Движущая ценность. Двигатели, созданные Каторгиным, США не смогли повторить

«В 1997 году американцы думали, что закупят наши двигатели, а потом сами будут их производить. Но прошло 20 лет, а они продолжали их закупать, не сумев повторить», — говорит академик Борис Каторгин.

13 октября учёному исполняется 90 лет, из них 60 он посвятил легендарному «Энергомашу», чьи двигатели вывели в космос и первый искусственный спутник Земли, и первого космонавта, и первый самоходный аппарат «Луноход-1», и ракетно-космическую систему «Энергия» — «Буран». Сегодня с двигателями «Энергомаша» — каждая четвёртая ракета мира. И в этом огромная заслуга Бориса Ивановича, который в 1990-х и нулевых совмещал должности гендиректора и генконструктора.

«Когда денюжки дадите?»

Времена тогда, после развала СССР, были тяжёлые — почти на десятилетие прекратился госзаказ. Сотрудницы встречали его каждое утро вопросом: «Когда денюжки дадите? Детей кормить нечем».

— Решил, что, раз нет заказов внутри страны, надо искать за рубежом. Побывал и у Ельцина, и у Черномырдина: «Либо вы выпустите нас на внешний рынок, либо придётся фирму закрывать». И получил разрешение на участие в конкурсе на создание двигателя для американцев. США в своё время сделали ставку на многоразовые корабли «шаттлы» (космический челнок). Руководящим людям за океаном внушили, что это будет дешевле. Оказалось, дороже и неудобно. Но осознали они это только спустя 10 лет, испугавшись, что другие страны начнут опережать их по количеству пусков. Им срочно понадобились одноразовые ракеты с одноразовыми двигателями. Этот двигатель (РД-180) для американцев тогда создали мы. Договор заключали долго — юридическая часть была раз в десять толще технической. Контракт растянулся на 20 лет, мы поставили за океан более 100 двигателей на миллиард долларов. А в России за достижения на внешнем рынке получили Госпремию.

«Не знаешь, что делать, — рисуй»

Мария Позднякова, «АиФ»: Почему американцы не пытались сами производить этот двигатель?

Борис Каторгин: Пытались. Заявили, что воспроизведут наши технологии через 4 года. Я возразил, что им потребуется 10 лет и несколько миллиардов долларов. Потом признали, что надо 6 лет. Потом оказалось, что 8, затем 10... Прошло 20 лет, а они так ничего и не смогли сделать, хотя принцип жидкостных ракетных двигателей известен давно. Но тут дело в конструктивных решениях. Только один пример — по нашей технологии камеру сгорания мы делаем 3–4 месяца, а в США — год с лишним.

— Понятно, почему, начав санкционную войну, ракетные двигатели США пытались вынести за скобки.

— И все эти годы американские конгрессмены давили на своих промышленников, чтобы они отказались от наших услуг. И добились. В 2021 году Штаты закупили последние шесть РД-180. Пошли путём создания двигателей, которые значительно уступают нашим, зато свои, американские.

— А ведь разработки жидкостных ракетных двигателей с вашим участием были сделаны ещё в 1970-х. И за полвека никто лучше не придумал?

— Именно так учил нас главный конструктор космических систем академик Глушко — делать на пределе возможного и непременно на голову выше среднемирового уровня. В 70-х мы научились создавать очень мощные камеры сгорания, где за секунду сгорает 2,5 тонны топлива (кислород и керосин) и развивается тяга примерно 800 тонн (вес, который ракета способна вывести на орбиту). На базе этой выдающейся камеры, равной которой в мире не создано по сей день, мы и сделали лучшие двигатели.

— Как вы решили головоломку, связанную с камерой сгорания? Озарение?

— Просто работал за чертёжной доской. Мой первый руководитель Г. Н. Лист говорил: «Не знаешь, что делать, — рисуй варианты». Я рисовал, пока не выкристаллизовывалось решение. Но вообще-то работал коллектив.

Самбо как антистресс

— Каким все эти годы был ваш тыл?

— С супругой Тамарой я прожил 60 лет, её не стало в 2021 году. Познакомились на вечере выпускников нашей школы в Солнечногорске. Сначала нам дали комнату в коммуналке в подмосковных Химках, затем была «двушка». Когда стал ведущим конструктором, получил на семью «трёшку».

— А стресс как снимали?

— Бегал в лесочке рядом с домом. Я мастер спорта по самбо — увлёкся во время учёбы в Бауманке. Когда пришёл на предприятие, организовал секцию для ребят. Среди моих воспитанников — полковники МВД, КГБ. На 70-летие мне подарили ружьё, но я ни разу не охотился. Ни в зайца, ни в лося не смог бы выстрелить.

— Вы преподавали в МАИ и в Бауманке. Надёжная смена у ракетчиков?

— Из тех, кого знаю, никто из России не уехал. Трудятся. Ещё нас удивят. Да и мы, старые кадры, пытаемся шевелить мозгами. Недавно передали на самый верх предложения по ракетной отрасли. Думаю, в ближайшее время это даст о себе знать. В будущее смотрю с оптимизмом.

«Нужно было что-то создать»

Родился Каторгин в подмосковном Солнечногорске в семье потомственного крестьянина. В школе был круглым отличником, в Бауманке тоже. «Не сказать, чтобы мне это тяжело давалось. По окончании института меня даже оставили там преподавать, — признаётся учёный. — Но я через несколько месяцев попросился на предприятие. Мне нужно было что-то создавать. Так и стал ракетчиком. Сам себе удивляюсь».

Младший сын академика Илья вспоминает, как отец каждое утро будил его и брата на зарядку. «Упражнения и сегодня для него обязательный пункт программы, хотя они и стали полегче. Не пропускает он и ежедневную прогулку, — говорит он. — Врезалось в память, как папа в 1989–1991 годах из-за занятости дома почти не появлялся. А ещё меня поражает, насколько он терпелив с людьми. Я бы уже накричал, а он спокойно объясняет. И если в его силах помочь человеку, обязательно это сделает».