«Мы наблюдаем эволюцию экологического сознания»

Разлив мазута в Керченском проливе — одна из самых серьезных и крупных экологических катастроф, с которыми Россия и мировое сообщество столкнулись в последние годы. В то же время, наша страна продолжает диалог со множеством стран в сфере охраны, спасения и дальнейшего сохранения редких видов животных и полезных природных ресурсов. Глава Росприроднадзора Светлана Радионова рассказала «Известиям» в рамках Петербургского международного экономического форума, почему слово России в вопросах экологии всегда остается весомым.

«Если вы не хотите быть ответственными в одном месте, вы будете ответственными в другом»

— Как сейчас обстоит ситуация на пляжах Анапы?

— В Анапе ситуация напряженная. Хотелось бы отвечать про Анапу и рассказывать про детские пляжи, но сегодня мы обсуждаем именно двух нерадивых хозяев, которые обладали таким достаточно, как оказалось, страшным оружием, как танкеры. Они перевозили мазут и потерпели крушение. Они сделали это не специально, но по итогу мы имеем большую проблему, которой занимается правительственная комиссия.

Еженедельно правительственная комиссия собирается, мы обсуждаем вопросы утилизации вывезенного песка, вопросы подъема или не подъема [танкера]. Сейчас принято решение накрывать это все коффердамами. Президент дал четкую задачу весь мазут со дна удалить, по итогу достать остатки этих судов и очистить морское побережье от загрязнения. Но в этом году мы все с вами испытаем на себе нагрузку экологической проблемы, которую получили из-за неправильного обращения с опасным грузом.

— Была насчитана сумма ущерба 84 миллиарда рублей.

— Почти 85, да.

— Как считалась эта сумма? И есть ли возможность у собственников этих судов расплатиться?

— Сумма всегда считается одинаково, независимо от того, какое произошло событие. Считается по методике. Методики по воде, по воздуху и по почве утверждаются в Министерстве природных ресурсов, учитывая объемы, место, где это случилось, коэффициенты — это достаточно сложная система. Она в открытом доступе, любой может взять и посчитать, зная исходные данные.

— А достаточно ли средств у собственников?

— Мы думаем, что на счетах таких денег у них нет, есть совокупное имущество, и за всё, с чем они могут расплатиться, им придется расплачиваться, поскольку экология — это сложно. Если вы не хотите быть ответственными в одном месте, вы будете ответственными в другом месте, вы будете платить.

— Какой ущерб природе нанесен? И как это будет восстанавливаться?

— Мы вывозили песок с большим количеством мазута, мы проводим утилизацию на сегодняшний момент. Восстанавливали, конечно, братьев наших меньших: у нас пострадало более 400 краснокнижных пернатых.— 400 видов?

— Нет, 400 единиц, примерно 7 видов разных было задействовано. Росприроднадзор дает быстро документы на изъятие из природы и возвращение. Даже в такой сложный момент, как подобная экологическая проблема, всё равно нужно получать документы на обращение с краснокнижными животными.

Мы помогали волонтерам, специальным центрам реабилитации очень активно. Спасибо большое Светлане Акуловой, в основном ее силами были волонтеры организованы и мобилизованы в одно место.

— Был Норильск, теперь Анапа, и Владимир Владимирович четко обозначил — нарушитель платит. Есть какое-то понимание со стороны бизнеса, что платить придется в любом случае много?

— За пять лет фактически мы наблюдаем эволюцию экологического сознания. Мы поменяли экологическое законодательство — нарушитель платит. Вы это цитируете, мы это ретранслируем и четко за этим следим. У нас принят закон о невозможности создания новых объектов накопленного рейда, у нас «Генеральная уборка», национальный проект экологии.

Есть значительное изменение в экологическом законодательстве. Правительство после указания президента разработало и обеспечило принятие более 300 нормативных актов за эти годы.

Бизнес мыслит двумя категориями: ответственный бизнес мыслит категорией ответственности изначально, второй — считает деньги. И те, и другие имеют право на свою точку зрения, но лучше деньги посчитать сначала. Теперь все это понимают, что расчет ущерба — это больше не какая-то мифическая какая-то процедура. Это то, что настигнет каждого, кто является загрязнителем, и бизнес это понимает. Многие предпочитают вкладываться до этого.

Мы в этом году впервые вводим стандарт, кто такой эколог. Это тот человек, который на предприятии принимает решения. В этом году у нас есть специальная СПК, мы последняя отрасль, которая обеспечивает себя такими стандартами. Теперь эти люди будут более грамотными, а предварительные расчеты — более четкими.

