«Галицкий сказал: «Передай этому французу — у нас за стукачество по морде бьют!» Топ-интервью легенды РПЛ

Белорус Александр Кульчий — легенда российского футбола. Полузащитник брал бронзу с «Динамо» в 97-м, выходил с «Шинником» в РПЛ, играл в «Томи» у Бышовца, в «Ростове» у Долматова и в «Краснодаре» Галицкого — во время их первого сезона в Премьер-лиге. Несмотря на то, что Кульчий в большом футболе с прошлого века, он закончил игровую карьеру лишь в 2013 году, когда ему было 40 лет. Автор Sport24 Тигран Арутюнян встретился с Александром в Москве и услышал много увлекательных историй.

«Я сразу сказал про Тюкавина: «Это будет мини-Холанд»

— У вас богатейшая и крутая карьера, но нет ни одного большого интервью. Почему?
— Не люблю я это дело. Всегда старался играть в футбол, а не трепать языком. Меня во всех командах называли «тихим лидером» — особо не разглагольствовал, все показывал на поле. Вот там я легко заводился. После завершения карьеры старался не отсвечивать: спокойно тренировал, занимался своей работой. Один раз звали на телевидение, но я отказался.

— Возможно, из-за вашей закрытости мало кто помнит, что однажды вы почти месяц были главным тренером «Динамо».
— Ха, так говорите, как будто не месяц, а несколько лет!

— Тем не менее, клуб Премьер-лиги — серьезная строчка в резюме. Помните, как вас назначали?
— Я пришел в «Динамо» в 2020-м — возглавил молодежную команду клуба. С ребятами мы выиграли чемпионат России. После этого меня назначили главным в «Динамо»-2. Основной командой в то время руководил Кирилл Новиков. Все было спокойно, каждый был на своем месте. Но вдруг Кирилла уволили.

— Так.
— Мне позвонил Гафин (председатель совета директоров «Динамо» — Sport24) и попросил приехать в офис. На встрече, кроме нас двоих, был еще спортивный директор Желько Бувач. Изначально стать исполняющим обязанности предлагали Бувачу, но тот наотрез отказался: «У нас есть Кульчий с лицензией, пусть работает». Я согласился, но попросил, чтобы Желько участвовал в тренировочном процессе — все-таки команду он знал лучше меня.

— Если не ошибаюсь, под вашим руководством «Динамо» провело два матча.
— Да, выиграли у «Краснодара» (2:0) и уступили ЦСКА (1:3).

— Сильно переживали перед первой игрой?
— «Динамо» — большой клуб, так что ответственность была большой. В «Динамо» всегда был серьезный спрос на результат. В мое время ничья была неудовлетворительным результатом, а уж поражение — вообще ЧП. Я немного волновался, но блок сигарет и трехлитровая банка кофе меня спасли (смеется).

— Понимали тогда, что вы — временный вариант?
— Конечно. Гафин сразу объявил команде, что я буду исполнять обязанности главного тренера, пока не приедет Шварц. Мне было бессмысленно вносить какие-то кардинальные изменения. Единственное, о чем попросил Бувача — подтянуть к тренировкам с основой Тюкавина и Захаряна.

— Ого. Значит, вы и есть тот самый человек, кто подключил этот дуэт к первой команде?
— Не привык хвалиться, но по факту да, так и есть. Я работал с ребятами в молодежке и во второй команде, поэтому хорошо знал их качества. А при Шварце они стали постоянно тренироваться с основой. Тогда вместе с Сандро в «Динамо» приехал Андрей Воронин. Я ему сразу сказал про Костю: «Возьми шефство над белобрысым. Это будет мини-Холанд».

— Сильное сравнение.
— По Косте и Арсену было видно — могут стать большими футболистами. У обоих мышление на очень высоком уровне. Но вот по характеру, кстати, отличаются.

— Чем?
— Арсен хоть и армянин, но вообще не вспыльчивый. Даже когда его лупили по ногам, он никогда не быковал — спокойный парень. А Костя более активный, настоящий игровичок. Ему хочется постоянно двигаться, во что-то играть. Помню, были как-то на сборах в Турции. Каждый вечер в нашем отеле была шоу-программа с разными конкурсами. Костя и там умудрялся выигрывать. Каждый раз уходил с победной бутылкой шампанского. Мне кажется, он своему агенту целый ящик привез со сборов (смеется).

— Cейчас вы с ребятами на связи?
— Иногда списываемся, поздравляем друг друга с праздниками. Слежу за обоими и радуюсь их успехам. Не присваиваю их успехи себе, каждый футболист сам знает, кто и сколько ему дал.

