"Их наказали как экстремистов": в Ингушетии вышли на свободу двое лидеров протестов
В Ингушетии встретили вышедших из тюрьмы участников земельных протестов, и ждут освобождения тех, кто до сих пор остается в заключении. В начале февраля из колонии вышел Багаудин Хаутиев, осужденный по делу о митинге против соглашения о границе с Чечней в 2019 году. В декабре прошлого года на свободе оказалась Зарифа Саутиева – единственная женщина, осужденная по "ингушскому делу." О том, как сейчас живут активисты и как протесты в Магасе повлияли на федеральную власть в России, редакции Кавказ.Реалии рассказали собеседники из региона и эксперты.
Протесты в Ингушетии начались осенью 2018 года после того, как власти соседней Чечни провели дорожные работы на приграничной территории в Сунженском районе. Позже в республике узнали о готовящемся земельном соглашении, которое предполагало изменение границы с Чечней. 27 марта 2019 года в Магасе прошел многотысячный митинг – он закончился столкновениями с ОМОНом и Росгвардией.
В декабре 2021 года суд в Ессентуках признал семерых лидеров протеста – Ахмеда Барахоева, Мусу Мальсагова, Малсага Ужахова, Исмаила Нальгиева, Багаудина Хаутиева, Бараха Чемурзиева и Зарифу Саутиеву – виновными в организации насилия против силовиков и создании экстремистского сообщества, а также в участии нем. Им были назначены сроки от семи с половиной до девяти лет лишения свободы. Никто из осужденных не признал вину. В организации насилия обвинили тех, кто, напротив, пытался это насилие предотвратить или вовсе на митинге не выступал, заявляли адвокаты. Лидеры протеста были признаны правозащитным центром "Мемориал" политзаключенными.
"К ним приходят даже чиновники"
В Ингушетии освобождение заключенных – это самое резонансное событие со времен самих митингов, говорит на условиях анонимности местный активист и бывший участник протестов: "Выход на свободу и Зарифы Саутиевой, и Багаудина Хаутиева не был объявлен заранее. Стоило мне написать статус в ватсапе, что они освободились, мой телефон начал разрываться, новость мгновенно разлетелась. Мы с друзьями поехали домой к Зарифе, когда ее освободили. Она была крайне замучена, к ней приезжали толпы людей без остановки. Не только друзья, но даже незнакомые люди, общественники, чиновники навещали ее. Багаудина тоже встречали много людей".
Узнав об освобождении Зарифы, мама на радостях пошла читать намаз, продолжает он, а дядя радовался до слез: "Уверен, многие в Ингушетии так реагировали. Это была массовая встреча и радость, только без собрания на площади".
Чтобы просто обойти всех родственников и повидаться, освободившимся потребуется несколько месяцев, говорит собеседник: "Несмотря на усиливающуюся цензуру и общий репрессивный фон, никто не постесняется приехать к ним и выразить сочувствие. Даже депутаты местного парламента наведываются. В ингушском обществе это неписаный закон – проведать вышедшего из тюрьмы".
По его словам, Ингушетия чтит лидеров протеста как героев и им "обеспечено место в исторической памяти народа". Он также добавляет, что митинги против земельного соглашения помогли его народу с самоидентификацией: "Если раньше мы ощущали близкое родство или даже однородность с чеченцами, то после протестов против неправомерной передачи части земли Чечне многое изменилось. Мы стали более едины между собой, определились, что ингуши – это именно ингуши, друзей и братьев у нас особо нет".
Ингушский общественник, просивший не указывать его имя, также подтверждает, что дело о протестах имеет огромное значение для республики: "Каждый узник по нему – выдающаяся личность для народа. И наоборот, те, кто стоял за передачей земель, – предатели в народной памяти. В том числе бывший глава Юнус-Бек Евкуров, который сбежал, точнее, его отправили (в отставку – Прим. ред.)".
