от Дудинки к месту, где вёлся промысел. Они его там взяли к себе в команду. Якобы старый долганин, у которого они некоторое время находились, использовали, там, его ресурсы для того, чтобы что-то починить, что-то подправить, что-то подлатать, он начал просить: «Возьмите паренька, ну возьмите в артель. Пусть он каким-нибудь делом будет занят». А надо сказать, что репутация у парнишки была так себе. В основном его называли не именем Манчи, а прозвищем Ялар. Что на местном языке означает лентяй, балбес.
И вот этого… Ну, старика можно понять. Во-первых, зачем балбес в собственном хозяйстве. Во-вторых, всегда остаётся надежда, что, возможно попав в компанию суровых мужчин, занятых настоящим делом, в суровые условия, балбес встанет на путь истинный. Про это можно посмотреть фильм моего школьного товарища Алёши Попогребсокого «Как я провёл этим летом». О том, что бывает из таких проектов. И вот, этот самый мальчик…
С. БУНТМАН: Отличный фильм, кстати говоря!
А. КУЗНЕЦОВ: Отличный фильм, да. Несмотря на мою нелюбовь к артисту Пускепалису, он там очень хорош.
С. БУНТМАН: Он очень там хорош. Всё это подтверждаю.
А. КУЗНЕЦОВ: И все там хороши, включая арктического гольца, которого он там ловит. Это я вам как рыбак говорю. Голец тоже очень хорош.
С. БУНТМАН: Волшебный.
А. КУЗНЕЦОВ: И вот этот самый Манчи Анцыферов начинает звонить, буквально просто как телефон о том, что не умер от цинги то Улахан Анцифер — так называли, значит, Никифора Бегичева — «Улахан Анцифер», значит, на местном языке это «Большой Никифор». Не умер он. Убил его. Натальченко убил.
- А вот как получилось?
- А вот Улахан Анцифер почувствовал, что у него цинга начинается и вообще там что-то с продуктами промахнулись, и он говорит: я на Диксон на собачках метнусь щас быстренько там за всем необходимым и вернусь обратно. А чего-то, значит, Натальченко на него вспылил, они там языками зацепились, Натальченко его ударил, с ног сбил, значит, на нём начал прыгать, а на нём в тот день были не обычные, там, унты, а вот были сапоги подкованные железными подковками, и вот Улахан Анцифер совершенно бездыханный, окровавленный лежал, а Натальченко велел его в дом не пускать, в избушку, где они жили, а вот, значит, отселил его в палатку и не велел ему еду туда носить и сам смотрел, чтобы никто ему туда, значит, еду не носил и вот Большой Анцифер два дня кричал, просил помощи, просил есть, просил пить, а потом, значит, и затих. Совершенно жуткая история.
С. БУНТМАН: А как все остальные к этому отнеслись?
А. КУЗНЕЦОВ: А все остальные охренели, судя по всему. Потому что никогда впоследствии, — а эта история будет тянуться тридцать с лишним лет, — ни один из тех, кто на этом месте был, (с одним исключением, про которое я обязательно скажу, но это исключение очень странное, и скорее всего это исключение на том месте не было), значит, все остальные держались одного и того же: нет, он умер от цинги. Умер, значит, а мы со своей стороны делали всё для того, чтобы его страдания облегчить, мы его с почётом похоронили, да, всё было честь по чести.
Но эти разговоры, значит, достигли слуха тех, кому положено такие разговоры слышать — я сейчас без малейшей иронии говорю — и было возбуждено дело 10 апреля 1928 г., то есть, через полгода после того, как они вернулись, в городе Туруханске, где находилась тогда столица этого Таймырского края, скажем так. Следователь 7-го участка по фамилии Боровский завёл уголовное дело под номером 24. Обратите внимание, да, 24-й номер — три с половиной месяца с начала года прошло. То есть, народу так мало, что уголовных дел тоже, в общем, не завались. На обложке было написано «О нанесении тяжких побоев и последующих мучительных истязаниях Бегичева Никифора Алексеевича, приведших к его смерти».