«ЦСКА дал 10 тысяч долларов подъемных. Пришел домой, раскидал деньги по квартире»

— Вы сами начинали карьеру в 90-е в Белоруссии. Что это было за время?
— Мне повезло: я успел застать Вторую союзную лигу. Уровень футбола там был космическим. С «Гомелем» поездили по разным республикам, городам — было интересно. Потом Союз распался, и я перешел в «Фандок» из Бобруйска. Клуб был при деревообрабатывающем комбинате, но практически вся команда состояла из солдат, как в России было у ЦСКА. Когда мне исполнилось 18, меня призвали. Я месяц — до присяги — пробыл в казарме. Потом играл, а срок в армии шел параллельно.

— И как вам время в казарме?
— Да никак. Завезли нас в лес, поселили в казарме. Подъем в шесть утра и вперед — дрова рубить. Полдня проходит, смотришь на часы, а там всего 10:00 — пошел дальше работать. Так и убивали время. Хорошо, что пробыл там всего месяц. Не понимал — как люди все два года служат? Условий не было никаких. На обед каждый день давали три печальные кильки и пшенку. Хорошо, додумался обменять свои сапоги у повара на банку сгущенки. Хоть какая-то радость была (смеется).

— С дедовщиной сталкивались?
— Когда только заехали в казарму, «деды» начали кричать нам в окна: «Духи, вешайтесь!» Хотели запугать.

— Так, и?
— Ну я и конкретную историю могу — она прямо коснулась меня. Я приехал в армию весь такой из себя модный — в джинсах-варенках и турецком свитере с ромбиками. Ко мне подошел какой-то азербайджанец, тоже солдат: «Снимай, буду носить».

— Нормально.
— Я удивился такой наглости: постарался объяснить, что я футболист и тут всего на месяц. Но ему было все равно: «Э-э-э, брат, мы все тут футболисты. Я тоже в «Нефтчи» играл».

— Ха-ха.
— В итоге кое-как от него отбился, но джинсы со свитером все равно ушли. Я их сдал, чтобы получить военную форму. Больше своей одежды не видел.

— Что была за команда — «Фандок»?
— Неплохая, играли в Высшей лиге. В первый мой сезон заняли шестое место. Условия тоже были хорошими. Президент клуба выдавал нам за каждый приход на тренировку по три рубля — в счет зарплаты.

— Странная схема.
— Если бы он выплатил все деньги единоразово, мы бы их спустили за один день. А так тратили по чуть-чуть. После каждой тренировки мы всей командой ходили в ближайшую пиццерию: заказывали пиво и пиццу. Так и восстанавливались (улыбается)

— Как вы перешли в московское «Динамо»?
— С моей следующей командой — МПКЦ — мы стали чемпионами и выиграли Кубок. Бышовец звал меня в «Зенит», а Тарханов — в ЦСКА. С последними я даже подписал контракт: дали $10 тыс. подъемных. Для меня это была нереальная сумма, ходил счастливый. Помню, пришел домой, раскидал деньги по квартире, наслаждался.

— Почему с ЦСКА в итоге не срослось?
— У Тарханова начались разборки с тогдашним руководством. В итоге он ушел работать в «Торпедо», и в ЦСКА я стал никому не нужен. Тут еще и в МПКЦ начали вставлять палки в колеса: «Куда ты поехал? У тебе еще год по контракту!» Я пытался договориться: «Мы выиграли чемпионат и Кубок. Что вам еще нужно? Отпустите меня спокойно поиграть». Руководство — ни в какую.

— Пришлось возвращать 10 тысяч?
— Нет. В этот бардак вовремя вмешался Николай Саныч Толстых (тогда президент «Динамо». — Sport24). Он компенсировал ЦСКА эти 10 тысяч и каким-то чудесным образом договорился с МПКЦ, чтобы меня отпустили. Так я и перешел в «Динамо».

— Красиво.
— Я очень благодарен Николаю Санычу. Благодаря ему мне удалось поиграть за великий клуб. Правда, первые полгода ушли на то, чтобы привыкнуть к ритму Москвы. По сравнению с Белоруссией небо и земля. У нас-то вечно все в замедленной съемке, а в Москве куча машин, дорог, люди постоянно куда-то бегут.

«Яхимовича в ночном клубе прозвали Аленом Делоном. А Ролан Гусев был Хуго Босс»

— Когда впервые увидели, как отдыхают футболисты российской Премьер-лиги?
— Да почти сразу, как переехал в Москву. После матчей у нас всегда был восстановительный день, ходили в баню на базе. Старшие ребята, типа Терехина и Сметанина, определяли, кто из молодых привозит ящик пива. Помню, сидим как-то в бане и вдруг заходит Голодец (тогда — главный тренер «Динамо», прим. Sport24). Мы быстро спрятали пиво, а вот сушеную рыбу не успели. Но Адамас Соломонович и так все знал: «Там, где вобла, не надо искать пиво!»

— Опыт.
— В ночные клубы мы тоже частенько захаживали, особенно после побед. Тогда на Тверской было очень популярное заведение — «Night Flight». Туда пускали только иностранцев и… футболистов. В этом месте отдыхали все игроки московских команд. Там всегда были веселые дискотеки, хотя Серега Гуренко говорил, что ходит туда из-за вкусной кухни.