«Слово России очень весомое»

— Страна у нас огромная, границ много, и мы наблюдали ситуации, когда происходят какие-то события, которые как бы начались не у нас, но мы с этим потом сталкиваемся впоследствии. В этом году сайгаки прибежали в огромном количестве. Что с ними делать? В прошлом году Орск был, где тоже волна пришла в основном из Казахстана. Как такие трансграничные вопросы и проблемы решаются?

— Сайгаки никуда не перебежали, каждый год миграция происходит. Мы с Казахстаном на эту тему на международных площадках достаточно большую дискуссию ведем. Сайгак у нас в основном — это краснокнижное животное охраняемое. Сейчас Казахстан ставил на международных площадках вопросы по изменению категории отношения к этому виду. Сейчас мы уже видим, что достаточно большое количество популяции себя восстановило.

Как только мы поймем, что популяция вне опасности, мы снимем ограничения краснокнижные: на них нельзя охотиться, нельзя отстреливать, нельзя регулировать их численность. Сейчас мы понимаем, что это уже восстановленная популяция, вполне себе жизнеспособная. Поэтому ведется большая работа по пересмотру требований Красной книги. Какой-то вид останется. Но ученые подтвердят, что кто-то больше в защите такой крепкой не нуждается. Это будет регулироваться для того, чтобы людям нормально жилось, чтобы сельское хозяйство не страдало.

Этот баланс между экологией, природой, защитой будущих поколений и сегодняшним нормальным пользованием природной среды сельским хозяйством — это основная задача всего государственного аппарата.

— Насколько выстроены отношения с нашими соседями?

— У нас хорошие отношения, у нас есть международные площадки, где мы это обсуждаем. Мы общаемся со всеми коллегами. У нас экология — это та часть взаимоотношений, которая абсолютно не прервана. Мы представлены на всех международных площадках, во всех международных соглашениях. СИТЕС (Конвенция о международной торговле видами дикой фауны и флоры, находящимися под угрозой исчезновения — прим. Ред.) регулирует трансграничное перемещение дериватов, то есть живых и неживых представителей флоры и фауны. Мы даем это разрешение, являемся административным органом СИТЕС.

Абсолютно четкие контакты, на всех площадках нас слышат. Слово России очень весомое. Мы можем высказать свое недовольство, если получаем проблемы с трансграничностью, услышать проблемы соседей и пытаться их вместе решить.

— Даже недружественных соседей?

— Всех соседей. В этом году будет в Гренландии «Совет пяти».

— Пока что датская Гренландия?

— Да, пока датская. Это будет пока Гренландия, то бишь Дания, США, Канада, Норвегия и Россия. Будет пять стран собрано в этом году. Мы имеем приглашение, будем обсуждать ареал обитания белого медведя и проблемы популяции.

Мы не исключены не из какого диалога, наоборот, мы ведущая страна в этом диалоге. Мы имеем это приглашение, и у нас есть полностью все контакты с коллегами, потому что в экологии невозможно разделить границы. Вы не поделите воздух, воду, не запретите реке течь куда-то из-за того, что у вас иные политические предпочтения. Земной шар отдан нам всем, и мы его обязаны беречь. И те, кто его берегут меньше, должны быть соседями своими мобилизованы для того, чтобы окружающая среда оставалась приемлемой и удобной для каждого из нас. У нас не потеряны контакты и нас слышат.

Еще раз — слово России очень весомо, это показала сейчас Базельская конвенция, на которой мы были представлены в Женеве. Мы вносим туда поправку технического характера.

Есть ряд стран, которые выступают против только потому, что мы им не нравимся, но аргументировать это невозможно, потому что у экологии очень четкие параметры. Вы не можете сказать, что вам не нравится цвет кожи, глаз, местонахождение или иные какие-то вещи.

«У нас регионы побеждают»

— Вот говорите, что налажены контакты, и в этом году у вас пятая юбилейная премия «Экология».

— И в ней представлены 95 стран, 5 континентов, и дружественные, и недружественные. США, Англия, Вьетнам, Южная Америка почти вся, Китай, Азия.

— Какие идеи, какие проекты предлагаете?

— Очень много идей. В этом году и в прошлом у нас фактически уже самым главным являются проекты детей. Я вчера проголосовала как член жюри, надеюсь, гран-при получит парень, который предложил идею сбора мусора на околоземной орбите, потому что мы имеем проблему космического мусора, об этом стоит думать.

— Сколько ему лет?

