Возвращаясь к ненапечанному…

«Мёртвые души» Александра Пантыкина: пятнадцать лет спустя

На сей раз зрительская программка произведения Александра Пантыкина под названием «Мёртвые души», которое взяло за основу литературный первоисточник Николая Гоголя, но при этом слегка его «перехитрило», четко обозначила жанр опуса как мюзикл. Показ знаменитой постановки Свердловского театра музкомедии состоялся 14 сентября в рамках Девятого Фестиваля музыкальных театров «Видеть музыку» на Новой сцене Большого театра России. Ее мировая премьера в Екатеринбурге прошла 30 октября 2009 года, и этот спектакль стал лауреатом Национальной театральной премии «Золотая Маска» в четырех номинациях (!): «Лучший спектакль в оперетте/мюзикле»; Александр Пантыкин – «Лучшая работа композитора в музыкальном театре»; Борис Нодельман – «Лучшая работа дирижера в оперетте/мюзикле»; Кирилл Стрежнев – «Лучшая работа режиссера в оперетте/мюзикле».

Это, так сказать, уже новейшая музыкальная история, однако впервые заглянуть в ее анналы по части «Мёртвых душ» Александра Пантыкина автору этих строк довелось лишь нынешней осенью в Москве. Впрочем, внимание рецензента к сему произведению впервые проявилось в связи с тем, что его вдруг окрестили лайт-оперой в контексте постановки этого опуса в 2014 году в Музыкальном театре Краснодарского творческого объединения «Премьера» имени Л.Г. Гатова, хотя влиться в ряды зрителей и той давней продукции также не довелось. Но всё же «кульбиты», что подчас выделывает судьба критика, бывают неожиданны, и в 2023 году в Краснодаре на сцене названного театра довелось побывать на мировой премьере новой лайт-оперы композитора с открытым названием «На всякого мудреца…» (отчет о той премьере – по ссылке).

Для вашего покорного слуги «мейнстримом» собственных пристрастий жанр мюзикла никогда не был, но краснодарская премьера мюзикла «На всякого мудреца…» (или лайт-оперы, что лишь более изощренно, но сути дела не меняет) прошла в год 200-летия со дня рождения Александра Островского. Базис сюжета сей музыкально-театральной продукции принадлежит его гению, и в рамках стилистики жанра, основанного на совершенно иных, в отличие от академизма классической оперы, законах, краснодарская продукция оставила настолько сильное и яркое впечатление, что не охваченные в свое время вашим покорным слугой «Мёртвые души» тотчас же захотелось увидеть. И через год, благодаря нынешнему Фестивалю «Видеть музыку», эта возможность, наконец-то, представилась.

Данные заметки – вовсе не рецензия на постановку Свердловского театра музкомедии, а повод для разговора о том, что, фигурально говоря, «сытый голодного не разумеет». А в нашем контексте, хоть накорми голодного, хоть не корми сытого, два лагеря публики – меломаны-слушатели и театралы-зрители – друг друга всё равно не поймут, хоть в лепешку расшибись! Первые привыкли в опере к живому звучанию голосов и оркестра, и для них эстетика пения в микрофон в мюзикле заведомо враждебна, для вторых же микрофонные децибелы – дело обычное, а посему уровень слуховых ожиданий для этих двух лагерей – вещи, заведомо не сопоставимые, категории качественно разных сущностей. Именно по этой причине завсегдатаям мюзиклов в опере зачастую тоскливо и скучно, а опероманам, к которым автор этих строк причисляет и себя, на мюзиклах в слуховом отношении, как правило, некомфортно и громко, ибо нет той эстетической сути живого академического восприятия, которое при безопорном – эстрадном – пении в микрофон всегда неизбежно выхолащивается. Это объективная данность, и никуда о нее не деться!