— Сделаем вид, что поверили.
— Ролан Гусев и Эрик Яхимович настолько часто посещали это место, что получили от посетителей прозвища. Эрик был «Ален Делон». По их мнению, был похож на знаменитого актера.

Эрик Яхимович / Ален Делон

— А Гусев?
— «Хуго Босс».

— Много душился одеколоном?
— Нет, постоянно укладывал волосы гелем, как чувак в рекламе Хуго Босса (смеется).

— Наше интервью все интереснее. Давайте еще истории.
— Могу про Голодца рассказать. Адамас Соломонович любил подтравливать игроков, особенно Серегу Некрасова. Тот не был суперрежимщиком. Рассказывает нам как-то планы на тренировочную неделю: «В понедельник делаем это, во вторник — другое, в среду третье. И потом два дня доводки. Некрасов! Доводки, а не до водки!» (смеется).

— Ха-ха. Еще над кем шутил?
— Над Терехиным. Олег вообще-то был главным бомбардиром того «Динамо», свои 15 забивал каждый сезон. Но тут однажды не забил в двух турах подряд.

— И?
— Адамас Соломонович тут же начал его прессинговать: «Олег, тебе машину давай, квартиру давай. А ты когда давай!?» Меня он тоже часто журил. На поле я всегда старался сыграть нестандартно. Адамасу Соломоновичу это не нравилось: «Не надо чесать правой рукой левое ухо. Велосипед уже изобрели. Пяточки и каблучки свои убирай, нужно играть в футбол»

«У «Рубина» была фишка: они вкидывали информацию, что подкупили игроков соперника»

— Еще одна легенда «Динамо» — Николай Толстых. Про него есть что рассказать?
— Николай Саныч был настоящим руководителем, у него все было по полочкам. Он даже на машины игроков обращал внимание. Если кто-то приезжал на базу на иномарке, Николай Саныч тут же ему пихал. Для него это был красный флаг. Он признавал только два вида транспорта: отечественный автопром и метро.

Николай Толстых

— Суровый мужчина.
— После поражений он бывал очень жестким. Вызывал каждого футболиста к себе на разговор.

— Ваш партнер Точилин рассказывал, что после проигранных матчей Толстых еще обвинял своих игроков в сдаче игры. Только честно — вам хоть раз предлагали сдать матч?
— В «Динамо» — нет. Там я был еще молодым, а сдавать обычно предлагают опытным, кто постоянно играет в стартовом составе.

— А где — да?
— В других командах. К сожалению, раньше это было сплошь и рядом, многие сдавали. Схему «три-три» расписывали даже без денег. В первом круге у себя дома обыгрываешь команду, а во втором, когда уже ты в гостях, проигрываешь. Три гарантированных очка, все довольны.

— Да уж.
— Расскажу еще про «Рубин» — вот у них реально была особенная фишка.

— Какая?
— Через определенных людей они вкидывали информацию, что подкупили игроков соперника.

— Зачем?
— Ждали, пока новости дойдут до руководства этого клуба. Естественно, никто никого не подкупал. Это делалось для того, чтобы внести смуту. Руководители, узнав о том, что их игроков якобы купили, начинали свои внутренние проверки, прессовали игроков. Из-за этого команда подходила к матчу с «Рубином» в максимально напряженном состоянии, футболисты боялись — не дай бог ошибутся. Такого соперника всегда легче обыграть.

— Какой хитрый Курбан Бекиевич, оказывается.
— Рассказываю об этом, потому что меня это тоже касалось. Перед матчами с «Рубином» меня постоянно вызывали на ковер — и в «Томи», и в «Ростове», и в «Краснодаре».

— Жесть какая.
— В этих командах я был ключевым игроком, поэтому подозрения всегда падали на меня. Я прямо говорил: «Если в чем-то подозреваете, не ставьте меня в состав» — «Нет, надо играть». Ну надо так надо, играл.

«Ярцев орал, если на тренировке не попадали в створ. Зашугал бедного Шембераса»

— Давайте снова к «Динамо». У команды в ваше время был приличный состав. Почему не получилось зацепить хотя бы один трофей?
— Потому что другие команды, «Ротор» и «Алания», не стеснялись прихватывать судей, плотно с ними работали. А Толстых такими рычагами никогда не пользовался. Он хотел, чтобы все было по-честному. Многие помнят нашу бронзу в 1997 году, но почему-то никто не вспоминает предпоследний матч в том сезоне против «Черноморца».

— Что с ним не так?
— Лом-Али Ибрагимов в той игре нас просто убил. А выиграй мы, и у «Спартака» с «Ротором» в последнем туре был бы еще один конкурент. А так ничья — и «Динамо» осталось на третьем месте.

— Как вообще судьи убивают команды?
— Аккуратно. С первых минут обкладывают штрафными, поднимают странные офсайды. Раньше все судьи были бывшими футболистами. Они знали тонкости, все делали без швов. Практически каждый выездной матч давался с трудом: все прекрасно понимали, что там будет.

