Исторический матч сборной России: что вы пропустили в трансляции игры против Брунея
Видел этот матч со всех сторон — без зависти.
С самого начала было понятно: мы в истории. И не потому что на поле против лучших футболистов страны вышли «военные и полицейские из Брунея». Секрет — в судейской бригаде: резервный реф — Алишер Усманов. Пришлось перепроверять — на всякий случай.
Как бы ни иронизировали фанаты, матч сборной — событие для более-менее любого региона. На стадион — несмотря на дождь и статус соперника — добрались 26 тысяч. Это не самый топовый показатель для Краснодара, зато — абсолютно наверняка — рекорд для Брунея.
Футболисты Брунея расстроены — как бы это ни было странно. Конечно, они не хотели попадать в историю таким образом. Хотя, наверное, догадывались — журналисты просто атаковали Карпина с серьезным вопросом: «Принципиально ли накидать в этом матче целую авоську?»
В микст-зоне футболисты легко ухмылялись, когда слышали вопросы про подготовку к матчу. Вместе с тем старались отвечать честно: смотрели отрезки, по ним и готовились.
Пару раз слышал отчетливое «О, так это не африканцы?» Догадливых фанатов было примерно столько же, сколько и простых зевак — они такими высокими вопросами не задавались. Допускаю, кто-то мог подумать, что это клуб.
11:0 — кажется, самый серьезный рекорд, который сборная может поставить. При этом он произошел в очень странном матче и в очень странное время.
Не ругайтесь и не пугайтесь: футболисты сборной использовали термин «изи-катка». Поймите их.
У Карпина вырвалось серьезное выражение лица на простой вопрос: «Есть ли хоть один футболист Брунея, который потянет уровень РПЛ?» Валерий Георгиевич — традиционно краткий — почти превзошел сам себя. Но в итоге все же ответил: «Я не эксперт». В отличие от колоритных краснодарских таксистов: «Даже Аргентина Ямайке забила меньше. А Бруней — это которые красивые, шоколадные?»
К этому матчу сложно относиться со всей серьезностью — хотя бы потому, что тренер противника стоял в шапке, которую ему выдали в России. Так и пусть эта игра останется для нас мемом — мемом, в который уместилась реальность.