Репрессии против лидеров и участников протестов, а также ужесточение "экстремистского" законодательства привели к разочарованию в республике и глобальной пассивности, указывает ингушский активист Руслан Йоулой. По его оценке, после большого воодушевления, которое испытал народ, пришла апатия. Он констатирует, что узники уже смирились с тем, что отсидят свои сроки полностью, без послаблений, в которых им отказали.
Он отмечает, что освобожденные не делают громких заявлений, чтобы не навредить товарищам: "В декабре вышла Зарифа Саутиева. От нее ничего не слышно: ни хорошего, ни плохого. Думаю, она специально молчит, так как в заточении остается ее муж Исмаил Нальгиев. В феврале вышел Багаудин Хаутиев. От него я тоже ничего не жду в плане проговаривания каких-либо проблем, потому что другие заключенные еще сидят. И пока они не выйдут, вряд ли кто-то что-то будет говорить".
"Государство не могло это стерпеть"
Все осужденные лидеры протеста отбывают срок до конца, напоминает сопредседатель совета Центра защиты прав человека "Мемориал" Олег Орлов: "И Зарифа Саутиева, и Багаудин Хаутиев полностью отбыли свои приговоры с учетом того, что они долго находились в следственном изоляторе. В колонии было даже лучше, чем в изоляторе – там было действительно тяжело: сырые стены с грибком, отсутствие горячей воды. Следующим выходит Барах Чемурзиев, потом Исмаил Нальгиев и все остальные".
Правозащитник констатирует, что протест в Ингушетии, хотя и был подавлен еще в 2019 году, до сих пор не исчерпан по существу: "Там использовались, можно сказать, оккупационные войска, я тогда был в республике, и это производило впечатление оккупированной страны. На всех перекрестках стояли вооруженные федералы и бронемашины. Ингушетия стала ярким примером как можно мирно и ненасильственно, но при этом мощно протестовать. Государство не могло это стерпеть, поэтому была серия провокаций, которая привела к тому, что произошло на площади в Магасе".
По словам Орлова, самые тяжкие обвинения получили именно те, кто пытался предотвратить развитие насилия в еще более резкие формы. Если бы их стараниями не удалось сдержать насилие, это вызвало бы еще более страшную волну репрессий: "Они это остановили, а их наказали как экстремистов".
Он отмечает, что вышедшие из тюрьмы по ингушскому делу не могут свободно рассказывать о том, что с ними произошло из-за новых репрессивных законов. Но на это и направлена политика государства, – подавить любое инакомыслие, свободу слово и распространение информации изнутри.
"Все лидеры ингушского протеста вызывают чрезвычайное уважение. Я был общественным защитником Зарифы Саутиевой, ходил на суды. Я видел, с каким самоуважением и достоинством они вели себя. Ни в чем, ни в малейшей степени не прогибались. И весь свой срок каждый из них отсидел достойно. Они гордость республики", – подытожил правозащитник.
"Дело было шито белыми нитками"
Во время первой волны протестов в Ингушетии, которая началась еще в 2018 году, власти смогли обойтись без насилия к участникам митинга, напоминает член совета правозащитного центра "Мемориал" Александр Черкасов: "Именно это обстоятельство, видимо, оказалось неприемлемым для Москвы: как так, где-то мог мирно пройти протест и он не быть подавлен!"
Весной 2019 года ситуацию взяли в свои руки уже федеральные силовики, продолжает Черкасов: "В Ингушетию прибыли офицеры из окружных структур, для разгона митинга в Магасе были переброшены подразделения из других регионов. А потом представители федерального центра начали системные репрессии против участников протестов. Протест спонтанный, не организованный никем "сверху", был представлен в материалах уголовных дел как нечто, инспирированное "лидерами", которые якобы заранее сговорились и все это замутили. Причем не просто так, а исходя "из мотивов политической ненависти". Все это дело было шито белыми нитками. И эти нитки хорошо заметны".