— После Голодца «Динамо» возглавил Ярцев. С ним вы тоже претендовали на трофей, но проиграли «Зениту» в финале Кубка в 99-м.
— С Георгием Санычем у меня сразу не заладилось.

— В чем это проявлялось?
— У Ярцева я не был игроком стартового состава. Даже после забитого мяча он мог на следующую игру меня вообще не выпустить, никак это не объяснив. Мне это не нравилось. Плюс пихал он очень серьезно, даже за какие-то незначительные вещи.

— Например?
— Если мы на тренировке не попадали в створ ворот, он тут же начинал орать. Так зашугал бедного Шембераса, что тот вместо нормального удара стал мягко катить мяч щечкой, лишь бы попасть в створ. Но вы спрашивали про Кубок — я расскажу вам и тут странную историю.

— Интересно.
— За два дня до этого финала с «Зенитом» мы вообще не тренировались. Он отправил нас на прогулки в лес возле базы в Новогорске. Сказал: «Идите подышите кислородом».

— Подышали?
— Да — и в итоге в финале нас хватило только на тайм, потом сдулись. «Зенит» нас просто перебегал.

Георгий Ярцев

— Ушли из «Динамо» из-за напрягов c Ярцевым?
— У меня закончился контракт, а продлевать его не захотели. В конце 99-го я поехал на просмотр в Китай — в команду «Юньнань Хунта». Пробыл там где-то три недели, успел сдать тест Купера. Но увы — не срослось. Хотя деньги там предлагали приличные: около $20 тыс. в месяц. По сравнению с «динамовскими» тремя тысячами это был космос.

— Из-за чего не получилось?
— Как я понял, даже несмотря на то, что мой контракт с «Динамо» закончился, за меня все равно должны были заплатить какую-то компенсацию. Китайцы не договорились с Толстых, и мне пришлось возвращаться в Россию.

«Долматов решил, что я буду сдавать матч против «Динамо»

— Как после Китая в вашей жизни появился ярославский «Шинник»?
— Они в том году вылетели, и команду возглавил Алексей Петрушин, с которым мы были знакомы по «Динамо». Он меня и забрал.

— В Ярославле тогда собралась серьезная банда — вы, Ширко, Кечинов, Гришин.
— Изначально из «Динамо» кроме меня перешли еще и Юра Кузнецов с Володей Скоковым. Перед «Шинником» ставилась задача в первый же сезон после вылета вернуться в Премьер-лигу. В первый не получилось, зато вышли во второй, когда приехал Серега Гришин. А в РПЛ к нам уже стали подъезжать другие звезды, типа Саши и Валеры.

— Вас можно считать настоящей легендой «Шинника» — за клуб вы провели более 150 матчей.
— Оттуда я мог уйти уже после первого сезона в ФНЛ. Мной заинтересовался «Факел» — они тогда как раз вышли в Премьер-лигу. Но по дороге в Воронеж я попал в неприятную аварию, а потом еще и сломал руку в товарищеском матче за «Факел». Так что решил, что это знак — нужно остаться в «Шиннике». В Премьер-лиге под руководством Побегалова провели четыре сезона. Команда была реально сильная, в 2003-м мы даже финишировали в пятерке. Но потом пришел Долматов и развалил отличный коллектив.

— Как?
— Он всех подозревал в договорняках, под микроскопом рассматривал действия каждого игрока. Примерно так же было у Толстых, только Олег Васильевич был более радикален — сразу отчислял из команды. Серега Гришин так и уехал из Ярославля. У меня была похожая история.

— Рассказывайте.
— 2004 год, игра с «Динамо» в первом круге. За несколько дней до матча Олег Васильевич отстраняет меня от тренировок — ему поступила информация, что я якобы буду сдавать игру против своего бывшего клуба. Естественно, это бред, но делать было нечего — поехал домой в Москву. В день игры звонок от Долматова: «Приезжай на стадион».

— А вы?
— Приехал. И тут он выдает: «Сегодня играешь с первых минут».

— Поворот.
— Я, конечно же, отказался: «Вы сначала предъявляете мне такие претензии, а потом ставите в основной состав? Это как понимать?» В итоге в той игре я вышел минут на 20. Мы проиграли, всем сделали строгий выговор, а Гришина отчислили. После того матча в моих отношениях с Долматовым наступило затишье. Но только до игры с «Крыльями».

— А там что было?
— Приехали в Самару, играем второй тайм. Я пошел в подкат в штрафной, а Анюков изловчился, убрал мяч под себя — и попал мне в опорную руку. Судья поставил пенальти, Каряка забил. Так и сгорели 0:1. После выходного Долматов вызывает к себе: «Матч с Крыльями» ты сдавал. Свободен!»

