«Не сочиняешь — день пропал»: известный уральский писатель Светлана Лаврова стала героиней российского проекта «Живая классика»

Известный детский писатель, автор сказок и познавательных книг Светлана Лаврова стала героиней проекта «Живая классика», который проходит в 10 городах России при поддержке Президентского фонда культурных инициатив. Но она еще — врач-нейрофизиолог кандидат медицинских наук. Редчайшее сочетание! К тому же у писателя-врача нынче юбилей. А потому «Областная газета» отправилась на встречу со своими вопросами.

«Настольные моря» и «подводные коты»

— Светлана, знаю, что первые ваши книжки были… самодельные. Для дочерей. Большими печатными буквами. Это уже была тяга к писательству?

— Скажу вам то, чего раньше никому не говорила, потому что стеснялась. Сейчас я большая девочка, стесняться нечего. Еще до школы, лет в пять-шесть, у меня было такое: ходила по комнате туда-сюда и придумывала истории просто для себя. Это называлось «бегать про Пушинку», потому что первый сюжет был про кошку Пушинку. В семье над этим посмеивались, но какое наслаждение это доставляло мне! Если, случалось, невозможно было в течение дня вот так посочинять — день пропал. Там были целые сюжеты. Многосерийные истории. Любимые герои. Сейчас я понимаю, насколько это были глупые сюжеты, но они мне все равно дороги.

А потом был институт и мой еженедельник, в котором вместе со мной писала вся группа. А следом, уже в замужестве, — Заполярье, где мне было плохо и грустно: я солнцелюбивое существо, а там полярная ночь, и ненастоящее, зеленое северное сияние только раздражало. Помню: муж сказал — чего ты мучаешься. пиши лучше сказки. И это, действительно, было настолько «лучше», что вытянуло меня из той ситуации. Начала писать — все стало хорошо. То есть сочинение с возможным последующим написанием — какая-то функция моего организма, которая очень рано проявилась и, слава Богу, еще в силе.

— В связи с нашей встречей достала ваши книги, которые когда-то читала детям. Начала перечитывать и… поняла: я выросла из этой литературы. А вы по-прежнему в ней. Не просто читаете — создаете. Как удалось сохранить это детски-парадоксальное восприятие жизни? «Настольные моря», «подводные коты»…

— Я, конечно, нейрофизиолог, но не понимаю, как это происходит. Попробовала писать для взрослых — «Смерть приходит с помидором», очень любимую мою повесть, потому что про мою любимую работу, но я все равно не смогла написать «по-взрослому». Пишу о нормальных буднях врача. И провожу мысль, которую затрагиваю во всех интервью: онкология ужасна, не всегда кончается так, как нам хочется, но — она победима. И с ней надо сражаться. Это я говорю как врач, работающий с 2001 года в нейрохирургическом отделении Свердловского областного онкодиспансера. В книге есть фантастический персонаж Смерть, от которой хирурги… отстреливаются помидорами. В общем, достаточно детская реакция — кинуть помидором в плохое. Вот так это у меня функционирует, это для меня естественное состояние. При том, что на работе я человек взрослый, ответственный, никогда ничего не забываю, никогда никого не подвожу, в отпуске выхожу на свои запланированные операции.

— А разговоры о ваших книгах возникают в медицинской среде? У кого-то же есть дети…

— Нет, для меня это две разные жизни. Они иногда перекрещиваются. Например, в книжке «Больница для динозавров» (про меловой период!) все герои — медики: медсестра, хирург, анестезиолог, который… списан с моего знакомого анестезиолога. И некоторые истории в книге — настоящие, подлинные. То есть эти миры пересекаются, но литературный мой мир не воздействует на медицинский. За исключением одного-единственного случая. Когда меня брали в нейрохирургию нейрофизиологом, я, конечно, сказала: да-да-да, но спросила: а почему я? Я ведь была обыкновенный врач функциональной диагностики в поликлинике. Наш главный эпилептолог сказала: «Когда я читаю ваше заключение по энцефалограмме, я вижу перед собой эту картинку». Словом, мое умение писать дало мне лучшую работу в мире.

— Ниччего себе!

— Значит, все взаимосвязано. А у меня так очень-очень. Очень легко было написать диссертацию. Легко пишутся разнообразные тезисы, доклады. У меня мама всю жизнь преподавала русский язык, я в этом выросла. Русский язык был для меня неким инструментом, с которым можно и пофамильярничать — как-нибудь не так сказать. Он меня простит, он — друг. Поэтому первая книга из серии про русский язык «Замок графа Орфографа» была написана для души, уже потом издательство заказывало.

…И линейки детских книг об Урале

— Когда я вижу список ваших книг, вы мне напоминаете, простите, большую библиотеку. С книгами по самым разным темам, каталогами. Тут — «Загадки и тайны» (архитектуры, леса, домашних животных и т. д.). Тут — книги про русский язык. Там — сказки, там — дальние страны. И — Урал! Как вы соединяете свой язык и просветительство?

— Из «уральской серии» самую первую книгу «Урал — кладовая земли» предложило написать издательство «Белый город». А потом я вспомнила детскую обиду: во всех детских художественных книжках действие происходит в Москве, в крайнем случае — в Ленинграде. А остальные? А мы? И у меня пошли повести, в которых место действия — Ирбит, Камышлов, Екатеринбург, Кыштым и так далее. «Верните город на место» — про Ирбит, это фантастика, но там столько по истории Ирбита… И горжусь ужасно тем, что единственная из уральских писателей я создала линейки детских книг об Урале. Линейка познавательная — для старших, затем — для более младших и для совсем маленьких — «Удивительный Урал», «Приключение маленького танка».