По мнению собеседника, дело фабриковали с трудом, так как за ним наблюдали российские правозащитники, некоторые – в частности, Олег Орлов и Лев Пономарев стали общественными защитниками нескольких обвиняемых. "Но, несмотря на невиновность подсудимых и усилия адвокатов, все равно суд закончился суровыми приговорами. Власть боится, что без репрессий, без регулярной демонстрации: "Стой, кто живет, здесь жить запрещено!" – все посыпется", добавляет правозащитник.
По его оценке, назначенный главой Ингушетии осенью 2008 года Юнус-Бек Евкуров более десяти лет вел в республике политику "умной силы" в отношении вооруженного подполья.
"Это позволило на два порядка, раз в сто сократить интенсивность вооруженного конфликта в Ингушетии, которая тогда была самой горячей точкой Северного Кавказа. С устранением Евкурова после митинга в Магасе подполье возродилось. С 2020 году в республике появились вооруженные группы, ячейки [террористического] "Исламского государства", с которыми до сих пор борются и местные, и чеченские силовики. Смена главы Ингушетии не добавила ни уважения местной власти, ни стабильности в республике. И подавление протеста, и замена руководства – это попытки Москвы простыми мерами удержать ситуацию под контролем. Как видим, не получается", – резюмирует Черкасов.
В сентябре 2024 года Зарифу Саутиеву отправляли в штрафной изолятор из-за неправильного цвета колготок. Тогда же Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) признал в отношении Саутиевой совершение пыток во время этапирования. В октябре 2019 года из ИВС Нальчика ее перевозили в Ставропольскую психиатрическую больницу – Саутиеву поместили в машину, в которой ей отвели менее одного квадратного метра. Суд также указал на нарушение ее права на эффективное средство защиты от непозволительных условий этапирования.
В декабре 2021 года суд в Ессентуках признал семерых лидеров протеста в Ингушетии виновными в организации насилия против силовиков и создании экстремистского сообщества, а также в участии нем. Им назначены сроки от семи до девяти лет лишения свободы в колонии общего режима. В июле 2023 года суд апелляционной инстанции оставил сроки заключения без изменения, но ужесточил приговор в части ограничения свободы после освобождения – ранее речь шла об установлении района проживания, это заменили на пределы муниципального образования. В июне 2024 года жалобу на приговор отклонила и кассационная инстанция.
Протесты в Ингушетии начались осенью 2018 года после того, как власти соседней Чечни провели дорожные работы на приграничной территории в Сунженском районе. Позже в республике узнали о готовящемся земельном соглашении, которое предполагало изменение границы с Чечней. 27 марта 2019 года в Магасе прошел многотысячный митинг – он закончился столкновениями с ОМОНом и Росгвардией.
В декабре 2021 года суд в Ессентуках признал семерых лидеров протеста – Ахмеда Барахоева, Мусу Мальсагова, Малсага Ужахова, Исмаила Нальгиева, Багаудина Хаутиева, Бараха Чемурзиева и Зарифу Саутиеву – виновными в организации насилия против силовиков и создании экстремистского сообщества, а также в участии нем. Им были назначены сроки от семи с половиной до девяти лет лишения свободы. Никто из осужденных не признал вину. В организации насилия обвинили тех, кто, напротив, пытался это насилие предотвратить или вовсе на митинге не выступал, заявляли адвокаты. Лидеры протеста были признаны правозащитным центром "Мемориал" политзаключенными.
"К ним приходят даже чиновники"
В Ингушетии освобождение заключенных – это самое резонансное событие со времен самих митингов, говорит на условиях анонимности местный активист и бывший участник протестов: "Выход на свободу и Зарифы Саутиевой, и Багаудина Хаутиева не был объявлен заранее. Стоило мне написать статус в ватсапе, что они освободились, мой телефон начал разрываться, новость мгновенно разлетелась. Мы с друзьями поехали домой к Зарифе, когда ее освободили. Она была крайне замучена, к ней приезжали толпы людей без остановки. Не только друзья, но даже незнакомые люди, общественники, чиновники навещали ее. Багаудина тоже встречали много людей".