— Ох уж эта старая школа.
— Самое неприятное, что никому не докажешь, что это все бредни. Матч с «Крыльями» был моим последним в составе «Шинника». По ходу того сезона Долматов убрал всех лидеров команды, а в следующем году со своими «новичками» вылетел из Премьер-лиги. До сих пор не понимаю, для чего были нужны все эти обвинения. Скорее всего, Олег Васильевич просто прикрывал свою спину перед руководством.

«Сказал боссу «Томи» про Бышовца: «Ты че змею на груди пригрел?! Гони его подальше!»

— После болезненного ухода из «Шинника» вы поехали в «Томь».
— Главным тогда был Борис Алексеевич Стукалов. Золотой мужик! К нему в Томск однажды прилетел тренер «Ротора» Прокопенко, они были близкими друзьями. На выходные поехали в тайгу на охоту и рыбалку. По возвращении Алексеич объявил командное собрание. Думали, что-то насчет матча будет говорить, а он нас удивил: «Ребята, мы таком месте на рыбалке были, вы не представляете! Там щуки выныривают и спрашивают: «Кто там приехал?» (смеется).

— Со Стукаловым вы поработали совсем немного — по ходу вашего первого сезона за «Томь» его сменил Бышовец. С ним уже было не до шуток?
— Ой, как вспомню… С Бышовцем были одни мучения!

— А конкретнее?
— Во-первых, он все еще жил своей этой Олимпиадой. Ходил с короной на голове — есть только он, Олимпиада 88 года и больше никого. Во-вторых, его тактика…

— А с ней что не так?
— Вы ее вообще видели? Десять сзади и никого впереди! При Бышовце мы играли в антифутбол. У нас был отрезок — мы повалились и проиграли в трех матчах подряд. Бышовец созвал собрание: «Ребята, в чем причина?» И начал каждому давать слово. Как только очередь дошла до меня, я тут же все высказал: «Как мы можем выиграть, если всей командой стоим сзади? На что мы надеемся?»

— Ой, ошибка. Нельзя такое говорить Анатолию Федоровичу.
— Ну да. С того дня Бышовец поставил на мне крест. Хотя я просто сказал правду. В следующей игре он выпустил меня в стартовом составе и специально поменял до перерыва. Меня это так надломило… Для футболиста нет ничего обиднее, чем быть замененным в первом тайме. А после этого я практически не играл. Все шло к тому, что я просто уйду из клуба.

— Но не ушли. Бышовца убрали раньше, да?
— Рассказываю. Тогда главным спонсором «Томи» был «Томскнефть». Гендиректором там был белорус, мой соотечественник — Сергей Шимкевич. Он ко мне хорошо относился — земляки все-таки. При Бышовце мы чудом остались в Премьер-лиге, и по этому поводу был банкет. Я на нем решил подойти к Шимкевичу: «Ты че змею на груди пригрел?! Гони его подальше!» Буквально через несколько дней Бышовца убрали.

— Реально из-за вот этих ваших слов на банкете?
— Шимкевич наверняка собирал мнения, спрашивал насчет тренера и у других ребят. Не думаю, что только я повлиял на отставку Бышовца.

— Все равно сильно.
— Бышовец — очень своенравный человек. Если кого-то невзлюбил, все — это будет до конца дней. Когда я переходил в «Краснодар» в 2011-м, он звонил руководству и рассказывал им: «Зачем вы берете этого Кульчия? Он же игры сдает». Хотя на тот момент мы с ним уже шесть лет как не работали. Вот зачем?

Анатолий Бышовец

— Злопамятный.
— Но есть и одна вещь, с которой при нем всегда было хорошо. Он как никто мог пробивать деньги. При нем в «Томи» все платили день в день. Однажды премиальные за игру пришли не в понедельник, а во вторник.

— И что Бышовец?
— Сразу заявился в офис клуба: «А что, финансовый директор хочет работу потерять?»

— Классический Анатолий Федорович.
— Когда он только возглавил «Томь», у него уточнили, как он хочет получать зарплату. Выбрал наличные. Первый оклад ему принесли в спортивной сумке, доверху заполненной рублевыми купюрами. Но Бышовца это не устроило.

— Хотел две сумки?
— Нет. Он к другому прицепился. «Это разве наличные? Вот доллар — это наличные!»

— Ха-ха.
— После этого ему носили только зеленые. Когда речь шла про деньги, он был мастером. А вот в остальном…

— Неужели вас не смогли впечатлить даже его яркие установки перед матчами?
— В сборной Белоруссии я работал с Эдуардом Васильевичем Малофеевым и убежден, что фишку с яркими цитатами Бышовец взял именно у него. Он подчистую копировал фразы Эдуарда Васильевича, так что меня они не удивляли.

«Однажды приехал поддатый в 6 утра к дому Петракова: «Валера, выходи!» Включил на полную Стаса Михайлова»

— После неугодного вам Бышовца в «Томь» пришел простецкий Валерий Петраков. С ним-то вы сошлись характерами?
— Конечно. Петраков был душевным человеком, мог запросто посидеть со всей командой. А ко мне всегда относился с особенной теплотой.

