Водород уже не тот: санкции против РФ и мировые цены на газ
Между тем дискуссии вокруг потенциальных санкций против сжиженного природного газа, поставляемого из России, заставляют обратить внимание на один интересный факт: уход в тень темы водородной энергетики, активно будоражившей умы в 2020–2021 гг.
Импульс ей дал принятый Европейской комиссией в 2019 году «Зеленый курс», представляющий собой план по достижению нулевых выбросов углерода к 2050 году с акцентом на возобновляемую энергетику, включая и водород.
В поддержку его развития в 2020 году была утверждена водородная стратегия Европейского Союза, предусматривающая амбициозные цели по генерации водорода: к 2024 году его производство должно было выйти на уровень 1 млн т в год, к 2030-му – достичь отметки 10 млн т, к 2050-му – он должен вырабатываться в системно значимых масштабах (причем генерировать его предполагалось за счет применения электролиза). Потенциальные инвестиции в водородные проекты оценивались в €470 млрд.
В 2021 году ЕС объявил о намерении полностью отказаться от использования природного газа к 2050 году ради декарбонизации экономики и борьбы с потеплением климата. Тогда же в нем из-за подорожания природного газа разразился энергетический кризис, быстро приобретший черты глобального и продолжавшийся до конца 2022 года.
Амбиции ЕС способствовали конкуренции им со стороны США, которые задумались о водородной энергетике гораздо раньше: еще в 2005 году был принят закон об энергетической политике, предусматривающий государственное финансирование водородных проектов, год спустя Министерство энергетики США утвердило дорожную карту развития водородной энергетики. Несмотря на периодическую смену президентов страны и колебания политического курса, она претворяется в жизнь и в 2023 году оно выделило $8 млрд на создание к 2026 году сети водородных хабов.
Одновременно последовал всплеск внимания частных компаний к водороду, причем тон задавали нефтегазовые игроки, видевшие в нем перспективы для диверсификации бизнеса. Например, в 2022 году норвежский Equinor договорился с Centrica о реализации проекта организации водородного хаба в Великобритании, в 2023-м – с RWE о строительстве электростанций, работающих на водороде. Для их снабжения к 2030 году должен быть проложен водородопровод из Норвегии в Германию.
Американские корпорации тоже не желали отставать в разворачивающейся гонке: Shevron и ExxonMobil захотели сооружать в США предприятия по производству водорода. Тем не менее никто не собирается отказываться от добычи природного газа и подобный подход вполне оправдан – водородная энергетика сталкивается с серьезными трудностями.
К их числу относится низкая себестоимость выработки водорода из природного газа, составляющая 1,5–3 тыс. долларов за тонну, у электролиза она выше в 2–3 раза. До конца не изучена экономическая и технологическая эффективность прокачки водорода по трубопроводам на большие расстояния.
Уменьшить же издержки на получение водорода с помощью электролиза, сделав его коммерчески выгодным, можно за счет применения палладия. Недаром же «Норильский никель» рассматривает возможности для его использования в электролизерах с протонообменными мембранами, рассматривая их как интересную нишу для палладия.
Разворачивающиеся с 2022 года вокруг России события и санкционная повестка привели к переформатированию мирового рынка углеводородного сырья и задвинули ESG-тематику в задний угол. Однако развитие водородной энергетики не остановилось, вернее с него слетела пафосная шелуха, наблюдавшаяся в 2020–2021 гг.
Стало очевидным, что резкого роста выпуска и потребления водорода ожидать не стоит – нет его рынка как такового. Сдерживает спрос его сильная взрывоопасность, превосходящая природный газ, отсутствие апробированных средств хранения и транспортировки.
Впрочем, движение вперед все-таки есть: «ТМХ» и «Синара-Транспортные машины» разрабатывают водородные локомотивы для ОАО «РЖД», на Сахалине постепенно обретает черты полигон для обкатки водородных технологий. И со временем водород может занять достойное место среди энергоносителей, хотя и не сумеет в обозримом будущем вытеснить из их круга природный газ.
Импульс ей дал принятый Европейской комиссией в 2019 году «Зеленый курс», представляющий собой план по достижению нулевых выбросов углерода к 2050 году с акцентом на возобновляемую энергетику, включая и водород.
В поддержку его развития в 2020 году была утверждена водородная стратегия Европейского Союза, предусматривающая амбициозные цели по генерации водорода: к 2024 году его производство должно было выйти на уровень 1 млн т в год, к 2030-му – достичь отметки 10 млн т, к 2050-му – он должен вырабатываться в системно значимых масштабах (причем генерировать его предполагалось за счет применения электролиза). Потенциальные инвестиции в водородные проекты оценивались в €470 млрд.
В 2021 году ЕС объявил о намерении полностью отказаться от использования природного газа к 2050 году ради декарбонизации экономики и борьбы с потеплением климата. Тогда же в нем из-за подорожания природного газа разразился энергетический кризис, быстро приобретший черты глобального и продолжавшийся до конца 2022 года.
Амбиции ЕС способствовали конкуренции им со стороны США, которые задумались о водородной энергетике гораздо раньше: еще в 2005 году был принят закон об энергетической политике, предусматривающий государственное финансирование водородных проектов, год спустя Министерство энергетики США утвердило дорожную карту развития водородной энергетики. Несмотря на периодическую смену президентов страны и колебания политического курса, она претворяется в жизнь и в 2023 году оно выделило $8 млрд на создание к 2026 году сети водородных хабов.
Одновременно последовал всплеск внимания частных компаний к водороду, причем тон задавали нефтегазовые игроки, видевшие в нем перспективы для диверсификации бизнеса. Например, в 2022 году норвежский Equinor договорился с Centrica о реализации проекта организации водородного хаба в Великобритании, в 2023-м – с RWE о строительстве электростанций, работающих на водороде. Для их снабжения к 2030 году должен быть проложен водородопровод из Норвегии в Германию.
Американские корпорации тоже не желали отставать в разворачивающейся гонке: Shevron и ExxonMobil захотели сооружать в США предприятия по производству водорода. Тем не менее никто не собирается отказываться от добычи природного газа и подобный подход вполне оправдан – водородная энергетика сталкивается с серьезными трудностями.
К их числу относится низкая себестоимость выработки водорода из природного газа, составляющая 1,5–3 тыс. долларов за тонну, у электролиза она выше в 2–3 раза. До конца не изучена экономическая и технологическая эффективность прокачки водорода по трубопроводам на большие расстояния.
Уменьшить же издержки на получение водорода с помощью электролиза, сделав его коммерчески выгодным, можно за счет применения палладия. Недаром же «Норильский никель» рассматривает возможности для его использования в электролизерах с протонообменными мембранами, рассматривая их как интересную нишу для палладия.
Разворачивающиеся с 2022 года вокруг России события и санкционная повестка привели к переформатированию мирового рынка углеводородного сырья и задвинули ESG-тематику в задний угол. Однако развитие водородной энергетики не остановилось, вернее с него слетела пафосная шелуха, наблюдавшаяся в 2020–2021 гг.
Стало очевидным, что резкого роста выпуска и потребления водорода ожидать не стоит – нет его рынка как такового. Сдерживает спрос его сильная взрывоопасность, превосходящая природный газ, отсутствие апробированных средств хранения и транспортировки.
Впрочем, движение вперед все-таки есть: «ТМХ» и «Синара-Транспортные машины» разрабатывают водородные локомотивы для ОАО «РЖД», на Сахалине постепенно обретает черты полигон для обкатки водородных технологий. И со временем водород может занять достойное место среди энергоносителей, хотя и не сумеет в обозримом будущем вытеснить из их круга природный газ.