Грозный Иван. 95 лет со дня рождения Ивана Трегубова

Прозвище, конечно, канадцы придумали, на это они большие мастера, практически все известные, данные нашим звездам и закрепившиеся, имеют заокеанское происхождение. И в ходу «Иван Грозный» было больше в Канаде - известнейший телекомментатор Озеров чуть не попал впросак, когда канадский коллега во время чемпионата мира-1963 в Стокгольме спросил, как поживает Иван Грозный. Николай Николаевич попытался объяснить, что царь давным-давно умер, но тут и последовало разъяснение, что вопрос касается Ивана Трегубова, которого в Канаде «Грозным» прозвали еще в 50-х.

Пересказанная журналистом Владимиром Пахомовым байка завершается так: «Действительно, Трегубов, которого Международная лига хоккея на льду в 1958 и 1961 годах назвала лучшим игроком чемпионата мира, был грозным защитником – мужественным, отлично владевшим силовыми приемами, необычайно темпераментным. Встреча с ним не сулила представителям родины хоккея ничего хорошего». Тут придется сделать небольшое уточнение – как раз силовые приемы при всей своей богатырской стати Иван Сергеевич применять не очень любил, что подчеркивали практически все, о нем писавшие. Ему не надо было толкаться, врезаться, хитовать, как бы сейчас сказали – он успевал остановить практически любого форварда за счет скорости, маневра, предвидения ситуации, великолепного владения клюшкой и заключенной в ней силы могучих рук. Ну понадобилось канадцам эффектное прозвище, и ладно, поэтому и интересовались, как поживает его обладатель в 63-ем.

А «поживал» тогда «Иван Грозный» не очень. Вот его закадычного друга и партнера, который был старше на шесть лет, в Стокгольм-63 взяли, сыграл Николай Сологубов всего один матч, но это отчасти компенсировало фронтовику и гениальному защитнику непопадание в первый чемпионский состав Стокгольма-54. А Иван Сергеевич Трегубов доживал свой хоккейный век в Куйбышеве, нынешней Самаре, куда был вынужден отправиться после отчисления из ЦСКА. Хорошо хоть туда взяли - постарался знаменитый защитник армейцев и тренер, накануне принявший СКА Александр Виноградов, а то вообще «Грозный» мог получить волчий билет прямиком из рук Анатолия Владимировича Тарасова. Который Трегубова ценил и любил с давних времен, но в конце концов от него устал (что, впрочем, было взаимно).

Иван Трегубов был правдолюбец до мозга костей, рангов и званий не признавал, за спиной не шептался, говорил все в глаза. За почти десять лет совместной работы Анатолий Владимирович много от него наслушался, но до поры до времени терпел, понимая, насколько ценен для армейцев и для сборной ведущий защитник. Которого всегда мог поддержать его постоянный партнер, капитан ЦСКА и старший товарищ, уникальный во всем Николай Сологубов.

Эта элитная пара, которой осточертели тарасовские сверхнагрузки, придирки и эксперименты, в начале 60-х поспособствовала временному отстранению Тарасова от работы с ЦСКА и сборной. Вернувшись, Анатолий Владимирович первым делом избавился от Трегубова, которого слишком легко было поймать на той же не вовремя выпитой рюмке коньяка. Сологубов уже не мог помочь. А может, дело не в тарасовской обиде на «бунтовщика», а просто в том, что рвалось в состав новое поколение талантливых оборонцев, с которым Анатолию Владимировичу было куда проще, чем с потихоньку теряющими кондиции придирчивыми ветеранами.

То, что весной 1961-го Иван Трегубов во второй раз был признан лучшим защитником чемпионата мира, только добавляло драматичности ситуации, но красивая и долгожданная победа в Стокгольме-63 заставила быстро забыть отставленных героев прошлых лет. Их подвиги перешли в книги и легенды, а как и чем они живут как реальные люди, хоккейное сообщество уже не сильно волновало. На этой разнице потенциалов сгорело немало могучих натур, даже таких, как Иван Трегубов.   