Это дело пропало — сразу скажу. Известно, при каких обстоятельствах, при обстоятельствах абсолютно не криминальных. Значит, это дело видели довольно много народу, которые потом дали показания. Из этого дела были сделаны выписки, и некоторые я буду цитировать сегодня. Но перед самой войной один местный краевед, а до этого работник местного архива написал статью в один из центральных журналов по поводу того скандала, который к этому моменту уже полтора десятилетия горел вокруг смерти Никифора Бегичева. Этот краевед и архивист одновременно, он как раз отстаивал ту точку зрения, что ничего криминального в смерти нет, что она от естественных причин произошла. И он это дело вместе со статьёй, не имея, конечно, на это никакого права, но он это дело как подтверждение отправил в Москву, а там началась война и статья и дело и всё затерялось и найти его так и не смогли. Ужасно обидно. Но так или иначе, мы знаем, что 2 августа того же 1928 г., то есть, по прошествии менее чем четырёх месяцев, тот же самый следователь Боровский вынес постановление о его приостановке. С вполне прозрачной формулировкой: «из-за невозможности произвести судебно-медицинское вскрытие трупа Н. А. Бегичева».
Дальше немножко раздваивается сюжет. В одном месте я встретил утверждение, что следователь выехал всё-таки с целью проведения эксгумации и осмотра, но заблудился и через два месяца вернулся обратно в Туруханск. В другом месте встретил утверждение, что следователь с самого начала понимал, что он не может организовать подобного рода экспедицию: это ж не только ему, это ж надо ещё и врачу, как минимум, а лучше судебно-медицинскому эксперту.
И вообще они там рискуют зазимовать, а зимовать там нет никакой возможности, да, они не опытные полярники, а даже опытные полярники, как мы видим, мрут в тех условиях. В общем, в любом случае, дело было приостановлено, но в печати начинают появляться разного рода статьи, основанные на звоне Манчи Анцыферова. И тогда Натальченко обращается совершенно должным порядком, обращается в суд и просит суд судебным решением его оградить от этого всего.
Виталий Марков спрашивает, кто жил в тех краях, собственно, кто составляет коренное население? Коренное население Таймыра и прилегающих к нему территорий составляют ненцы, долгане и туда, так сказать, добивают, что называется, эвенки. Вот. Я много раз был в тех краях, правда, поюжнее немножко — вот настолько далеко на север я не забирался. Но вот у этой как бы оконечности Таймыра, я имею в виду южную, то что называется, на плато Путорана я был много раз, больше пяти, на Анабарском плато был — очень интересные, очень красивые, очень суровые места. Стоял, кстати, на могиле Дежнёва. На могиле, значит, нашего сегодняшнего героя я никогда не был и на Диксоне я не был и в Диксоне тоже, вот, а на могиле Дежнёва я стоял. Вот. Имею пруфы.
Так вот, значит, и Василий Михайлович Натальченко обращается в Красноярский окружной суд. Тот разбирает жалобу. Собственно, она и даёт нам основание это рассмотреть сегодня в нашей судебной передаче, потому что это единственное судебное именно решение по этому делу, и 15 октября 1928 г. выносит постановление, признаёт… А надо сказать, что в 1928 г. следствие ещё находилось в судебном ведомстве — оно позже перейдёт в прокуратуру, следствие по вот таким делам как убийство, например. Поэтому следователь судебный, и суду, соответственно выносить окончательное решение. И суд признал дело прекращённым, цитирую: «ввиду необоснованности обвинения». Это так называемые «по реабилитирующим основаниям». Бывает «по нереабилитирующим», например, в связи с истечением срока давности, а это — «по реабилитирующим». Обвинение необоснованно, человек невиновен: не оставлен в подозрении, как в дореформенном царском суде, а невиновен.
Ну, а дальше… Дальше Натальченко, как заметил Аркадий Ваксберг, который очень серьёзно этим делом занимался… Ну, собственно, пора, наверное, нам представить его [Натальченко] фотографию, уж поскольку… Дайте нам, пожалуйста, Андрей.
Вот. Единственная, то что мне удалось найти — вот такой видно, что необаятельный человек с внешностью, действительно, счетовода в этих круглых очках. Он, кстати, всю свою жизнь будет работать счетоводом в различных кооперативных организациях на Севере.
