Иммануил Великовский — портрет «псевдоучёного» (часть 2)

Иммануил Великовский — портрет «псевдоучёного» (часть 1)

Для этого нужно расстаться с родителями и отправиться в Берлин для создания начала-начал — научного многоотраслевого журнала под названием Scripta.

Иммануил, ощущая головокружительное чувство невесомости, вышел из здания вокзала на просторную берлинскую площадь. Можно просто прогуляться по сверкающим чистотой улицам, не опасаясь ни петлюровцев, ни большевиков, ни деникинцев, ни зелёных.

Как должен выглядеть журнал, Иммануил уже знает. Какая удача, что он владеет ивритом, английским, немецким, французским, русским, латынью. Нет сомнения, что первый журнал будущего Иерусалимского университета не менее нужен, чем кибуц в Негеве.

Иммануил наугад вытащил из кармана пиджака одну из двух записок с адресом, где он мог поселиться. Так как в нашей жизни нет ничего случайного, каждого ведёт судьба по расписанной Свыше кривой, которая обязательно столкнётся с различными перекрёстками и обязательно на какое-то время выпрямится и помчится ввысь к успеху, а затем снова закрутится, порой в сложный и, кажется, непреодолимый узел.

Великовский-младший подошёл к перекрёстку судьбы, откуда кривая его жизни устремилась к успеху, ввысь. За обедом в том самом доме с пансионом, записку с адресом которого он вытащил первой, Иммануил познакомился с очень серьёзной, религиозной и симпатичной девушкой по имени Элишева Крамер из Гамбурга.

Она жила в Берлине одна и работала в струнном квартете, также преподавала музыку.
Иммануил настолько погрузился в издание журнала Scripta, что не заметил, насколько Элишева симпатизирует ему, не сказав более — любит.

Видя, как Великовский со своим единственным помощником Генрихом Лёве поднимают грандиозный и очень важный проект — «сеют зерно» еврейского университета в Иерусалиме, она добровольно приняла участие в посеве и стала незаменимой в организационной работе проекта.

11 августа 1922 года Иммануил смог написать письмо отцу в Палестину, что работа продвигается с каждым часом и исключительной быстротой. Укомплектован физико-математический том со статьями выдающихся учёных: Нильса Бора, Жака Адамара, Альберта Эйнштейна, Якова Громмера, Туллио Леви-Чивита, Зелига Бродецки, Йозефа Поппер–Линкеуса и многих других.

Редактором выпуска «Математика и физика» Иммануил решил пригласить Альберта Эйнштейна.

Ученическая робость и внутренний озноб сковали его, когда он направлялся на первую встречу с Эйнштейном, но скованность исчезла после первых слов приветствия, не было у именитого учёного профессорской чопорности, и он без колебания согласился взять на себя редактировать выпуск «Математика и физика». Эйнштейна поразили и вызвали глубокое уважение колоссальная разносторонняя образованность и невероятная трудоспособность молодого врача.

Трудоспособности Великовского действительно не было предела. Он совмещал работу ответственного секретаря, координатора и издателя журнала с посещением лекций на биологическом факультете Берлинского университета, немного позже он стал слушателем исторического и юридического факультетов.

Но это не всё! Редакция Scripta, производственным помещением которой служила небольшая съёмная комната Великовского, приступила к изданию монографий на иврите. Ассистент Эйнштейна, доктор Громмер, предложил опубликовать в журнале написанное им на иврите изложение Теории относительности Эйнштейна. Элишева сортировала письма, отправляла корреспонденции, вела учёт работы, выполняемой типографией, и всё это безвозмездно.

Иммануил видел Элишеву своей женой, он мечтал с ней переехать в Эрец-Исраэль, но не решался сделать ей предложение, боясь, что она откажется ехать в страну, которой ещё нет, и боясь, что она равнодушна к нему. Как он, тонкий психолог, не понял, что милая, талантливая девушка испытывает к нему самые нежные чувства с первой их встречи за обеденным столом?

В конце зимы 1923 года на адрес двухсот тридцати семи университетов и академий был отправлен первый выпуск Scripta. В обмен со всех концов мира в библиотеку ещё не существующего Еврейского университета пришли тысячи томов научной литературы. Scripta поразила мир созвездием имён выдающихся учёных.

Большая удача, дело сделано, зерно будущего университета в Иерусалиме посеяно! И не только посеяно зерно Еврейского университета. 12 апреля 1923 года в скромной комнате новой редакции Scripta были сервированы столы для свадебной трапезы.

А на следующий день новобрачные Иммануэль и Элишева отправились в библиотеку изучать статусы академий наук и их изданий. Через месяц, в мае, Иммануил Великовский с женой переезжают в Палестину. Вот так сбываются мечты, если они согласованы с Небесами, конечно.

Радость встречи с молодожёнами, пожалуй, была единственной в те годы для Рахель-Белы и Шимона Великовских. Они рассказали детям о своей горечи и невзгодах. Некоторые из тех московских евреев, которые внесли деньги на покупку земли в Негеве, из-за революции в России бежали в Палестину и потребовали у Шимона Великовского свой вклад, причём немедленно и наличными, не желая подождать, пока земля даст прибыль и кибуц «Рухама» сможет вернуть деньги. Кривая судьбы закручивалась в сложный узел разочарований.