…Стать от природы, закалка от жизни. Родился в мордовском селе, в раннем детстве два года прожил в Комсомольске-на-Амуре, где родители работали на стройке. Потом семья вернулась в Ливадку, жили в относительном достатке, пока все не перевернула война. Отец с братом ушли на фронт, похоронки пришли одна за другой. Это было горе, но пришла и беда – сгорел дом, лихие люди подожгли. Мать с сыном решили, что ближе знакомого Комсомольска податься некуда, как-то добрались через несколько тысяч километров. Трегубовых в Комсомольске не забыли, работа нашлась и матери, а через некоторое время и сыну.

Еще подростком Ваня Трегубов на судоремонтном заводе освоил профессию молотобойца. Молотобойца – подростком, что само по себе говорит о физических данных. На спорт времени после войны тоже хватало, причем «специальность» не имела значения. До призыва в армию в футбол за заводскую команду играл вратарем, в хоккей с мячом – нападающим. Говорят, плетеный мяч он гонял по льду так, что слух о дальневосточном самородке быстро достиг и Москвы.

История о переводе игрока хабаровского ОДО в столицу с подачи его будущего партнера Николая Сологубова - вполне киношная. Тут тебе и «Вратарь», и «Первая перчатка» в одном флаконе, хоть в случае с Трегубовым на первом плане не футбол и бокс, а хоккей – правда, с мячом, в Хабаровске иначе и быть не могло, там эти традиции мощные.

Действительно получалось прямо как в кино, все по советской классике - могучий красавец из глубинки, с тремя классами образования и огромным, но еще не раскрытым талантом, приезжает покорять столицу. Фибровый чемоданчик, ладно сидящая армейская форма, полная неизвестность впереди, взволнованный от предстоящей встречи с чудо-спортсменом тренер, опоздание на собеседование и чуть ли не крушение надежд, брошенный на лежащую на столе шайбу взгляд и вопрос «это что?», неделя знакомства с новой игрой, выход на лед против главного конкурента, победная раздевалка, крупным планом смущенная улыбка главного героя, который не дал забить…ну, скажем, самому лучшему форварду Советского Союза. Нет, против Всеволода Боброва Ваня Трегубов выйдет позже (и действительно не даст королю забить), остальное все – правда, даже если история с шайбой на столе у Тарасова – не более чем красивая легенда.

На самом деле тренировался Ваня на базе ЦДСА на Ленинских горах восемь дней, работал с шайбой впервые в жизни, поразил будущих партнеров уже в двусторонке, в первом своем официальном матче вышел на лед против прямого конкурента «Динамо», и сыграл, как пишет Анатолий Тарасов, «на удивление прилично»: «Покорил всех неуемной активностью и естественным, без всякой показухи, мужеством. Там, где не хватало умения, он побеждал соперника страстью, желанием никому, никогда и нигде не уступать». Ну чем не сказка, ведь только в сказках возможны подобные преображения. Трегубову еще предстояло стать эталонным защитником, у которого все в гармонии – и катание, и техника, и мощь, и игровой интеллект. Но на это ему не годы потребовались – максимум месяцы.

Полагаю, больше всех довольным выглядел Николай Сологубов, который чувствовал свою ответственность за рекомендуемого - не подвел. А еще Николай Михайлович получил надежного напарника, с которым не расстанется десять следующих лет. Про них уже в 1952-м можно было сказать: «В сборную – хоть сейчас!». Правда, места там были заняты, не отцеплять же было из команды людей, которые пробивали дорогу на международную арену, не щадя живота своего?

Два обстоятельства не позволили «братьям Губовым», как их позже будут звать, попасть в Стокгольм-54. Вернее, это была сумма обстоятельств. О первом я уже сказал. Второе – в сборной в паре они успели сыграть лишь один раз – в феврале 1953-го в «товарняке» со сборной Чехословакии в Москве. Третье – на следующий сезон, получив в распоряжении ЦДСА лучшие силы из расформированного ВВС, неуемный Тарасов решил использовать Сологубова в нападении. Здесь у Николая не было шансов без постоянного звена, а Трегубову, которого весь год постоянно вызывали в сборную, было все-таки неуютно без партнера. Так, волей обстоятельств, они и пролетели мимо дебютного советского хоккейного золота

Зато начиная с 1955-го сборную СССР и главный армейский клуб без «братской» пары представить было решительно невозможно. Семь лет на них держалась оборона, и не только оборона, потому что в атаке они были не менее искушенными, чем при защите своих ворот. Игровой интеллект и универсальность Сологубова идеально дополнялись непробиваемостью и интуицией Трегубова. Хоккейные эстеты-ветераны до сих пор считают, что гармоничней пары в нашем хоккее не было.