Натальченко женится на вдове Бегичева, усыновляет шестерых его детей. Немедленно они продают дом в Дудинке и отселяются на 1000 километров туда, на юг вверх по течению Енисея, в Енисейск. Это очень далеко. Лет 6 назад мы шли вниз по течению, на корабле, послевоенном уже, то есть, можно сказать, современном кораблике — мы от Енисейска вниз по течению до Туруханска шли двое суток — больше 1000 километров.
Там они покупают дом и он оформляет дом на своё имя. То есть, вернулся с богатой добычей — там по 56, если я не ошибаюсь, на каждый пай пришлось ценных шкурок песца, вернулся с богатой добычей, женился на женщине, которую явно совершенно соблазнил ещё раньше, потому что жил в её доме, а муж, так сказать, этого всего не замечал или замечал, но не хотел выносить сор из избы. А вот он теперь на ней женился, вот сразу они продали дом, то есть бежали из Дудинки. Что же это? От чего же такого бежали? А зачем же он дом в Енисейске на своё имя? Ну в общем, мы можем себе представить, как эта вся история выглядела, если её правильно подать.
На самом деле, на всё это есть абсолютно материалистический ответ. Дело в том, что местные потребительские организации сразу же предъявили огромные счета вот этой артели: как, вы у нас кредиты брали? Вы у нас продукты получали? Вы у нас снаряжение (частично утраченное, естественно, в экспедиции) получали? Подъёмные получали? В результате уйдут все шкурки Бегичева, уйдут все шкурки Натальченко самого. Как раз пока Бегичева не было, норвежское правительство наконец, после долгих проволочек, прислало ему большую премию за участие в поисковой экспедиции 1920 г. Эти деньги тоже были конфискованы на покрытие иска. В общем, понятно, почему они спешно продавали дом. Потому что если бы они его быстро не продали, на дом, скорее всего, тоже было бы наложено взыскание. И понятно, почему он по новому месту регистрировал дома на себя: ну во-первых, он теперь глава семья, собственно, он теперь не только муж, но и отец — он усыновил этих детей Бегичева, но и, опять же, для того, чтобы сложнее было по гражданскому иску в случае чего найти это всё дело.
Василий Михайлович Натальченко, видимо, был человеком не очень лёгкого характера: прямой, резкий, не всегда умеющий держать язык за зубами. Вот передо мной карточка: «Натальченко Василий Михайлович, 1893 г. р., место рождения: Ковенская губерния, пол: мужчина, профессия: работал главным бухгалтером рыбкооперации, проживание: город Енисейск, мера пресечения: арестован, дата ареста: 12 декабря 1944 г., обвинение: контрреволюционная агитация, осуждение: 23 марта 1945 г., осудивший орган: Красноярский краевой суд, приговор: 8 лет исправительно-трудовых лагерей, дата реабилитации: 12 февраля 1960 г., реабилитирующий орган: Верховный суд РСФСР». Ну, это мемориальская карточка, как вы понимаете.
Ему повезло: его как специалиста, видимо, как ценного специалиста, его отправили всё-таки не в лагеря, а ему дали такую бесконвойную ссылку в Курейки, в известных, опять-таки, по сталинским ссылкам краях. Вот что пишет Павел Владимирович Чебуркин — врач, который находился в Курейке в то же время, что и Натальченко, и с ним дружил. «Я, наверно, единственный, доживающий свой век, друг Натальченко, оказавшийся рядом с ним в самую трудную пору его жизни. Оба мы пали жертвами проклятого культа личности. Меня просто оговорил завистливый коллега, — это на фронте произошло, во фронтовом госпитале, — а Василия Михайловича погубил его открытый, честный характер, который не позволял ему смиряться с тупостью, несправедливостью и враньём. Он вслух говорил то, что думал. А тогда ведь было как?». Ну, дальше там всякие рассуждения… Вот. «Да что говорить, сами знаете, какое было время. Василию Михайловичу повезло: ему дали не лагерь, а ссылку, и определили счетоводом при главном бухгалтере строительной конторы Зильберштейне и бухгалтере Якубовском, бывшем инструкторе знаменитой Гатчинской лётной школы. Все трое были люди высокой культуры, настоящие русские интеллигенты. И вдруг заявляется к нам писатель Лисовский. «А, так вот где скрывается убийца Бегичева! — кричал он. — Я это дело так не оставлю. Какая тема! Я ее разовью, роман напишу — будет похлеще, чем «Два капитана»». Цитата ещё не окончена, я её прерываю для того, чтобы в нашем повествовании появился ещё один герой.
