“Любой таксист скажет: “Ой, ничего у нас нет“. А я знаю, что есть“. Интервью с Жанией Аубакировой

Как распознать талант? Где новые имена нашей классической музыки? В гостях у Tengrinews.kz побывала легендарная пианистка и народная артистка Казахстана, основательница авторской школы, воспитавшая целую плеяду молодых музыкантов, Жания Аубакирова.

- Жания Яхияевна, что для вас музыка сегодня? Как она определяет вашу жизнь после десятилетий на сцене?
- Для нас, музыкантов, музыка дает ощущение счастья и большой защиты. Это то, чем мы живем, дышим. Мы даже не задаем себе вопрос: "Что такое музыка?" Она для нас все… Правда, иногда бывают периоды, когда как будто музыка отдаляется от тебя или ты сам не можешь приблизиться… Я сейчас, например, проживаю очень приятный период: хорошо себя чувствую, играю концерты. По отношению публики, по своим отношениям с роялем чувствую, что я в каком-то хорошем приближении к музыке.
- Какой момент в вашей карьере вы считаете самым значимым с точки зрения вашего личного роста?
- Я давно заметила за собой, что никогда не стремилась к каким-то целям, меня всегда интересовал процесс. И я никогда не знаю, что меня ожидает. Вот, например, когда я ехала в Париж на грандиозный пианистический конкурс имени Маргарет Лонг и Жака Тибо (проводится с 1943 года - прим. редакции), то нас всего четыре человека из Советского Союза было: три мальчика и одна девочка. Представляете: 1983 год, я в Париже, одежды, обуви нормальной нет…. Концертное платье мне почему-то в театре Моссовета шили, это было по просьбе нашего Министерства культуры.
В то время, как раз перед конкурсом, меня познакомили с потрясающей учительницей музыки из детской музшколы. Она была гениальным педагогом, она показала такие вещи, которые в детстве, в школе мне никогда не обьясняли. Тогда, перед поездкой в Париж, у меня появилось чувство, что надо бы скорее, чтобы конкурс прошел, а я вернулась к новой учительнице за необходимыми мне занятиями. Перед поездкой она напутствовала: "Мне совсем не важно, как ты сыграешь на конкурсе, лишь бы ты в принципе умела играть". А в Москве (Жания Аубакирова училась в Московской государственной консерватории имени Чайковского - прим. редакции) в те годы было очень жесткое обучение. Тебя там "уничтожали" просто, по-хорошему. Сильная школа. И чтобы там выжить, это надо было быть кем-то. Я считаю, что я смогла выжить, выдержать. Но было очень трудно.
И вдруг - Париж. Я так боялась всего. Париж - центр моды, искусств, музыки… И вдруг после второго и третьего туров конкурса за мной стали ходить "толпы" людей, группы фанатов, болея за меня.
А я уже была счастлива от того, что прошла на третий тур, где играла с оркестром Радио Франции, с потрясающим дирижером Филиппом Антремоном в легендарном театре Елисейских полей (Théâtre des Champs-Élysées).
Помню момент, когда на финальной церемонии начали объявлять имена победителей, и вдруг слышу: "Мадемуазель…" У меня был такой взрыв радости. Мне тогда дали целую кучу денег: приз, кроме победы, представлял собой значительную по тем временам сумму во французских франках. Посольство Советского Союза продлило нам пребывание в Париже еще на неделю (Жания Аубакирова получила 2-й Гран-при и специальный приз "За лучшее исполнение произведений современных французских композиторов" - прим. редакции).
Фото: Tengrinews.kz/Алихан Сариев
- Это был тот конкурс, где вы импровизировали? Должны были сыграть выученное произведение, а потом поняли, что забыли концовку, и начали импровизировать?
- Это тот конкурс, на котором жюри оказалось таким творческим, что оценило мои композиторские способности. Другое жюри могло бы спокойно "выкинуть" сразу за то, что я ошиблась и вместо правильного нотного текста композитора играла свой, то есть на ходу, в моменте, неожиданно для себя импровизировала. Но это новое сочинение, и они оценили мою смелость, мою способность бороться. Я понимала, что за мной на тот момент стоял весь Союз, и я не имела права убрать руки с клавиатуры, начать пробовать снова. До сих пор все внутри дрожит, когда вдруг вспомню, как это было.
Еще я вспоминаю, как после игры встретила члена жюри от СССР Виктора Ересько:

"Ой, Жания, что там было! Там жюри с нотами сидело и вдруг начало туда-сюда листать эти ноты. А потом все закрыли ноты и стали смотреть на тебя. Как в цирке, ты там как в клетке с тигром, что ты собираешься делать, как будешь выкручиваться".