— Почему?
— В первую очередь я связываю это с футболом. Если бы я был плохим футболистом, он ведь вряд ли посмотрел бы в мою сторону? Когда Юрьич только пришел в команду, я был в подвешенном состоянии — непонятно, останусь в «Томи» или нет. Он посмотрел пару тренировок и сказал, что футболист Кульчий ему нужен. Ну а когда пошли результаты, мы сошлись еще сильнее.

— Еще сильнее — это как?
— Тут будет история. Я что-то отмечал в одном заведении. Настроение отличное! Под утро мне приспичило встретиться с Петраковым.

— В силу душевного порыва?
— Типа того, ха-ха. Я попросил своего знакомого отвести меня к нему. И вот я поддатый приезжаю в 6 утра к окнам дома, где жил Петраков. Кричу «Валера, выходи!» Не слышит.

— Логично. В 6 утра люди спят.
— Тогда я включаю в машине на всю громкость Стаса Михайлова. Песня — «Без тебя!» «Все ненужным стало сразу без тебя», ну и далее по тексту.

— Не могу перестать смеяться. Разбудили?
— Ага, вышел. Погрозил кулаком и пошел обратно спать (смеется)

Валерий Петраков

— Петраков был фанатом Михайлова?
— Не, просто в тему хорошо лег. Любимая песня у него была Адриано Челентано «Confessa», постоянно просил ее включать. У него, как и у меня, семья жила в Москве. Если после матча было несколько выходных, мы часто вместе летали домой. Самолет был в 6 утра, поэтому мы, как правило, не ложились. Сидим как-то в кафе, смотрю на часы — скоро вылетать. Говорю: «Юрьич, пора» — «Ладно. Закажи мою песню и поедем».

«Я человек самогонорожденного поколения. Брал мозгами и мобильностью — мог носиться весь матч даже в 36»

— В вашей карьере еще был «Ростов» с Олегом Долматовым. Почему поехали к нему после всего того, что было в «Шиннике»?
— Потому что Олег Васильевич спустя время признал, что был не прав, и извинился за ту ситуацию. Мы пожали руки, и топор войны был зарыт. Более того, скажу одну вещь: Олег Васильевич — единственный тренер в карьере, который что-то дал мне в игровом плане. Он всегда с сожалением говорил: если бы в конце 90-х я был в его ЦСКА, они бы стали чемпионами.

— А сам Долматов тогда говорил про вас: «В некоторых играх Кульчий пробегает по 13 километров. Пусть кто-нибудь другой столько набегает». Откуда в 36 лет в вас было столько здоровья?
— Природа. Я человек самогонорожденного поколения (смеется). Олег Васильевич на разборах постоянно подтравливал: «Вот Кульчий — вроде старый, медленный. А не поставишь его — и игры нет». Я брал мозгами и мобильностью — мог носиться весь матч даже в 36 лет. Раньше в этом возрасте нормально бегали, а сейчас даже у молодых нет здоровья.

— При том что не пьют.
— Да. И ведь даже не курят. Хоть бы кто зашел за автобус подымить.

— А вы курили?
— Да. Всю карьеру.

— Сейчас тоже?
— Да.

— Бросать не собираетесь?
— Один раз пробовал бросить. Продержался восемь месяцев, но так хреново себя чувствовал, что в итоге снова начал.

«Галицкий зашел в раздевалку: «Закройте дверь. Так, каждому — по $30 тыс.»

— В 37 лет вы оказались в «Краснодаре», который тогда впервые в своей истории вышел в Премьер-лигу. Как такой трансфер вообще был возможен? В этом возрасте же обычно заканчивают.
— Изначально на позицию опорника они взяли Диму Мичкова. Он получил травму на сборах, так что «Краснодару» нужно было экстренно его заменить. Мне позвонил Леха Герасименко (тогда — тренер-селекционер «Краснодара», — прим. Sport24) и позвал к ним. У меня ни разу в жизни не было настолько углубленного медосмотра, всю мою подвеску досконально проверили (смеется). В итоге доктор был в шоке от моих коленей и голеностопов: «Связки как у 18-летнего». После медосмотра подписал контракт: так получилось, что под конец карьеры я нашел клуб, в котором никогда не было задержек по зарплате.

— А с премиальными как?
— Не обижали. Были матчи, когда мы играли отлично, но по каким-то причинам проигрывали или играли вничью. Сергей Николаевич [Галицкий] тогда заходил в раздевалку и все равно объявлял о премиальных — как за победу.

— Каким было максимальное большое денежное вознаграждение от Галицкого?
— О, это была моя самая большая премия в карьере! Играли с «Кубанью». Полный стадион, жарища. Во второй тайме наш защитник — Неманья Тубич — привозит пенальти и получает красную карточку. Траоре попадает в штангу, и чуть ли не в следующей атаке мы забиваем. Кое-как удержали в меньшинстве эту победу. После матча Сергей Николаевич заходит в раздевалку: «Дверь закройте. По 30 каждому!»