Именно поэтому мюзикл – это, прежде всего, музыкально-театральное шоу, в котором в арсенале средств исполнителей академическое владение голосом – данность, в отличие от оперной сцены, не являющаяся определяющей, но как раз этого опероманам, если их время от времени «заносит» на мюзикл, так не хватает! С премьеры «Мёртвых душ» сменились актерские поколения, и всё же в Москву Свердловский театр музкомедии привез звездный на сегодня состав солистов (дирижер – Антон Ледовский; хормейстер – Светлана Асуева; вокальный руководитель – Елена Захарова). Данный мюзикл густо населен: эпизодических персонажей, словно колесики хорошо отлаженного механизма крутящихся вокруг главного персонажа Павла Ивановича Чичикова (прекрасная актерская работа Евгения Толстова), – невероятное множество! Ансамбль актеров до сáмого малого винтика и вправду хорош!

Так устроен мюзикл, что в нём надо, прежде всего, хорошо сыграть, а потом уж спеть. Эта «крамольная» мысль пришла еще на премьере постановки «На всякого мудреца…» в Краснодаре, многие участники которой хорошо были знакомы по академическим оперным работам, и поэтому было очевидно, что при микрофонной подаче их звучание – а оперная труппа Музыкального театра в Краснодаре заведомо сильна на голоса! – многого просто объективно недобирало. С труппой Свердловского театра музкомедии рецензент не знаком вообще, однако вокальный – именно вокальный – уровень екатеринбургских солистов при сравнении исполнений двух мюзиклов Александра Пантыкина – екатеринбургского и краснодарского – впечатлил существенно меньше…

В Краснодаре оперному уху рецензента было намного комфортнее, да и звукорежиссер (одна из ключевых фигур в мюзикле) сработал тогда весьма добросовестно. Возможно, и на стационаре в Свердловском театре музкомедии со звукорежиссурой всё в полном порядке, но на обсуждаемом спектакле в Москве, когда оркестр недвусмысленно заглушал голоса певцов, когда о внятной певческой дикции можно было лишь только мечтать, а хоровые децибелы не в меру зашкаливали, ситуация была удручающей (звукорежиссер – Сергей Мещеряков). Уверен, многие с этим не согласятся и скажут, что всё было о’кей, но это те самые театралы-зрители… Мы же – меломаны-слушатели: на том стоим и стоять будем!

Постановка екатеринбургских «Мёртвых душ» довольно забавна и непритязательна, легка, свежа и мобильна. При аскетичном минимуме полностью абстрактной сценографии в сочетании с контрастирующим «роскошеством» классического костюма под эпоху XIX века (художник спектакля – Сергей Александров) она воспринимается одной сплошной фантасмагорией, «копающей» под главного героя Чичикова с явно поверхностной подачи либреттиста-весельчака Константина Рубинского не слишком глубоко и сшивающей всю незатейливую драматургию либретто белыми нитками. При стопроцентно авантюрном подходе фигура Чичикова предстает в связке с его предшественником Хлестаковым из гоголевского «Ревизора»: в ключевые моменты призрак авантюриста Хлестакова бродит «по спектаклю», словно призрак несостоявшегося коммунизма по Европе…

Облапошив чиновников на этот раз в губернском городе NN, именно Хлестаков по замыслу либреттиста направляет туда молодого красавца Чичикова за поживой с покупкой мертвых душ при новом чиновничьем городском аппарате. Он назначен на место прежнего, отправленного в отставку самым что ни на есть настоящим ревизором, нагрянувшим сразу после отъезда Хлестакова, который от прежних чиновников смог поживиться хорошим кушем. Но новые чиновники – прожженные дельцы новой формации XXI века, так что, закрутив любовную интрижку с губернаторской дочкой Лизонькой, Чичиков вынужден вступить с ними в борьбу за место под солнцем буквально не на жизнь, а нá смерть.