Он сказал, что мне добавили баллов за мою импровизацию. И в таких ситуациях главный вопрос - вопрос твоей нервной системы, как ты выдерживаешь стресс, можешь ли быстро, мгновенно реагировать на нестандартную ситуацию. Это так же, как и в спорте. Нельзя повторить с начала, переиграть. Много разных качеств пианисту нужно, чтобы на сцену каждый раз выходить.
- Давайте поговорим о вашей авторской школе. В своей книге "Вариации на темы" вы написали, что помните каждый день своей жизни того года, когда вы открывали школу. Потому что процесс был непростой, я так понимаю. 1994 год и вообще инициатива открытия вашей школы, конечно, это очень смело.
- Тогда она называлась "Колледж Жании Аубакировой". Но не потому что мне хотелось свое имя дать, а потому что надо было как-то быстро приступать к процессу. И мы никак не могли придумать имя. Еще и совсем не было опыта. Через несколько лет кто-то мудрый мне сказал, что это был правильный шаг, потому что я как бы отвечаю своим именем за это дело. В те годы, видимо, была большая потребность в школах, потому что к нам сразу в первый год пришло 120 учеников. А у нас еще ни современного бизнес-плана, ни материальной базы - ничего не было. Только искреннее желание сделать что-то полезное, помогать талантам в это трудное время. И большая ответственность, ведь люди заплатили нам деньги… Каждый раз, когда вспоминаю о каких-то таких делах в своей жизни, я думаю, что сейчас бы я этого никогда не сделала.

- Что из себя сейчас представляет школа?
- Когда я ушла из консерватории, думала, что в школу никогда не вернусь. А после пандемии, в 2022-2024 годах, школа так стала развиваться, что она теперь меня вдохновляет совершенно по-другому, нежели консерватория. В школе иной образовательный процесс, у нас много молодых педагогов, много взрослых; школа работает на принципах системы самоуправления. Есть много организаций, которые ввели самоуправление и холакратию (система самоуправления, основанная на принципах взаимного доверия, одинаковой ответственности всех сотрудников за результат - прим. редакции). Для меня это сначала вообще непонятно было. Мне казалось, что это какой-то хаос. Но оказывается, это все значительно изменило нас. Мы два года проходили принципы холакратии вместе с одной московской группой "Бизнес со смыслом". В результате эта московская компания теперь нас рекомендует банкам, которые хотят внедрить у себя самоуправление. Представляете? Это какие-то невероятные вещи.
- Ваша школа общеобразовательная?
- С музыкальным уклоном. Я сама выбираю, кого я буду выпускать как специалистов, которые пойдут в консерватории. В нашу, венскую, московскую, Juilliard (одно из крупнейших американских высших учебных заведений в области искусства и музыки - прим. редакции). Когда училась в музыкальной школе, я понимала, что нам недостаточно общего образования. Хотя большинство музыкантов это устраивало, мне казалось, что это неправильно, потому что траектория такая, что если ты в музыке не слишком успешен, то уже в другие сферы пойти не сможешь. Потому что не получил нормального образования. А мне хотелось, чтобы и у музыкантов было хорошее образование: и математическое, и культурологическое, IT, языковое…
- Это разные вещи - школа Куляш Байсеитовой и ваша школа?
- Абсолютно разные. Эти школы - специализированная школа имени Ахмета Жубанова - школа-интернат, Байсеитовская - тоже интернат. И мы все оканчивали легендарную Байсеитовскую. Но вот, закончив школу с золотой медалью, я все равно подумала: ну я же не буду делать такую же школу. Наступило новое время, я хочу что-то другое.
Фото: Tengrinews.kz/Алихан Сариев
- Я, побывав в вашей школе, ощутила, что дети там чувствуют себя очень свободно и очень раскованно...
- Вы знаете, в эту сторону мы сильно развиваемся. Сейчас молодое поколение другое. В наших учениках мы развиваем самостоятельность. Бесполезно сейчас говорить им команды какие-то... Сейчас мы должны обосновывать все, убеждать, почему они должны изучать тот или иной предмет. У нас очень много проектной деятельности, потому что форма урока, когда учитель стоит и единолично вещает, уже не работает. И поэтому большую часть времени мы отдаем на проектную деятельность, на развитие самостоятельных, презентационных, исследовательских навыков.