Казимир Лисовский. Он значительно моложе, он 1919 г. р., родился и вырос и прожил всю свою жизнь в Сибири. Значит, инвалид, по сути, от рождения, инвалид детства — всю жизнь его преследовал тяжёлый костный туберкулёз, от которого в конечном итоге он скончался, в последние годы жизни уже был неподвижен. Поэтому вопроса о его призыве в армию во время войны не было — он работал журналистом, был ответственным секретарём одной из крупных сибирских газет. В конце войны он заинтересовался историей Бегичева. Откуда он её узнал — не знаю, но знать её он мог откуда угодно — это как бы история, которая широко обсуждалась — книги появились, уже книги появились в 1930-е гг. И он написал поэму в 1944—1945 гг. он её написал, в 1946 г. один из лучших региональных журналов Советского Союза, «Сибирские огни», её опубликовал. Я её читал к сегодняшней передаче. В нескольких местах Лисовского обвиняют, что он прямо в этой поэме Натальченко назвал убийцей Бегичева — нет, ерунда полная — в поэме вообще о смерти Бегичева говорится вот как о факте: умер, вот двумя залпами салюта его проводили…
А вообще поэма такая… ну, панегирическая: описываются его реальные абсолютно свершения, Бегичева, описываются в таком, — я бы сказал, на исландскую сагу немножко похоже, если бы не попытки автора там, так сказать, за счёт литературы это всё несколько расцветить. И вот этот самый Лисовский становится… Он, как говорят журналисты, садится на тему. И он становится главным проводником и пропагандистом вот этой вот версии: ну да, суд то дело прекратил, но вот что-то, вот чую я, чую — не просто там… вот прав был честный долганин, когда обвинял Натальченко в том, что он убийца. Закончу цитату из Павла Чебуркина: «"Будет похлеще, чем «Два капитана». Тот же мотив: завоевать сердце женщины, убив ее мужа! У меня есть доказательства». Всё это он говорил, выступая в клубе, при большом стечении публики. Вызвали Натальченко, попросили и его рассказать о Бегичеве и его смерти. Страшно было смотреть, как, со слезами на глазах, Натальченко начал свой рассказ, потом разрыдался — и ушёл. «Как играет!» — закричал Лисовский…»
Что я хочу сказать. Я к сегодняшнему дню и стихи Лисовского почитал и о нём самом почитал. Разного. Разные точки зрения, очень разные. У меня сложилось определённое отношение к этому человеку, но я, естественно, оставляю оговорку, что оно, безусловно, первое пока, поверхностное. Я не хочу его ни в чём обвинять, но объективно получилось именно то, что получилось: он стал главным будоражителем вот этой вот старой истории, стал главным отстаивателем точки зрения, что не всё расследовано, что не всё ясно, что есть очень серьёзные подозрения в отношении Натальченко. Сразу хочу сказать, что Чебуркин к нему явно пристрастен, он его ненавидит. В другом месте в своих воспоминаниях он его называет мерзавцем, подлецом, негодяем — это их отношения, в это я вдаваться не буду. Но факт остаётся фактом…
С. БУНТМАН: Ну главное — были ли у него, а были ли у него эти доказательства, которыми он словесно тряс?
А. КУЗНЕЦОВ: У него было одно доказательство, кроме, так сказать, вот того звона образца 1927 года — он находит пожилого человека, старенького дедушку, настолько старенького, что дедушке за 90. Но дедушка бодренький, зовут его Гавриил Варламович Портнягин, и дедушка говорит: «А я участник той последней экспедиции. Я очевидец всех событий!»
- А откуда ты, дед, взялся-то?
- А вот они на одном из стойбищ, которое они проходили, а я вот опытный плотник, а вот они меня позвали и поэтому в документах меня нет, но я там был, я всё видел, я свидетель.