В этой борьбе сообщницей Чичикова неожиданно становится Лизонька, которая из кисейной барышни к финалу театральной истории превращается едва ли не в «атаманшу»! Эта авантюристка сбегает от отца с «ловцом» мертвых душ и ловко возвращает «нажитые непосильным трудом» двести тысяч капитала своего избранника. На эти деньги, поймав Чичикова на мошенничестве, конечно же, успела положить глаз банда чиновников во главе с Губернатором N-ской губернии, то есть отцом Лизоньки. В мюзикле помимо колоритных чиновников мы встречаемся и с другими героями «Мертвых душ» Гоголя, а помещики, у которых Чичиков скупает мертвые, но числящиеся живыми до новой ревизской сказки души (Манилов, Ноздрев, Собакевич, Плюшкин и Коробочка), выведены на этот раз не в портретном, а в ансамблево-собирательном ракурсе.

Среди них особняком стоит фигура помещика Ноздрева, еще одного авантюриста-проходимца, действующего против Чичикова в сговоре с городскими чиновниками. Тема игры в шашки – либреттист за крылатую фразу Чичикова «Давненько не брал я в руки шашек!» цепляется «мертвой хваткой» – присуща всем героям мюзикла, ведь играют все: кто-то – непосредственно, кто-то – опосредованно. Доска для шашек – сценографический символ дерзкой авантюры этого в хорошем смысле бесшабашного спектакля, в котором без хореографии, пластики, «подтанцовок» балета и взрывной динамики сценического действа (хореограф – Сергей Смирнов) не обойтись никак! А «Эксцентрик-балет Сергея Смирнова» выводит на сцену сами Души: без них визуальная эклектика спектакля была бы неполной.

На сайте Свердловского театра музкомедии вся эта фантасмагория довольно метко позиционируется даже как гоголь-моголь в двух актах, и это, пожалуй, наиболее точное определение жанровой принадлежности постановки – не мюзикл, не лайт-опера, а гоголь-моголь в чистом виде, в котором фабула с казусом запоздалого представлении ревизских сказок вдруг недвусмысленно становится ревизорской сказкой! Именно такой увидел ее, соединив два хрестоматийных сюжета в одном, либреттист: как и бедовый Хлестаков, он сочинил ее «с легкостью в мыслях необычайной»! И, похоже, композитору Александру Пантыкину уже просто не оставалось ничего иного, как на полном серьезе положить ее на музыку, что он и сделал профессионально смело, оригинально и убедительно ярко.

Абстракция музыки – совсем иная, в отличие от фантасмагории сюжета, субстанция, и музыка в этом спектакле, пожалуй, даже стоит несколько выше банальных, в общем-то, задач сюжетного развития. Музыка говорит гораздо больше и глубже, выводя в финале от лица автора бессмертной поэмы в прозе на самую что ни на есть гоголевскую тему Руси-тройки, вечно несущейся куда-то, но никогда не дающей ответа, куда именно… «…Эх, тройка! Птица тройка, кто тебя выдумал?» – вопрошает Гоголь. «…Эх, гоголь-моголь! Лайт-опера ли, мюзикл, кто тебя поставил?» – вопрошаем вслед за Гоголем мы и тут же отвечаем, что коллектив подлинных единомышленников во главе с режиссером Кириллом Стрежневым, из состава которого мы не назвали лишь Ирину Вторникову, художника по свету, работа которой внесла в постановку свой несомненный конструктивный позитив.

Этот легендарный уже теперь спектакль – первое воплощение обсуждаемой партитуры Александра Пантыкина, и сегодня даже при известной драматургической «вампуке» он смотрится актуально и современно, словно поставлен недавно, а не пятнадцать лет назад. Мюзикл же «На всякого мудреца…» создан Александром Пантыкиным на собственное либретто, и в творчестве композитора это стало качественно важной новой вехой, ибо в роли драматурга композитор блестяще проявил себя впервые. А в случае «Мертвых душ» композитор как истинный профессионал лишь мастерски растворился в предложенном ему либретто. Иногда говорят, что самое любимое детище любого композитора – то, над которым он работает в данный момент. То, что всё так было и с «Мертвыми душами», ни малейших сомнений не вызывает, и лучшим доказательством этого служит сама музыка!

Фестиваль проходит при поддержке Министерства культуры Российской Федерации и Президентского фонда культурных инициатив.

Фото Игоря Желнова