Дети сейчас сильно взрослые стали. Самое главное, что и родители стали другими, более осознанными в плане образования детей даже на уровне школы. Раньше, в мои годы, так не было. Поэтому сейчас, наверное, я бы не очень хорошо взаимодействовала с родителями, потому что я все-таки местами "олдскульная" дама.

- Как вообще вы распознаете талант?
- Сразу не распознаешь. Талант требует распознавания в течение какого-то времени. Бывают яркие дети, но им не хватает усидчивости, концентрации, каких-то природных способностей. Бывают, наоборот, такие тихие, спокойные, и кажется, что особенных способностей нет. А потом непонятно, откуда что раскрывается. Иногда бывает, что долгое время все кажется безнадежным, а потом выясняется, что это абсолютно другой, одаренный человек.
Знаете, это изумление, это постоянная встреча с чудесами в нашем деле, вот именно в том, что касается музыкального образования. Наши технологии - это вдохновить человека, раскрыть его внутренний потенциал. И для этого не нужны никакие гаджеты, не нужны технологии IT, не нужны какие-то формулы. Ты обращаешься, собственно, к сердцу человека, к его душе. Если ты с добром, если ты искренен по отношению к нему, если тебе он действительно ценен и важен... Такие чудеса случаются. Люди так раскрываются! Это я и в консерватории видела, и со взрослыми, и с малышами, и со средними детками. Никогда не говори "никогда". Мы боимся вообще давать какие-то определения, оценки. Способности всю жизнь могут проявляться. Я помню, моя коллега рассказала мне, что она думала про меня: "Ой, что толку? Бездарная, ничего не получится. Зачем она так много занимается?". Она сказала это, именно поэтому я изменилась. Мне кажется, у меня есть способность меняться. Я не зацикливаюсь, я всегда хочу учиться.
- Насколько успешны ваши выпускники?
- Наши ученики везде: и в медицине, что мне удивительно, и в бизнесе, и в "нефтянке" - прямо на шельфах где-то работают. В "Астана опере". Айгуль Шамшиденова в Венской филармонии работает. Николай Оренинский - в Венском оркестре. Скрипачка Забенова свою школу открыла в Америке... Кто-то в акиматах работает, в различных фондах, кто-то в университетах преподает. Мы все время получаем письма благодарности от КИМЭП, от Нархоза… В Европе у кого-то модельный бизнес, отельный бизнес. Что только они ни делают, чем только ни занимаются и в стране, и за рубежом, на всех континентах, и даже в Австралии! Но самое, что меня греет, что у нас уже династии среди учеников: матушка училась, сыночек учился, и сейчас внуки учатся.
- Главное достояние школы, наверное, все-таки ваши педагоги?
- Педагоги замечательные. Много учителей еще с тех пор, как школа образовалась. И сейчас они основа нашей школы... Сегодня в стране столько делается для образования. Во-первых, зарплаты уже лучше стали, что мотивирует учителей участвовать в разных конкурсах, где-то получать повышение квалификации. У нас очень много молодежи, и они сейчас такие блистательные.
Фото: Tengrinews.kz/Алихан Сариев
- Как вы оцениваете в целом текущие образовательные процессы в Казахстане как основатель школы и как человек, который руководил консерваторией?
- Конечно, я слышу все недовольство общества образованием. Это уже генеральное такое недовольство. Но, с другой стороны, я знаю, что постоянно идет реформирование. Пусть оно не всегда дает такие быстрые результаты, но разница с того времени, когда я начинала (1994-1997 годы) и сейчас просто колоссальная: материальная база, задачи, которые ставятся, процессы внутренние, прозрачности больше, цифровизация. И ЕНТ тот же, который ругают, все равно что-то создает и меняет. Когда ты внутри находишься, ты видишь, как идет процесс изменений. Когда ты снаружи и не имеешь представления, то тогда это легко критиковать.

