Рабинович и проститутка

Рабинович и проститутка
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
К восьми вечера работы в Манхеттене совсем не стало. Можно было, конечно, порожняком сгонять в ЛаГвардию, но верхний уровен на Квинсборобридж был закрыт на ремонт, а стоять в траффике вместе с огромными траками у которых выхлопная труба получалась на уровне окна кэба, ему не хотелось. Оставался один вариант, мести город, — медленно подниматься по Парк–авеню до девяносто шестой стрит и, так же медленно, опускаться по Бродвею до Вол–стрит вниз.
На углу Бродвея и семьдесят второй, когда Рабинович, остановился на светофоре, в салон, сильно хлопнув дверью, запрыгнула пассажирка. Рабинович посмотрел на нее в зеркало заднего вида и сразу понял, что это уличная проститутка.
Проститутки — хорошие клиенты и классово близкие к таксистам.
— Where are you going? – с печалью, какая должна была выражать понимание нелегкой доли женщины, вынужденной продавать свое тело за деньги в городе Жёлтого Дьявола, спросил Рабинович у bляди.
— О фак, родной акцент, — сказала проститутка. — Владимир Рабинович, хаклайсенс 221495. В честь кого тебя так назвали, Вова?
— В честь Ленина, — ответил Рабинович простодушно. — Так куда вам, девушка?
— Девушка! — воскликнула она. – Давно меня так никто не называл. Я только за сегодняшний день двадцать хуев отсосала.
— Двадцать минетов! — удивился Рабинович. Пытаясь совместить с тем что в его работе похожего могло бы быть. Двадцать трипов сверху вниз в Манхеттене в жару летом в траффике.
— Как это можно?
— Очень просто, — сказала проститутка. — Могу научить.
— Нет уж, — оскорбился Рабинович.
— Только не нужно этого гендерного превосходства. Хочешь сказать, ты в своем такси не сосешь. Сосешь, еще хуже моего, потому что я сосу только только физически, морально меня моя работа не касается, а ты и физически, и морально.
— Она права, — подумал Рабинович. – Извините, — сказал он проститутке, — я не хотел вас обидеть.
— Ладно, проехали, — сказала проститутка примирительно. — Давай лучше у я тебя отсосу и будет двадцать одно.
— Сколько это будет стоить? – спросил Рабинович из чистого любопытства.
— Двадцатник, — сказал проститутка.
— Чем вы руководствуетесь, когда назначаете цену? – спросил Рабинович.
— Количеством труда, — сказала проститутка.
— А как вы определяете количество труда?
— Временем. Ты молодой, не пьяный, кончишь за пять минут.
Рабинович задумался.
— О чем думаешь, уксус? — ласково ущипнула его за бок проститутка.
— Думаю над вашим предложением. За двадцатник мне нужно час работать, — сказал Рабинович.
— Хорошо, — сказала проститутка, — давай ты кинешь меня на тридцатую и Лекс, а я отсосу у тебя бесплатно.
До тридцатой и Лексингтон авеню ехать получалось где–то долларов пятнадцать. Предложение было выгодным, но кое–какие сомнения все же Рабиновича одолевали.
— Во–первых я женат..., — сказал он.
— Дурак, — оборвала его проститутка, — твоя жена такого никогда тебе не сделает.
— Почему вы так думаете! – обиделся Рабинович. Он любил свою жену.
— Потому, что во всяком деле нужен опыт. Я с малолетки, как из дома ушла, сосу. Я еще заплечной на маршруте Москва–Брест стояла. Работала исключительно по софикам. Фотография есть, какая я была тогда красивая. На мне ни одной советской нитки не было, все фирменные шмотки. А ты бы видел, какие я носила крутые очки. Я в Узбекистане у председателя хлопкоуборочного совхоза год прожила в гареме. Анашу курила и смотрела видео пал–секам, когда никто еще не знал, что это такое вообще. Я до двадцати лет целкой была, а отдалась по любви одному югославу в Планете. Думала дура, что он итальянец. А твоя жена, что она видела, кроме, извини, тебя. Вот, например, фаэтон твоя жена умеет?
— Фаэтон? – переспросил Рабинович.
— Вот видишь, ты даже не знаешь что это такое.
Она быстро перебралась на переднее сидение и приказала:
Сядь ниже. Включи офдьюти. На Тайм–сквере станем в траффик минут на пять, там и кончишь.
— Знаете, что, — сказал Рабинович вежливо отстраняясь, — не нужно этого, я вас и так довезу.
— Ты уверен? – спросила проститутка.
— Уверен.
— Жаль, сказала проститутка, ты симпатичный, белье чистое и пахнет от тебя приятно. Пацан еще совсем. Чего ты в такси это пошел. Простату убьешь и вообще всю свою мочеполовую систему.
— Мне для жизненного опыта необходимо. Я – русский писатель, — сказал Рабинович.
— Это интересно. Мне нравится всякие истории читать, — сказала проститутка.
— Каких писателей вы любите? – спросил Рабинович.
— Довлатов хороший писатель. Он всех описывает. А ты о чем пишешь?
— Обо всем, — сказал Рабинович.
— Так напиши про меня, — обрадовалась проститутка.
— Расскажите о себе.
— У тебя в машине можно курить? – спросила проститутка.
— Курите.
Она достала из сумочки помаду, развернула к себе зеркало заднего вида, подкрасила губы поправила прическу, закурила, выпустила в окно струю дыма, откинулась на сидение и принялась рассказывать:
— Началось все с того, что отчим изнасиловал меня, когда мне было четырнадцать лет и сделал это извращенно, чтобы не повредить девственность...

Написал Фельдмаршал rabina1950 на microproza.d3.ru / комментировать