— Тысяч долларов?
— Ага. И самое приятное — даже когда мы проигрывали, от Сергея Николаевича никогда не было пихача. Он был спокоен: «Ничего страшного, мы только первый сезон в Премьер-лиге. Все еще будет». Он старался быть ближе к команде, часто приезжал на тренировки: выходил на поляну в обуви за €5 тыс., закатывал штаны и крутил мячи с углового в ворота.

— Тогда главным тренером «Краснодара» был серб — Славолюб Муслин. Как он вам?
— Поначалу мне нравился его подход, но потом оказалось, что у него все тренировки одинаковые. Не было никакого разнообразия. Игроки в таких условиях развиваться не могли. При этом в личном плане у меня никаких проблем с ним не было, а вот с его помощником-французом был один момент.

— Что случилось?
— Отыграли матч в Самаре, захожу в душ покурить. Смотрю — этот помощник там моется. Сначала просто посмотрел на меня, покорчился. Потом начал читать мне нотацию о вреде курения. Но этого ему показалось мало. На следующий день он рассказал про мое курение Муслину, а потом еще и написал докладную, которая дошла до Галицкого.

— Ох.
— Не волнуйтесь, Сергей Николаевич все грамотно разрулил.

— Как?
— Сказал Герасименко: «Передай этому французу, что у нас за стукачество по морде бьют!»

— Огонь. Можно я это заголовком сделаю?
— Ха-ха. А тот француз в «Краснодаре» в итоге недолго отработал. К нему однажды приехала семья. Так он начал возмущаться, что из аэропорта их встретили на «Фольксвагене», а не на «Мерседесе». Галицкий такого отношения терпеть не стал и быстро его уволил.

— Справедливо.
— У меня самого с Галицким были хорошие отношения. Он всегда ценил меня как игрока, относился с уважением.

«Тренировочный процесс у Юрана был чисто под меня, пенсионера»

— Зачем из такого «Краснодара», где у вас все было неплохо, вы поехали в «Сибирь» из ФНЛ? Можно же было красиво закончить карьеру, будучи игроком клуба РПЛ!
— Мне хотелось еще играть, чувствовал — могу! В «Краснодаре» практики уже было поменьше. Я сначала поехал в Казахстан. Там давали отличные условия, учитывая, что мне уже было под 40. Но казахи как-то начудили и не смогли заявить меня на сезон. Вернулся в Россию. Через два дня звонок от Юрана: «Приезжай в Сибирь». Он тогда был главным тренером. Ну я и поехал.

— Получить гиперэмоционального Юрана на излете карьеры — наказание или удача?
— С ним у меня были ровные отношения. Да, он мог мне напихать, но я нормально реагировал — он все-таки главный. Тренировочный процесс у Юрана был чисто под меня, пенсионера — вышли, квадратики, побили по воротам, поиграли в футбол. Он тогда часто с нами заходил: заводился с пол-оборота.

— Легко представляю себе картину.
— Еще помню, что Николаич постоянно жил на базе: «Я не могу жить в квартирах. Мне нужно, чтобы под ногами была земля». А еще он каждый день ходил в баню. Сначала ему делали массаж мылом, а потом медом. Из-за Юрана было невозможно попасть в массажный кабинет. Я так ни разу и не попал.

— Забавно. А почему ушли из «Сибири»?
— В целом там было нормально, я забил парочку неплохих голов. Но в середине его второго сезона Юрана убрали, хотя мы шли на пятом месте в ФНЛ. Из-за этой ситуации я тоже решил уйти и все-таки доехал до Казахстана. В павлодарском «Иртыше» сыграл 13 матчей и спокойно закончил.

— Прям спокойно?
— Да. На тот момент уже ничего не хотелось. Было желание просто отдохнуть.

— Что делали первый год после завершения карьеры?
— Отдыхал, проводил время с детьми, путешествовали. Ну а потом меня позвали ассистентом в сборную Белоруссии, и я вернулся в футбол в другой роли.

«Матч против Модрича — единственная игра в карьере, когда я мечтал, чтобы все побыстрее закончилось»

— Помимо того, что вы легенда российского футбола, так вы еще и легенда сборной Белоруссии. Ваши 102 матча — абсолютный рекорд. Какой из них самый памятный?
— Выделю два. Против сборной Англии на «Уэмбли» — даже несмотря на то, что проиграли 0:3. И с французами на «Стад де Франс» — вот их мы прибили 1:0.

— Против кого из звезд вам было тяжелее всего играть?
— Против Модрича, однозначно. Матч с хорватами в 2009-м — единственная игра в карьере, когда я мечтал, чтобы побыстрее прозвучал финальный свисток и все закончилось.