И дальше начинает с подробностями рассказывать, как было, как скакал на теле Натальченко вот этими коваными сапогами, как он, значит, какой-то гирькой для дробления соли или для взвешивания соли ударил, значит, по голове несчастного Бегичева. Ну, а поскольку Лисовский уже очарован этой темой, он пишет там в одном из своих очерков в «Сибирских огнях»: «Этому невозможно не поверить. Это вот явно совершенно говорит очевидец», и так далее и так далее… Но дело в том, что у версии естественной смерти Бегичева тоже есть свои защитники и тоже достаточно влиятельные журналисты.
А. КУЗНЕЦОВ: В общем, долго ли, коротко ли, Генеральная прокуратура принимает решение произвести эксгумацию тела. А дело в том, что, за что Лисовскому безусловно спасибо… Ну и вообще, я хочу сказать, что, конечно, мужество человека, который с его диагнозом мотался по Сибири, по Крайнему Северу на собаках, на оленях, на вертолётах, на вездеходах, действительно, очень много писал не только плохих стихов, но и очень интересного всякого краеведческого материала, не только лизоблюдской поэзии, но и довольно интересных наблюдений — сложная, сложная фигура. Так вот, Лисовский в начале 1950-х эту могилу нашёл. Она не то чтобы терялась — её не искал никто — но он прилетел, значит, вот в этот поселок, на этот мыс Входной: а вот у вас тут? — Да, где-то тут где-то километрах в семи там, охотники говорят — вот есть какая-то могилка.
Они туда пришли, они эту могилу нашли, они нашли крест с полустёршейся надписью, они сняли верхний слой почвы, увидели гроб, оттянули одну досточку — увидели, что там, значит, он забит льдом и там контуры тела. Понимая, что у них нет ни разрешения на вскрытие, ни специалиста с собой, они всё обратно аккуратненько восстановили, и он начинает трубить трубы.
В конечном итоге, в 1955 г. из Москвы прилетает старший следователь транспортной прокуратуры, потому что ей это дело подведомственно. Личное указание об этом расследовании отдавал тогдашний Генеральный прокурор, Роман Андреевич Руденко. Дело в том, что с юридической точки зрения закавыка непонятна: а что, в рамках какого дела? Дело закрыто, суд в 1928 г. постановил: обвинение не доказано. Сегодня выдвигать новое обвинение против Натальченко? Во-первых, для этого нет оснований, а во-вторых, сроки давности уже вышли. Ну да, можно выдвинуть обвинение, возбудить дело, а потом закрыть за истечением сроков давности. Так не часто делают. Одним словом, прилетел московский эксперт, прилетел московский следователь. Тем временем, подсуетилась Красноярская прокуратура, видимо, узнав, что в Москве Генеральный прокурор дал указание — их уже ждут на месте следователи из Красноярска и эксперт из красноярской экспертизы, — в общем, дружненько произвели вскрытие могилы.
Их уже ждут на месте следователи из Красноярска и эксперт из красноярской экспертизы. В общем, дружненько произвели вскрытие могилы. Значит, обнаружили, что тело в плохом состоянии, мягкие ткани исследовать практически невозможно. Каждый год тридцать лет зимой, то есть летом оттаивает, просачивается в гроб вода, зимой замерзает. Это всё привело к образованию так называемого жирового воска. То есть всё что не кости представляло собой одну гомогенную массу, в которой мягкие ткани исследовать было невозможно.
Но исследовали естественно скелет. Значит, экспертиза высказалась абсолютно однозначно. Экспертиза высказалась в том смысле, что нет никаких оснований, ну собственно вот: «Каких-либо трещин, переломов костей черепа при осмотре путём рентгенологического исследования не обнаружены», — это в Москве, естественно, исследование проводилось. «Полностью исключено предположение о том, что смерть Бегичева наступила от насильственных действий, сопровождающихся нарушениями целостности костей черепа и рёбер. Эксперты считают, что смерть Бегичева наступила от авитаминоза (цинги). Установлены следующие характерные признаки заболевания: многочисленные костные разрастания в черепе, отсутствие большинства зубов, сглаживание зубных ячеек, а также остеопороз в ребрах, у мест перехода костной части в хрящевую и в эпифизах трубчатых костей. Подобные изменения, особенно со стороны черепа, наблюдаются при хроническом авитаминозе. В одной статье, которую я прочитал, было написано: «Ну вот, значит, всё, правда восторжествовала. Семья, значит, Натальченко могла жить спокойно, они все живы ещё к этому моменту».