Я, вообще, не очень люблю критиковать, когда я не знаю предмета. А люди любят высказывать общее мнение. Известно же, что любой таксист, любой человек на базаре скажет: "Ой, у нас все плохо, ничего у нас нет". А я знаю, что есть. Это трудный путь, это медленный путь. Но есть очевидные результаты.

- Давайте вспомним еще один ваш проект – радио Classic (первая и единственная радиостанция классической музыки в Казахстане, начало вещания - 6 июня 2011 года - прим. редакции). Что с ним случилось?
- Радио Classic - на самом деле мне не хватило сил продолжать, но хватило сил создать его. Но все равно у нашего радио есть своя ниша. Радио слушают, часто благодарят за него. Я там веду еженедельную программу. Там всего пять человек работают и отвечают за всю классику в Казахстане, чтобы в атмосфере страны звучала классическая музыка. Сегодня трудновато. В советское время как будто бы классика была мейнстримом. Все такое приличное, серьезное, глубокое было, такой качественный, с нашей точки зрения, был советский народ, ничего такого из массовой культуры не знал, западные образцы были недоступны. Скучал, конечно, и хотелось урвать что-нибудь из свободного мира, какой-то попсы, но не разрешалось. Железный занавес был. А сейчас же все открылось, и все хлынуло: как хорошее, так и некачественное. И классика стала в одном ряду со всем. Поэтому сейчас, конечно, конкурировать со всем этим сложнее.
- Вчера с коллегами общались и подумали, что давно не было громких имен из Казахстана на мировой арене классической музыки.
- Почему? Алим Бейсембаев (первый лауреат-казахстанец в истории конкурса пианистов в Лидсе - прим. редакции). Он сейчас в Лондоне прям superstar. И в Америке играет, в Китае играет. Хорошая школа у него. Умненький, правильный парень.
- Но сейчас нет такого бума...
- Вот молодежь сейчас точно нас не знает. Обычно все говорят: "Ой, моя мама так вас любит". или "Моя бабушка вас так любит". Зато сейчас многие по-настоящему ценят казахскую эстраду. Мне очень нравятся многие. Причем именно на казахском языке. Они будто более современные, и реально ими гордишься. Потом самые разные стили сейчас в популярной музыке. Очень много стало предложений. То есть раньше-то это все было закрыто, и нас продвигало государство как будто бы. Тем более мы были признаны за рубежом. А сейчас каждый сам себе продюсер... И имен много, на самом деле много.