— Даже история про танк?

— Мне заказали про Уралвагонзавод, но параллельно чтоб еще и для маленьких. «Ну, это будет почти сказка», — сказала я. И написала чуть ли не за вечер. Потому что перед тем долго «в танках» копалась. Я же советский ребенок, выросла на фильме «Четыре танкиста и собака». А потом: история танков очень интересна с инженерной точки зрения. «Углубиться в тему» помогали книги и компьютер.

— Получается, за сюжетом про «маленький танк»…

— За каждым сюжетом минимум 30 источников. Минимум! Я сейчас стала писать в конце своих книг, вместо списка использованной литературы, примечания для тех, кому это интересно. Своеобразный справочный аппарат: никто же не обязан знать всё. Сама всю жизнь любила: читаешь Диккенса — сзади ссылки, комментарии, все интересненько. Читаешь Вальтера Скотта — сзади тоже все интересненько. И даже неизвестно, что интереснее: сам Вальтер Скотт или эти примечания? Стала писать их еще и потому, что надоело отбиваться от редакторов. Редакторы — хорошие, нужные люди, но иногда они говорят: «Откуда вы взяли этот факт? В Википедии этого нет», а я писала книжку, может, три года назад. Откуда я вспомню? И стала делать вот такие примечания-справки. Всегда могу сказать: такая-то книга, такая страница. Считаю: я всех перехитрила.

— Как, имея такую сложную, серьезную основную работу, где пашете по полной, вы успеваете писать книги? Много и с мощным справочным бэкграундом к каждой?

— А я еще и преподаю (смеется). Уже лет 15. В нынешний отпуск переписывала свои лекции, некоторые — двух- и трехчасовые. Потому что преподаю на курсах повышения квалификации, а там каждые пять лет надо что-то изменять — не читать же одно и то же. На это тоже нужно время. Но! Вы же понимаете: время относительно. Так к нему относиться и надо. Главное — понять, что вы в жизни хотите, и вы всегда успеете это сделать, а то, что не хотите, — увы…

Иногда история рождается от названия

— Вернемся к книгам. Ваши тексты фантазийные, герои необычные. Все неожиданно. А книга рождается не в один вечер. Когда беретесь за новую историю — набрасываете план? Чтоб не потерять нить между медициной, преподаванием. Или: сели, пишется и пишется…

— По-разному. Иногда села и пошло. Потом встала и… не идет несколько месяцев. Тоже бывает. Если книга большая — конечно, нужен план. Иначе запутаешься. С трилобитами у меня такие разветвленные планы были — книжка толстая. Но, вообще, сначала появляется ощущение, что «вот это можно взять в сказку». Толком не знаешь, что и как. Сначала вылезает обстановка, тот мир, где все будет происходить. Наш мир или не совсем наш? «Вылезают» герои, маленькие персонажи. Иногда все рождается от названия. В гостях у подруги услышала просьбу ее знакомой «Приюти у себя кошку до вторника». Так родилась книжка «Кошка до вторника».

«Больница для динозавров» — другая история. Я не так люблю динозавров, как млекопитающих эпохи миоцена или беспозвоночных ордовика. Они — мои любимые, но я про них уже написала. А бедные динозавры остались. Решила написать про них, что-то медицинское. Пусть они у меня будут выполнять заветы Гиппократа, пусть у них будет институт, учебная система. Динздрав вместо Минздрава. Потом пошла наработка «динозаврового» мира. У меня там, как в нормальной жизни, есть сказки и загадки для маленьких динозавриков, есть объявления в газете, реклама…

— В придачу ко всему могли бы стать еще и палеонтологом…

— Мой любимый Станислав Дробышевский, биолог, антрополог, популяризатор науки, говорит: палеонтологом-любителем быть нельзя, эта профессия требует полного погружения. Я с ним согласна. Да, у меня уже много книг по палеонтологии, но я всегда говорю: я не палеонтолог-любитель, я любитель палеонтологии. Это разные вещи. Это просто любовь. Между прочим, если все получится, то мы с друзьями скоро поедем «копать зубы доисторических акул». Правда, акулы молоденькие — всего 60 миллионов лет назад. Чуть помоложе динозавров. Но сначала будет встреча с читателями.

— А ожидания современных юных читателей, какие они?

— Недавно по приглашению Ленинградской областной детской библиотеки была участником их проекта «Книжный путь»: 30 подростков и несколько писателей едут по городам области. Встречи с читателями, разговоры о жизни, о книгах. Пять дней общения с умными людьми — такое счастье. А подростки невероятно интересны как собеседники. Без скидок: взрослый — подросток… Думаю, большой разницы между тем, что хотели мы и что хотят они, нет. Точно так же они хотят счастья, востребованности, уважения со стороны сверстников и старших. Хотят, чтоб была любовь, верность. Чтобы друзья были честными от слова «честь». Хотят мира, интересной работы — и конечно, хорошо оплачиваемой. Они много думают о деньгах. Ну и ладно. Я сейчас тоже думаю иногда о них. Раньше за мной такого не наблюдалось (смеется). Говорят: дети мало читают. Они просто читают не то, что мы, взрослые, хотим. Читают! И вот такие, какие они есть, они мне нравятся.

Ранее «Областная газета» рассказывала о том, что в Екатеринбурге пройдет аукцион «Литфонда» с редкими культурными артефактами.