Главные слова о Трегубове принадлежат, конечно, его партнеру: «Я не знал спортсмена более выносливого, нежели мой товарищ. Прибавьте теперь к громадной силе тонкость и остроту игрового мышления, безудержную, подчас чересчур, залихватскую смелость, пушечный бросок – и перед вами предстанет почти непроходимый защитник».

Решающие победы в олимпийском Кортина-д’Ампеццо-1956 над сборными США и Канады (4:0 и 2:0), не умаляя заслуг всей команды, были одержаны прежде всего благодаря блестящей обороне, и основную нагрузку вынесли на себе два ее гиганта – Сологубов и Трегубов. Это был их пик, высшая точка, которая по всему должна была получить продолжение в Москве-1957. Они все для этого сделали, взяв на себя в решающем матче со шведами и атакующую нагрузку, забросив по шайбе (а всего на турнире на счету лучшей пары защитников мирового хоккея на том, первом для советского хоккея домашнем чемпионате мира – 13 голов, в том числе у обоих по хет-трику) – жаль, хватило только для ничьей, обеспечившей лишь серебро.

Дальше только серебро с бронзой и будут, исключая закатное сологубовское золото 63-го. Причин много, одними словами «смена поколений» серебряную эпоху не объяснишь. То, что основная карьера обоих пришлась на период, предшествующий новому взлету сборной, заслуг дуэта перед российским и мировым хоккеем ничуть не умаляет. С 1956 по 1961 год на мировых форумах лучшими по амплуа признавали трижды Сологубова и дважды – Трегубова. Результат, конечно уникальный.

…Однажды я спросил Николая Семеновича Эпштейна, зачем ему было брать в «Химик» в середине 60-х человека, которому уже и в куйбышевском СКА богатырского здоровья не хватало, да еще после тяжелой травмы, да еще с проблемами по части нарушения режима? Семеныч, помолчав, ответил: «Все я про него знал – и что «керосинит», и что даже лечился от этого. Но он же феномен. Гений! Лучше защитника у нас не было! До Вани Трегубова и Сашке с Эдиком надо было еще тянуться и тянуться!».

Сашка - это Рагулин, Эдик – это Иванов, великие имена, питомцы Эпштейна. 34-летний списанный Трегубов заменить их, конечно, не мог. Но Семеныч видел в нем не руину, а прежнего «Ивана Грозного», хватило которого, увы, всего-то на три матча.

… В обычной послехоккейной жизни, включавшей и тяжелые, и относительно благополучные периоды, Ивану Трегубову было уже не до высокого полета. Похоронить себя завещал на Востряковском кладбище, где уже с 1988-го лежал незабвенный его друг и партнер. Место для могилы пробивал Николай Семенович Эпштейн, желавший еще хоть что-то сделать для Ивана Сергеевича Трегубова.

Свое восхищение олимпийской победой советской сборной в 1956-м один итальянский болельщик, слова которого передал Лев Кассиль, выразил так: «Они играют сердцем, но не печенкой. Когда я смотрю на них, я вижу: у них кипит кровь, но не разливается желчь». Это ведь и про Трегубова. Может, про него – в первую очередь.

Досье

Иван Сергеевич ТРЕГУБОВ
19.01.1930, село Ливадка Дубенского района Мордовской АО - 1.09.1992, Москва.
Награжден медалью «За трудовую доблесть» (1957). В Зал славы отечественного хоккея введен в 2014-м году. В 2023 году ледовой арене Комсомольска присвоено имя Ивана Трегубова.
Карьера игрока: 1952-1962 – ЦДСА, ЦСК МО, ЦСКА; 1962-1964 – СКА (Куйбышев), 1964 – «Химик» (Воскресенск).
Достижения. Олимпийский чемпион 1956. Чемпион мира 1956, серебряный призер 1955, 1957, 1958, 1959, бронзовый призер 1961. Лучший защитник чемпионатов мира 1958, 1961.
Чемпион СССР 1955, 1956, 1958, 1959, 1960, 1961. Серебряный призер 1952, 1953, 1954, 1957, бронзовый призер 1962. Обладатель Кубка СССР 1954, 1955, 1956, 1961.