Нет ничего они не могли жить спокойно. Лисовский был не тот человек, который так легко сдаётся. Он принимал участие в этих исследованиях, формально как понятой, неформально как корреспондент, специальный корреспондент журнала «Огонёк». Как пишет Ваксберг, фактически, как обвинительная сторона, лез к экспертам всё время, говорил: «Вот сюда обратите внимание, вот сюда обратите внимание, вот товарищ следователь, вот посмотрите, а вот это вот!..». Вот его прямая речь: «Возвратившись домой, я только через несколько месяцев узнал, что расследование обстоятельств гибели Никифора Алексеевича Бегичева закончено. Следствие, основываясь на результатах судебной экспертизы, пришло к выводу, что смерть мужественного исследователя Таймыра наступила от авитаминоза, в скобках — цинги. Отдавая должное талантливой и кропотливой работе судебно-медицинских экспертов и горячему желанию помочь следствию найти истину, нужно тем не менее сказать, что такой вывод вовсе не является неожиданностью». И дальше он пишет о том: у человека цинга, но это не значит, что он умер от цинги, может он был болен в последней стадии, а его убили.
Травма, ну да, травматических переломов черепа, рёбер не обнаружено. А что, разве не могли убить так, что ничего переломано не было? «Но, если представители медицины поистине сделали всё, что было в их силах, учитывая к тому же, что труп Бегичева не сохранился», то есть и сделать-то они ничего не могли, «То этого, к сожалению, нельзя сказать о работниках юстиции. Не были приняты меры к розыску в архивах материалов судебного дела от апреля 28 года. Не был как следует допрошен Гавриил Варламович, утверждавший, что он является очевидцем гибели». — Тот самый дедушка, да, бодрый. — «Не была сделана очная ставка его с Н». Это Натальченко, понятно. «Не был наконец розыскан и допрошен один из последних участников экспедиции Бегичева, Лука Иванович Зырянов, по одним данным, проживающий в Москве, по другим в Архангельске». Похоже, что он так задолбал Руденко и его подчинённых, что в 58-м ещё одна следственная бригада прилетает из Москвы. Их иногда путают. Но я специально посмотрел по газетам. Газеты сохранились в электронном виде замечательно. В «Красноярском рабочем», 58 год, июнь. «Прилетела по прямому указанию Руденко, прилетает бригада для того, чтобы окончательно установить…»
Искали дедушку охотника. Дедушка был, как положено на охоте дробь рыбалке. Дедушку нашли вот на этом вот пространстве, вот этого самого дедушку, который утверждал, что он плотник Гаврила Варламович. Гаврила Варламович, будучи допрошен, значит, рассказывал всю эту историю. А потом, когда, значит, начали говорить: «Гаврила Варламович, ну чёт вы знаете, вот… Ну хорошо в документах артели вы не значитесь. Но два подробнейших дневника есть. Натальченко подробнейший дневник… причем такие вот занудные дневники. Вот что сегодня ели, сколько шкурок сегодня добыли, вот какая сегодня была погода, вот кто куда, кто как писал, кто как какал. И от Бегичева такой же дневник сохранился. Два дневника есть в распоряжении следствия.
Вы вообще никак не упоминаетесь, ни по имени, ни по фамилии, ни по национальности, ни по какому-то матерному определению. Нет вас, дедушка. А есть вот, пожалуйста, Манча Анциферов в больших количествах, хотя он в члены артели принят не был. И вообще его считали явно совершенно сявкой и шавкой и залепухой, и когда делили добычу, ему ничего не досталось по причине отсутствия трудового вклада, как я понимаю. То есть, исправления не случилось.
Я думаю, это очень хороший мотив для того, что он потом устроил. А дедушка, возьми да заяви: Так ведь это я и есть Манча Анциферов-та. Меня так вот Улахан Анцифер называл. Короче… Ну дедушка на 30 лет, как минимум старше Манчи, Манча умер, обстоятельства его смерти известны, так сказать, ещё были живы много людей, которые мы потом подтвердили совершенно обалдевшим прокурорским работникам: «Да выжил дед из ума, какой он Манча Анциферов, Манча Анциферов уже 20 с лишним лет как помер».