- Имен много вопреки, а не благодаря? Как вы думаете?
- Нет, просто все за рубежом. Бейсембаев, например, учился несколько лет в моей школе. Амир Тебенихин тоже учился в консерватории в моем классе, позднее я перевела его в Московскую консерваторию. Он сейчас уже большой, в Германии живет. Все время сюда приезжает, потому часто его приглашают на концерты. Он, по моему мнению, лучший пианист Казахстана, признанный. Или скрипач Ержан Кулибаев. Он в Испании живет, но все время приезжает в Казахстан с концертами. Недавно познакомилась с Меруэрт Карменовой - чудесная скрипачка, живет и работает в Бельгии. Наша музыкальная сфера знает эти имена. Марат Бисенгалиев, Айман Мусаходжаева, я, Гаухар Мурзабекова, мы же мэтры, нас в жюри чаще приглашают, почетными гостями, опять же. А так, новое поколение - оно сильное, очень сильное. Конечно, всем хочется, чтобы были такие имена, как Димаш. Но это невозможно. Димаш - мировой феномен.
- Давайте поговорим о вас. Кроме вашей деятельности как музыканта, что стоит "за кулисами", что вас вдохновляет: книги, путешествия?
- Во время пандемии я потеряла брата и сестру в одну неделю. И я не понимаю, как я после этого выжила, потому что это такой удар был, такое горе. Поэтому я бросила все силы на то, чтобы спастись. Стала много ходить пешком, правильно питаться. Каждый день в 6 утра я уже на Терренкуре, гуляю с собакой полтора часа, обязательно в конце делаю дыхательную гимнастику. Я на фитнес записалась. Если я во время пандемии была онлайн с тренером, то сейчас я прямо хожу в зал, и меня молоденькая девочка так гоняет. Я иногда ей говорю, как капризная знаменитость: "Ну никакого снисхождения. Народная артистка, почетный гражданин Алматы, народная любимица… никакого снисхождения! Ну хватит уже". А она: "Нет, еще четыре раза повторить". Такая чудесная девушка. Я прямо с удовольствием хожу.
Конечно, я больше играю и моя голова более свободна от организационных забот. Я сейчас проживаю свой самый приятный период жизни. У меня возможностей много, а обязанностей явно поменьше. Я могу выбирать то, что я хочу делать. Это редкость, я знаю. Но мне кажется, я это заслужила.
- А какая ваша миссия на сегодняшний день?
- Как человеку мне мало что нужно, самые минимальные потребности. Как пианистке - уже больше. Мне нужен рояль хороший и зал с акустикой, просторная сцена. Ну и, конечно, зритель подготовленный. А как человеку культуры мне и мира всего не хватит. Потому что я считаю, что все, что я делаю, - это такая польза человечеству, и они должны узнать это. Если они узнают, влюбятся в то, что я люблю, в классическую музыку.
У меня папа говорил: "Она странная. Она хочет, чтобы все население Казахстана серьезно понимало эту классическую музыку". Потому что папа очень страдал, непонятно ему было, что я все время играю такое трудное, недоступное его восприятию.
Он часто просил, чтобы я побольше казахской музыки играла. А я хочу, чтобы все понимали и классическую музыку, и литературу знали серьезно, глубоко, и рисовать умели, и стихи сочиняли, и пели бы, и ничего другого им не нужно. Потому что только так человечество развивается, растет, двигается.
Фото: Tengrinews.kz/Алихан Сариев
- Где вы видите себя в течение следующих десяти лет?
- Вы знаете, я очень сильно поддерживаю наших педагогов, потому что они сейчас работают на переднем крае современной педагогики, работают с искусственным интеллектом, разрабатывают платформу, благодаря которой ученик будет сам понимать и оценивать уровень своих знаний. Педагога нужно освободить от того, чтобы он оценивал. Ему нужно дать возможность поддерживать, направлять, вдохновлять. То есть сейчас мои интересы находятся и сместились в сторону современного образования, кардинального изменения его философии, технологии.
- То есть ваше будущее, ваши планы все равно связаны со школой?
- Да, но и с концертами тоже. Знаете, я попала в такое замечательное состояние: меня приглашают, я принимаю приглашения. Раньше все это для студентов организовывала, искала деньги, везде возила. А, например, в этом году меня пригласили в Австралию на конкурс пианистов в качестве жюри. Я и не мечтала попасть на этот континент, у меня там нет знакомых. Но я выдержала две пересадки, на обратном пути - три пересадки, 20 часов пути. Этот сказочный континент... Я столько получила эмоций. Моя профессия меня по миру возит. Я почетный профессор, например, Южнокорейского университета. В Россию стали много приглашать.
- Ну и напоследок какие-то напутствия, какие-то пожелания своим студентам, современной молодежи.
- Они все меня хорошо понимают, мне кажется. Потому что я стою на своем, но к ним не была какой-то вредной. Я очень их всех поддерживала. Все время говорила: "Вы великие музыканты, уникальные, единственные! Не играй как провинциальный, играй как мировая звезда". Вот чему меня учили, также я стараюсь сейчас передавать. И то же самое в школе. Я педагогов очень сильно поддерживаю. Моя миссия - вдохновлять людей. Мне кажется, у меня это получается.
- В 2017 году вы закончили интервью, которое нам давали, фразой: "Знаю одно: ни минуты покоя, ни минуты отдыха". Сейчас она актуальна?
- По-моему, да, потому что я обороты увеличиваю. Я занимаюсь, я играю концерты, и меня очень вдохновляет моя школа, и меня вдохновляют мои студенты.
Беседовала Зауре Казыбаева