— Так возил?
— Я попал под Модрича с первых минут. С ним было невозможно играть — низкопосаженный, техничный. У меня еще и желтая была, так что по ногам ему тоже особо не ударишь. Короче, мучился все 90 минут.

— Вы играли за сборную так долго, что застали аж семь главных тренеров. С кем было сложнее всего работать?
— С Вергеенко. Он же был вратарем, а из них получаются специфические главные тренеры.

— Представляю лицо Станислава Саламовича, если он вдруг решит почитать наше с вами интервью.
— Ха-ха. Так вот. У нас должна была быть игра с Уэльсом. Вергеенко принес на теорию огромную кипу бумаг, на них — досье на каждого игрока сборной Уэльса. Он начал читать, каждого их футболиста обсуждал по пять минут. Мы все ждали, когда дело дойдет до Гиггза — знали ведь только его. Проходит полчаса, Вергеенко берет очередной листок: «Гиггз. Семьянин. Беспощаден к игрокам сборной». И все.

— Решил в «17 мгновений весны» поиграть?
— Типа того. Я же говорю: чистый вратарь (смеется). Они любят выделиться. В 90-е в сборной вообще была чехарда с тренерами — Вергеенко и Боровский по очереди сменяли друг друга. А потом пришел Малофеев. У Эдуарда Васильевича были необычные методы, но нам нравилось.

— Что именно?
— Например, перед каждой официальной игрой мы играли в баскетбол. Вставали рано утром, ехали на площадку и возвращались в отель к завтраку. Все это прямо в день матча. Играли без поддавков, люди пальцы себе ломали!

— В день матча — самое то.
— Ну и, конечно, Эдуард Васильевич всегда был острым на язык. Приехали как-то в Узбекистан, играть с их сборной. Установка была в гостинице в ресторане. В конце теории Эдуард Васильевич выдал сильнейшую фразу: «У нас Сашка, а у них Карим — ну и *** с ним!»

— Ахах. Это типа про президентов?
— Да, про Лукашенко и Каримова. Ребята из обслуживающего персонала как услышали, что Малофеев про их президента говорит — все подносы пороняли (смеется).

Эдуард Малофеев

— С кем в сборной сильнее всего дружили?
— Хорошо общались с Геной Тумиловичем, часто жили в одной комнате.

— Тумилович — легенда.
— Я ему давно говорю: «Напиши книгу — будет бестселлер». Играли как-то в гостях со сборной Австрии, они нам уже в первые 20 минут трешку закинули. Геша начал просить замену еще до перерыва. Но Малофеев был жестко против: «… [Хер] тебе, … [хер] тебе! Позорься до конца!»

«Остались как-то с женой вдвоем — пришлось делать третьего ребеночка»

— После ухода из «Динамо-2» вы временно без работы. Чем занимаетесь?
— Отдыхаю от Второй лиги, жду предложений о работе. Смотрю разный футбол — и зарубежный, и российский, созваниваюсь с коллегами. Но в основном свое время стараюсь посвящать семье. У меня же четверо детей! Жена работает, а быт сейчас на мне.

— Ого, много.
— Да, три сына и дочка. Иногда мне кажется, что легче контролировать футбольную команду, чем этот квартет.

— Как пришли к тому, что хотите быть многодетным отцом?
— Изначально у меня не было какого-то плана по количеству детей — просто так получилось. Третий сын вообще появился благодаря удачному стечению обстоятельств.

— В смысле?
— Жена должна была лететь со старшими сыновьями на отдых в Италию, но ей не дали визу, поэтому поездка отменилась. Ну вот мы и оказались вдвоем, тут как тут. Пришлось делать третьего ребеночка (смеется). Когда я играл, быт был на супруге. Сейчас мы поменялись — работает она, а я занимаюсь бытом.

— Кем работает супруга?
— Она у меня психолог, психотерапевт, более 20 лет стажа. Хороший специалист — обучалась в Австрии и Германии. Только благодаря ей я доиграл до 40 лет, и за все время у меня не было ни одного мениска и «крестов».

— Объясните.
— Она всегда направляла мои мысли в правильное русло. Она мне как-то сказала: «Дружишь с головой — дружишь с телом». Если не думаешь о травме — никогда не сломаешься. Так у меня и вышло. Наш народ почему-то думает, что к психологу нужно обращаться, только когда у тебя что-то серьезное — депрессия или разные дурные мысли. Но нет: с ним можно обсуждать и обычные житейские проблемы, переживания. Психолог — такой же человек: не нужно бояться к ним ходить.

— Давайте финальное. Кем видите себя через год?
— Надеюсь, главным тренером команды с задачей.

— Что бы изменили в прошлом, если бы можно было?
— Был бы более профессиональным. Что уж греха таить — порой любил нарушить режим. А так получил то, что заслужил.

— И последнее: о чем мечтаете прямо сейчас?
— Чтобы дома все было хорошо, у жены, у детей. Это же самое главное. А футбол — это так, всего лишь игра.