В общем, вот такой вот свидетель, который явно совершенно в своё время не раз слышал рассказ Манчи или кого-то слушавших Манчу. Всё это впитал как губка, а потом захотелось дедушке не только рыбы и мяса, но и славы. Трудно его, скажем так, осуждать.
С. БУНТМАН: Да может и смешалось как-то там действительно у него. Рассказ от долгого повторения стал своим.
А. КУЗНЕЦОВ: Абсолютно. Нет, это психологически на мой взгляд очень хорошо объяснимо. А дальше мне был подарок, как бывшему учителю. Я нашёл материалы 8-й всероссийской научно-инновационной конференции школьников «Открой в себе учёного», которая состоялась в Петербурге в апреле 21 года. Множество замечательных, наивных в кавычках, научных работ школьников по всем разделам человеческого знания. От медицины и биологии, до краеведения и истории, и всего прочего…
«История одного письма: Маркова Валерия, научный руководитель Ившина Наталья Владимировна, Озерное», это под Енисейском. «Актуальность. В школьном музее я прочитал документ 1963 года, а именно письмо-заявление генеральному прокурору СССР города Москвы от гражданина Василия Михайловича Натальченко, проживающего в городе Енисейске по улице Союзов, номер 31. Автор письма, обращаясь к Генеральному прокурору, просит разобраться с его делом и необоснованными обвинениями в его адрес. Но особенно меня задели следующие строчки, цитата: «Также считаю, необходимым сказать, что лживой клеветой мне нанесли глубокую травму, которой искалечили мне всю жизнь»».
И завершает своё исследование девочка, девочка если я правильно посчитал, сейчас закончила школу и от всей души желаю ей всего самого наилучшего. «Заключение. С момента событий, рассказанных в работе, прошло 93 года. В одном небольшом письме уместилась вся жизнь и непростая судьба простого человека В. М. Натальченко и его личная трагедия, которая произошла с ним в 27 году. Я постаралась объективно подойти к автору письма, проанализировать причины событий и самой разобраться в этой истории. Считаю, что отношения жителей города, города Енисейска к В. М. Натальченко наложило отпечаток на его дальнейшую жизнь. Жить под постоянным подозрением и страхом. А это», — пишет автор, «очень тяжело». Лисовский, конечно, не успокоился. Ну и вот я в конце прочитаю отрывочек одного из трёх очерков, может их было больше, я нашёл три очерка Аркадия Ваксберга, он очень заинтересовался этой темой. Андрей, дайте нам пожалуйста, там должен быть портрет Аркадия Ваксберга.
Ну и сразу предпоследнюю картинку. Памятник, который рязанские туристы, вот они значит установили на месте смерти Бегичева, несколько бревен и металлическая табличка, значит, соответственно с датами.
Ну, а самое последнее это памятник в посёлке Диксон. Андрей, последний памятник дайте, в посёлке Диксон и останки Бегичева после всех эксгумаций, двух эксгумаций, были перезахоронены в постаменте этого памятника. То есть могила его сейчас фактически находится на остове Диксон.
Ну, а вот цитата из Ваксберга: «После сенсаций Лисовского, которым поэт попытался предать всевозможную гласность, несмотря на то, что вторичная реабилитация состоялась окончательно и бесповоротно, семью Василия Михайловича и Анисии Георгиевны», — так звали вдову Бегичева, «стал преследовать злой рок. Старшая дочь Лидия», — помните на фотографии девочка была, это вот она «умерла от скоротечной саркомы, через полтора года застрелился сам Василий Михайлович. Несколько позже, скованный параличом, умер старший сын Михаил». Это мальчик с той фотографии. «Сразу вслед за этим повесился сын Владимир, участник войны, танкист, неоднократно контуженный. Вскоре повесилась и дочь Тамара». Вот такая страшная судьба. И конечно в ней виновато не только это дело, но и война, но и болезни, но и всё остальное, не расплетёшь, не разберёшь.
С. БУНТМАН: Арест…
А. КУЗНЕЦОВ: И арест конечно же… Но наш брат журналист тоже внес свою лепту, скажем так.
С. БУНТМАН: Получается так, точно, да. Спасибо большое Алексей Кузнецов! Мы встретимся через неделю, в следующий четверг.
А. КУЗНЕЦОВ: Встретимся, всего самого доброго.