Пройдут несколько десятилетий, кибуц «Рухама» расцветёт и станет одним из самых лучших сельскохозяйственных поселений в пустыне Негев, но в книге кибуца имя Шимона Великовского будет упомянуто вскользь. А ведь земля была куплена на деньги, мобилизованные им, среди которых полтора килограмма золота внесены им лично.

Молодые Великовские поселились в Иерусалиме. Иммануил занялся врачебной деятельностью с полной отдачей. Полная самоотдача — постоянное свойство характера Великовского, чем бы он не занимался. Редкие часы свободного времени тратились на самообразование, изредка — на общение с друзьями, самым близким из которых был отец. Элишева занялась концертной деятельностью.

Великовские были убеждены, что истинный профессионализм в сочетании с идеализмом в лучшем смысле этого понятия смогут принести пользу поселению и созданию будущего государства. Великовские не участвовали в политике, не поддерживали профсоюз, не стали сторонниками ни левых, ни правых.

Первого февраля 1925 года у них рождается дочь Шуламит-Фани, а через год и три месяца рождается вторая дочь — Рут-Рухама. В 1927 году семья переезжает в Хайфу. Тяжёлый быт. Воду приходится доставать из колодца. К пациентам нужно добираться, преодолевая немалые расстояния на единственном транспорте — симпатичном осле, на котором длинный Великовский выглядел весьма карикатурно.

Но всё-таки жизнь была великолепной. Девочки росли на природе, дома всегда звучала музыка благодаря Элишеве. Иммануил как-то зашёл в Пастеровскую станцию на горе Кармель, где завязалась дискуссия со специалистами об изменчивости болезнетворных микробов.

Присутствующих поразило, что врач осведомлён в научных вопросах микробиологии лучше других. С того момента Пастеровская станция на горе Кармель становится своего рода клубом интеллектуалов Хайфы, куда сходятся люди послушать увлекательные рассказы Чудака на различные темы, так стали называть Иммануила.

Имя «Чудак» произносилось с уважением, невероятное бескорыстие Великовского послужило тому причиной. Чудак был во всём предельным: и ростом выше других, и разносторонностью интересов, и глубиной знаний, и скромной терпимостью в споре с менее образованным собеседником, и необычным подходом к делам злободневным.

Об агрессивных действиях арабских предводителей и английской администрации Чудак говорил, что у них проявляется отклонение от нормальной нервной деятельности или явной психической патологии. Он объяснял, что судьба целых стран и народов порой не меньше, чем от логики объективных явлений, зависит от подсознания, от подавленных комплексов у людей, которые занимают ключевые позиции.

Великовский иллюстрировал это понимание яркими примерами из истории — от глубокой древности до текущих дней.

Когда он рассказывал о работе головного мозга, он образно называл его фантастическим переплетением десятков километров проводников электрических импульсов, с системой контактов и реле. Эпилепсию он считал «коротким замыканием». Он предсказал, что токи головного мозга будут обнаружены и будут записываться.

Пройдёт чуть больше года, и в научном медицинском журнале появится первая статья об электроэнцефалографии. То есть была записана электрическая деятельность головного мозга здорового человека.

Пройдёт ещё больше десяти лет, и с помощью электроэнцефалографии станет возможным диагностировать эпилепсию.

Говоря о пяти чувствах человека, Иммануил сравнивал их с потоками электрических импульсов от соответствующих рецепторов к центрам в головном мозгу. Он считал, что, если бы можно было создать устройство, в котором мозаика чувствительных элементов преобразовывала свет в электрические импульсы и эти импульсы поступали в соответствующие клетки зрительного анализатора головного мозга, безглазый человек мог бы видеть.

Если бы создали аппарат, в котором колебания воздуха в звуковом диапазоне превращались бы в электрические импульсы, поступающие в нервные клетки слухового анализатора головного мозга, глухой мог бы слышать. Так и произошло в скором будущем.

Ион Лазаревич Деген пишет такие строчки, весьма печальные:

«Журнал Scripta, который стоял у истоков создания университета, для самого университета значит гораздо меньше, чем несколько тысяч долларов, пожертвованных американским или канадским миллионером.

Но даже если современное общество все ценности измеряет в денежном выражении, то следовало бы подсчитать, сколько же сотен тысяч долларов стоят книги, присланные в адрес библиотеки из университетов и академий всего мира в благодарность за 237 томов Scripta».

Недавно я спросила свою подругу, которая заведует читальным залом в университетской библиотеке, знает ли она что-нибудь о Великовском? Ведь с момента публикации книги Иона Лазаревича прошло тридцать с лишним лет.

«Великовский? — удивлённо посмотрела на меня моя подруга, — нет, не слышала, кто это?»

Я заглянула в Еврейскую энциклопедию в надежде, что там появилась информация о Великовском (на время написании книги Ионом Лазаревичем информации о Великовском в Еврейской энциклопедии не было). Информация там появилась, краткая и ёмкая, но последний абзац меня огорчил, цитирую:

«В Израиле, в отличие от многих других западных стран, почти нет приверженцев Великовского, учёные игнорируют его теорию. Лишь на русском языке в 1990 г. в Тель-Авиве вышла книга „Иммануил Великовский. Рассказ о замечательном человеке“, автор которой Ион Деген (1925-2017).

Продолжение следует…

https://www.ganjingworld.com/video/1fu1m4pqb3g2YlxaSUzate3uX1uk1c