Узнав об освобождении Зарифы, мама на радостях пошла читать намаз, продолжает он, а дядя радовался до слез: "Уверен, многие в Ингушетии так реагировали. Это была массовая встреча и радость, только без собрания на площади".
Чтобы просто обойти всех родственников и повидаться, освободившимся потребуется несколько месяцев, говорит собеседник: "Несмотря на усиливающуюся цензуру и общий репрессивный фон, никто не постесняется приехать к ним и выразить сочувствие. Даже депутаты местного парламента наведываются. В ингушском обществе это неписаный закон – проведать вышедшего из тюрьмы".
По его словам, Ингушетия чтит лидеров протеста как героев и им "обеспечено место в исторической памяти народа". Он также добавляет, что митинги против земельного соглашения помогли его народу с самоидентификацией: "Если раньше мы ощущали близкое родство или даже однородность с чеченцами, то после протестов против неправомерной передачи части земли Чечне многое изменилось. Мы стали более едины между собой, определились, что ингуши – это именно ингуши, друзей и братьев у нас особо нет".
Ингушский общественник, просивший не указывать его имя, также подтверждает, что дело о протестах имеет огромное значение для республики: "Каждый узник по нему – выдающаяся личность для народа. И наоборот, те, кто стоял за передачей земель, – предатели в народной памяти. В том числе бывший глава Юнус-Бек Евкуров, который сбежал, точнее, его отправили (в отставку – Прим. ред.)".
Репрессии против лидеров и участников протестов, а также ужесточение "экстремистского" законодательства привели к разочарованию в республике и глобальной пассивности, указывает ингушский активист Руслан Йоулой. По его оценке, после большого воодушевления, которое испытал народ, пришла апатия. Он констатирует, что узники уже смирились с тем, что отсидят свои сроки полностью, без послаблений, в которых им отказали.
Он отмечает, что освобожденные не делают громких заявлений, чтобы не навредить товарищам: "В декабре вышла Зарифа Саутиева. От нее ничего не слышно: ни хорошего, ни плохого. Думаю, она специально молчит, так как в заточении остается ее муж Исмаил Нальгиев. В феврале вышел Багаудин Хаутиев. От него я тоже ничего не жду в плане проговаривания каких-либо проблем, потому что другие заключенные еще сидят. И пока они не выйдут, вряд ли кто-то что-то будет говорить".
"Государство не могло это стерпеть"
Все осужденные лидеры протеста отбывают срок до конца, напоминает сопредседатель совета Центра защиты прав человека "Мемориал" Олег Орлов: "И Зарифа Саутиева, и Багаудин Хаутиев полностью отбыли свои приговоры с учетом того, что они долго находились в следственном изоляторе. В колонии было даже лучше, чем в изоляторе – там было действительно тяжело: сырые стены с грибком, отсутствие горячей воды. Следующим выходит Барах Чемурзиев, потом Исмаил Нальгиев и все остальные".
Правозащитник констатирует, что протест в Ингушетии, хотя и был подавлен еще в 2019 году, до сих пор не исчерпан по существу: "Там использовались, можно сказать, оккупационные войска, я тогда был в республике, и это производило впечатление оккупированной страны. На всех перекрестках стояли вооруженные федералы и бронемашины. Ингушетия стала ярким примером как можно мирно и ненасильственно, но при этом мощно протестовать. Государство не могло это стерпеть, поэтому была серия провокаций, которая привела к тому, что произошло на площади в Магасе".
По словам Орлова, самые тяжкие обвинения получили именно те, кто пытался предотвратить развитие насилия в еще более резкие формы. Если бы их стараниями не удалось сдержать насилие, это вызвало бы еще более страшную волну репрессий: "Они это остановили, а их наказали как экстремистов".
