Как Надя Алексеева нашла Чехова в Белграде и написала новый роман
В «Редакции Елены Шубиной» вышел «Белград» — второй роман писательницы Нади Алексеевой. В нем история копирайтера Ани и ее мужа-релоканта, а также любовная линия Антона Чехова и Ольги Книппер переплетены в тугой узел. «Сноб» поговорил с писательницей о новой книге, Чехове, поисках следов автора в художественном тексте и грани между фактом и художественным образом.
Надя, второй роман после яркого дебюта – сложная задача?
Скорее, необходимая. Начала новый текст, едва «Полунощницу» отредактировала и, зажмурясь, отправила на «Лицей». Ни о каком успехе дебюта (даже о журнальной публикации) еще речи не было. Но остаться без дела было невыносимо, да и условия — заканчивался 2022-й год, я переехала к мужу в Белград — требовали осмысления. Вот я и осмысляла происходящее через текст. Слышала, так делают многие писатели.
И о чем для тебя «Белград»?
Хочется ответить, что «Белград» о любви. Но все же это роман о поисках своего места. По сюжету Аня переезжает вслед за мужем в Белград в 2022-м и не может прижиться в Сербии до тех пор, пока в ее жизнь не вторгается Чехов, о котором Аня написала дебютный роман. А Антон Палыч в свое время вынужден перебраться в Ялту, он обустраивает Белую дачу и сад, обретает свою женщину — Ольгу Книппер, дружит с Буниным, пишет главные тексты и… мечтает сбежать ко всем чертям на Цейлон. В общем, две эпохи, два писателя, нестабильный мир и хрупкое личное счастье.
Твои впечатления от Белграда похожи на Анины, которая ежится в холодном чужом городе?
В декабре я как бы зашла в Белград с черного входа: закрытые палатки на набережной, опустевшая Ада Цыганлия (там городские пляжи и спортплощадки), в квартирах еле топят, на улицах темно: снега нет, экономят на освещении. Граффити, смог. Руины в центре города, оставшиеся после бомбежек 1999 года, — слишком громкое эхо войны. Кроме того, мне чужда южная лень. Весной, конечно, Белград расцвел, но второго шанса на первое впечатление нет даже у столиц. Я не влюбилась, но благодарна городу за все наши несовпадения, без них бы не было романа.
История отношений молодой начинающей писательницы с мужем-релокантом в хмуром Белграде — насколько это личная история? И как реагируют близкие, например мама, заметив свой след в романе?
Я приехала в Белград с котом, Аня — подбирает бродячую собаку. Достаточно, чтобы развеять сомнения про автофикшн? А если серьезно, «Белград» — личная история в плане ощущений, попыток прижиться. В романе то, что переживает человек, вынужденный строить свой дом с нуля в другой стране, среди чужих людей, малозначительных разговоров. А если человек — языковая натура, он физически страдает, болеет, теряет родную речь. Я это пережила и отдала героине. А вот история любви Ани, ее брак, отношения с мамой, тоска по отцу — мир персонажа.
Мои родители желали бы мне, конечно, другой, денежной профессии, но давно смирились с тем, что в семье завелся писатель. Мама меня читает, смотрит мои интервью. Когда нам удается вместе вырваться на море — не можем наговориться. Муж на наш первый Новый год в Белграде сделал мне предложение, и летом мы поженились в Сербии. Он очень меня поддерживает. В общем, мне повезло больше, чем Ане.
«Белград» построен причудливо: отношения Ани и Руслана, их скоропалительный брак и личный разлом в Белграде монтируются с историей Антона Чехова и Ольги Книппер. А образ «дамы с собачкой» обретает новые краски в треугольнике Ани — Руслана и Дмитрия Сурова (перекличка имен говорящая, как и кличка собаки Ани — Ялта). В связи с этим несколько вопросов: почему именно Чехов занимает мысли героини, а значит, и твои?
В Белграде я начала терять русский язык. Пошла учить сербский, заговорила на нем вполне сносно, сны приходили сербско-английские. А вот по-русски я стала изъясняться технически, сухо, упуская точные глаголы, к примеру, «сказал шепотом» вместо «прошептал» и прочий ужас. Бесило, что не улавливаю и нюансов местной речи.
В Белграде на моих глазах две женщины подрались у химчистки, а я не поняла, из-за чего. Для драматурга — провал. Тогда я сбежала в книги и начала со своих любимых рассказов, где главный — «Дама с собачкой». И тут щелкнуло какое-то сходство между моими блужданиями и тем, как бесцельно бродила Анна Сергеевна. Набережная Дуная — набережная Ялты. Чехов тоже переехал в нелюбимый город (как можно не любить Ялту? Но моей нелюбви к Белграду также удивляются). Я тоже прозаик и драматург. Это определенный писательский типаж.
Потом было много других деталей, которые нас с Антоном Палычем роднили. Например, переезд, отделка Белой дачи год не давали ему писать, а я уехала, бросив в Москве ремонт, и удаленно пыталась руководить рабочими, закупать материалы, вникать. В белградской нетопленной квартире я постоянно мерзла и кашляла… В общем, прочувствовала Чехова в этот период. А летом сбежала в Ялту, поселилась у Белой дачи и написала там все чеховские главы. Легко и весело.
Скажи, что для тебя история Гурова и Анны Сергеевны? Эту трогательную историю о людях, которые смогли встретить настоящее чувство, нередко недооценивают, считывая как пошлую историю адюльтера. А что эта повесть значит для тебя?