— По-моему, 16. У нас большая категория от 14 до 18 лет, многие предложили реальные проекты. У нас очень много реальных проектов по очистке воздуха, по очистке воды, по сохранению популяции, по подсчету краснокнижных, по использованию искусственного интеллекта для их опознавания. Это большие умные работы, которые, в том числе, финансируются компаниями.

Когда мы выбираем победителей, многие компании считают, что этот проект должен быть реализован, и это тоже делается. Представлены все регионы России, в этом году мы достигли пикового значения — 320 тыс. работ за 5 лет. Помножьте каждую на 3-4 участника, потому что никто не делает работу один. Если это делает ребенок, значит помогают родители. Если это делает коллектив — это уже 8-10 человек. Если это создает педагог, то тоже помогает большой коллектив. У нас больше 8 тыс. специальных детских учреждений в виде детских домов, домов-интернатов для детей с ограниченными возможностями. Для них нет отдельной категории, они сами просили себя оставить в общей категории, и они очень активны.

У нас отличные призы и подарки, но никак не можем привести к нам иностранных победителей, потому что то ковид, то у них какие-то ограничения. Надеюсь, что или в этом году нашего награждения, или в следующем мы обязательно привезем большое количество иностранных победителей. Большое количество ребят в прошлом году выиграло из Италии, Китая и Латинской Америки. В этом — очень много участников из Египта и восточных стран. У ребят очень качественные работы.

Конечно, и наши ребята есть. Третий год подряд Москва не может занять первое место. Это удивительно, потому что обычно Москва побеждает: большое количество населения, большая активность, легкая доступность, но у нас — нет. У нас регионы побеждают. Вы бы видели, какой ролик сняли ребята в прошлом году про Байкал.

— Ребята сами с Байкала?

— Да, сами с Байкала. Сняли отличный фильм, как они видят загрязнение, как им там жить и как они с этим хотят бороться. Потому что для многих, кто туда приезжает, это место туризма, но для них это — дом.

«Мы настаиваем на том, что технологии должны быть доступны»

— В нашей программе мы уже несколько раз делали материалы про микропластик. Надо ли уже бояться, я так и не понял. Что делать с микропластиком? У нас есть какие-то специальные исследования по наличию микропластика?

— Да, у нас есть специальные ученые. Представитель питерской ученой группы Сергей Люлин с нами работает, и об этом надо думать. Есть большие исследования мировые, сейчас готовится огромное соглашение по ограничению загрязнения микропластиком.

Все поделились на две точки зрения. Мы говорим, что не надо ограничивать добычу углеводородов, позиция страны — производство должно расширяться. Но при этом мы должны иметь достойные и понятные схемы удаления использованных продуктов, то есть ту самую экономику замкнутого цикла, циркулярную экономику. В первую очередь, мы должны делиться технологиями. Если у нас есть технология удаления, изъятия, переработки, возвращения ему второй, третьей, седьмой жизни, то этим надо делиться.

Основная дискуссия на мировых площадках говорит именно об этом, мы настаиваем на том, что технологии должны быть доступны. Особенно для малых развивающихся стран и островных государств. Это очень важно, потому маленькие государства вообще не имеют ни одной установки по переработке пластика, что является для них кошмаром. У нас это всё есть, мы считаем, что загрязнение проблема мировая. Вы должны почитать, что такое большое тихоокеанское мусорное пятно и сколько таких пятен сейчас в мировом океане, какая это проблема для всех нас. Мы должны об этом думать.

—Первый раз слыше слово «удорбренцы».

— Все наши компании, производящие удобрения, тоже этим озабочены, потому что все хотят быть «зелеными», и не на словах. Не та самая ESG-повестка, с которой мы боролись и считали, что это такая greenwashing, то есть абсолютнj фейковая история.

— ESG — что это?

— ESG — экология, social и government, то есть ваши возможности. Это всё, что у нас раньше было, когда мы говорили про экологию, про культуру социальную и про возможности карьерного продвижения или доступа к возможностям, представляемым государством. Сегодня мы говорим о реальной экологии. И вопросы микропластика — это реальная экология.

Нам нужны исследования, и нам нужна экономика замкнутых циклов. Но и государство об этом подумало, президент поставил четкие задачи. 100% отходов, образованных населением, должны быть обработаны, 50% минимум — утилизировано.

— Это к какому году?

— Это к 2030 году. Мы должны это все делать. Сейчас целая программа большая, огромные инвестиции. Всё, что мы сейчас собираем и расширяем, ответственность производителей, идет на модернизацию мощностей. Мы будем получать новые и новые мощности.