Он отмечает, что вышедшие из тюрьмы по ингушскому делу не могут свободно рассказывать о том, что с ними произошло из-за новых репрессивных законов. Но на это и направлена политика государства, – подавить любое инакомыслие, свободу слово и распространение информации изнутри.
"Все лидеры ингушского протеста вызывают чрезвычайное уважение. Я был общественным защитником Зарифы Саутиевой, ходил на суды. Я видел, с каким самоуважением и достоинством они вели себя. Ни в чем, ни в малейшей степени не прогибались. И весь свой срок каждый из них отсидел достойно. Они гордость республики", – подытожил правозащитник.
"Дело было шито белыми нитками"
Во время первой волны протестов в Ингушетии, которая началась еще в 2018 году, власти смогли обойтись без насилия к участникам митинга, напоминает член совета правозащитного центра "Мемориал" Александр Черкасов: "Именно это обстоятельство, видимо, оказалось неприемлемым для Москвы: как так, где-то мог мирно пройти протест и он не быть подавлен!"
Весной 2019 года ситуацию взяли в свои руки уже федеральные силовики, продолжает Черкасов: "В Ингушетию прибыли офицеры из окружных структур, для разгона митинга в Магасе были переброшены подразделения из других регионов. А потом представители федерального центра начали системные репрессии против участников протестов. Протест спонтанный, не организованный никем "сверху", был представлен в материалах уголовных дел как нечто, инспирированное "лидерами", которые якобы заранее сговорились и все это замутили. Причем не просто так, а исходя "из мотивов политической ненависти". Все это дело было шито белыми нитками. И эти нитки хорошо заметны".
По мнению собеседника, дело фабриковали с трудом, так как за ним наблюдали российские правозащитники, некоторые – в частности, Олег Орлов и Лев Пономарев стали общественными защитниками нескольких обвиняемых. "Но, несмотря на невиновность подсудимых и усилия адвокатов, все равно суд закончился суровыми приговорами. Власть боится, что без репрессий, без регулярной демонстрации: "Стой, кто живет, здесь жить запрещено!" – все посыпется", добавляет правозащитник.
По его оценке, назначенный главой Ингушетии осенью 2008 года Юнус-Бек Евкуров более десяти лет вел в республике политику "умной силы" в отношении вооруженного подполья.
"Это позволило на два порядка, раз в сто сократить интенсивность вооруженного конфликта в Ингушетии, которая тогда была самой горячей точкой Северного Кавказа. С устранением Евкурова после митинга в Магасе подполье возродилось. С 2020 году в республике появились вооруженные группы, ячейки [террористического] "Исламского государства", с которыми до сих пор борются и местные, и чеченские силовики. Смена главы Ингушетии не добавила ни уважения местной власти, ни стабильности в республике. И подавление протеста, и замена руководства – это попытки Москвы простыми мерами удержать ситуацию под контролем. Как видим, не получается", – резюмирует Черкасов.
В сентябре 2024 года Зарифу Саутиеву отправляли в штрафной изолятор из-за неправильного цвета колготок. Тогда же Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) признал в отношении Саутиевой совершение пыток во время этапирования. В октябре 2019 года из ИВС Нальчика ее перевозили в Ставропольскую психиатрическую больницу – Саутиеву поместили в машину, в которой ей отвели менее одного квадратного метра. Суд также указал на нарушение ее права на эффективное средство защиты от непозволительных условий этапирования.
В декабре 2021 года суд в Ессентуках признал семерых лидеров протеста в Ингушетии виновными в организации насилия против силовиков и создании экстремистского сообщества, а также в участии нем. Им назначены сроки от семи до девяти лет лишения свободы в колонии общего режима. В июле 2023 года суд апелляционной инстанции оставил сроки заключения без изменения, но ужесточил приговор в части ограничения свободы после освобождения – ранее речь шла об установлении района проживания, это заменили на пределы муниципального образования. В июне 2024 года жалобу на приговор отклонила и кассационная инстанция.