По форме «Дама с собачкой» — роман, сжатый до рассказа. Чехов решил нас не утруждать длинными сценами. По сути «Дама с собачкой» — текст о любви. Каково это, когда любовь настигает зрелого мужчину, который считал, что женщины для развлечения, «низшая раса». И вот, — как тонко Чехов это подал! — одну из этой «расы» мужчине становится жалко. В нем просыпается нежность и забота, когда женщина плачет и даже чуть-чуть стареет, а он ее утешает, не сбегает. Не ищет замены, ищет решения.
Чеховская история подана в романе художественно. Какие биографические источники помогли выстроить эту линию?
Чеховская история — мой вольный взгляд на его жизнь. Не биография. И все же, чтобы позволить себе сочинять, я изучила факты и первоисточники. Перечитала полное собрание сочинений Чехова, его записные книжки, то, как писали о нем художник Константин Коровин и Лев Толстой, переписку Антона Палыча с разными корреспондентами: издателем Алексеем Сувориным, сестрой Марией Павловной (Мапой ее назвали в семье, я бы не осмелилась), его воспоминания о Цейлоне и исследования того маршрута.
Главных книг, пожалуй, пять. Собственно «Переписка А. П. Чехова и О. Л. Книппер в двух томах», воспоминания Ивана Бунина «О Чехове», воспоминания Лидии Авиловой «А. П. Чехов в моей жизни». Обе книги воспоминаний читаются как художественные произведения, а уж переписка — это брак как он есть. Еще «Чехов в Ялте» Аллы Ханило (особенно главы о том, как строилась Белая дача), пьесы «Дядя Ваня», «Три сестры», «Вишневый сад» — именно их и «Даму с собачкой» я в большей степени смежала с жизнью Антона Палыча.
Я смотрела экранизации рассказов и постановки чеховских пьес, слушала лекции, просто нырнула в чеховский мир. Но главное — неделями жила в Ялте и Гурзуфе, смотрела спектакль в театре, где проходили гастроли МХТ 1900 года (правда, первоначальное здание сгорело), бродила чеховскими тропами, разглядывала фотографии, которые лучше любых портретов ухватили образ Антона Палыча (полагаю, потому что он человек будущего). Разумеется, была в Мелихове и даже за кулисами МХТ.
И как книга изменила отношение к самому Чехову?
Отношение не изменила. Антон Палыч для меня — живой человек, с чувством юмора, блестящим талантом, тонкими манерами и своими грехами. Был и остается. Я не понимаю обожествления людей, пусть даже гениев. Однако теперь, когда я так много времени провела с ним, в его жизни и доме, тяжело уходить, отпускать. Чехов мне все еще подмигивает из-за угла: у меня в романе Бунин после смерти друга записывает для него фразочки, так и я…
А еще — я Чехова ревную к разным лекциям и юбилеям. Кажется, будто теперь знаю его лучше других. Разумеется, это заблуждение. Это пройдет. И я уже лечусь новым романом.
Он тоже будет о писателях?
В нем будут перекликаться две эпохи: в одной мне, очевидно, тесно. Вдохновляюсь живописью, архитектурой и Серебряным веком. Об остальном, пожалуй, рано говорить.
Есть ли грань, отделяющая факт от вымысла, которую писателю не стоит переходить? У тебя есть подобные запреты?
Терпеть не могу, когда полощут грязное белье. В романе редактор требует от молодой писательницы «клубнички», но автор в итоге обходится без скабрезностей. Это противно ее тексту и вкусу.
Ну или сцена экскурсии на Белой даче, где туристка допытывается у научной сотрудницы музея про тайные беременности Книппер. А та ей спокойно отвечает, что это «не доказанный факт и не имеет отношения к экскурсии». В толпе экскурсантов я мысленно аплодировала нашему гиду, а потом утащила всю сцену в роман.
Мне интереснее, не с кем жена изменяет мужу (и не как), а зачем? Что она чувствует, о ком думает, бросает ли вызов себе, родителям, запретам. От чего бежит? Другими словами, что в подтексте?
Помнишь, в «Дяде Ване» у Елены Андреевны прорывается: «Хоть раз в жизни!»? У меня есть сцены близости героев — инверсии текстов Чехова. Первая ночь Антона Палыча и Книппер — отсылка к «Даме с собачкой», как могло бы быть изначально, что из личного Чехов отдал своему рассказу. Кто отрезал тот ломоть арбуза? Кто весь извелся? Он или она? Я поменяла местами героев, додумала, добавила биографичного от Книппер и своего (отдать всегда необходимо, чтобы текст зазвучал).
Автора «Дамы с собачкой» упрекали в недосказанности. «Белград» тоже обрывается на полуслове, потому не вполне ясны и чувства Ани к мужу в конце книги, и будущее героев. А что их ждет?
Финал «Дамы с собачкой» просто обогнал свое время. В 1899 году еще было принято вколачивать истину, давать мораль. А Чехов на примере Гурова и Анны Сергеевны показывает, что любовь с трудом вписывается в «решения, которые будут найдены».
К слову, открытый финал не равен недосказанности. Финал «Белграда» для меня единственно возможный. Я довела героев ровно в те места, которые им суждены. Каждый сделал то, на что способен. Руслан бежит спасать Аню и даже ее собачку пытается вытащить. Он человек дела, он любит, как умеет.
Аня с Суровым, увы, выгнаны из рая. Потому что сомневаюсь, что в наше время где-то можно вот так взять, да и спрятаться от жизни, от этих самых «решений».
Второстепенные герои тоже обожглись или удрали, как Мара. Не факт, что ей долго будет везти. Чехов в «Белграде» удачливее всех, потому что как нам без него справляться с тем, что творится?
Беседовала Мария Башмакова