Настоящие служители церкви.

ИНТЕРВЬЮ
- Отец Андрей, как Вы пришли к вере и стали священником?
- Родом я из семьи военных, папа –  военный, мама тоже из семьи военных. Папа приехал в Саратов поступать в военное училище МВД. Там они познакомились с мамой, поженились, родился я, и мы уехали в Среднюю Азию. Так вокруг Саратова вертится моя жизнь. Я был крещён в младенчестве, в трехмесячном возрасте на дому. Папа был не против, но просил крестить не в церкви, так как тогда могли быть проблемы с его армейской службой, потому что сообщали. Позже папу перевели в воинскую часть Тольятти.
Осознанно к вере пришёл через интерес к духовной жизни, когда учился в 7 классе. Искали духовности с одноклассником Сергеем (он потом тоже стал священником – Сергий Гаврилушкин), искали в изотерике и прочей чепухе, в те годы этого было предостаточно. И через это пришли в храм. В Казанский. Встретили покойного отца Германа, который с нами побеседовал, всё объяснил, потому что мы были как два барана. Это была единственная встреча с ним. Он отправил нас в Фёдоровку, в Благовещенский храм, по месту жительства. Настоятелем тогда был отец Григорий Новичков, шла стройка. Он нас заметил, взял в алтарь. Мы были первыми алтарниками. До этого там была алтарницей богобоязненная старенькая женщина Мария, которая замужем никогда не была и в годы воинствующего атеизма пострадала за веру. Надо отдать должное – она научила нас основам алтарного дела. Всему нас научила, объяснила и ушла из алтаря, сказав: «Теперь всё это на вас». Все бабушки в храме попрекали её за это. Но она говорила: «А что мне в алтаре делать, когда там мальчишки есть?»
Наши родители узнали, что мы ходим в храм, но не запрещали. Время было такое, что не запрещали, но все удивлялись этому. Потихоньку пришли мысли послужить Церкви. Отец Григорий написал рекомендацию от храма, владыка Евсевий Савин – от епархии, так как в Самаре тогда семинарии ещё не было. Поступили в Саратовскую семинарию.
Мама сначала настороженно восприняла, а папа нет. Хотя я думал, что будет наоборот, ведь папа служил в армии замполитом. Но именно он поддержал. Моя первая фотография в подряснике была сделана в воинской части. И у него были небольшие, но проблемы из-за меня. С округа приезжал замполит и беседовал с ним – как ты воспитал себе такого сына, что он пошёл в семинарию? Папу тогда поддержал командир части – афганец Щерегин. Он сказал, хлопнув по столу: «А ничего в этом плохого нету, это даже хорошо». На этом всё закрылось. Потихонечку родители стали ходить в храм, хотя никогда не воевали против религии. 
Саратовская семинария как раз только открылась, и ректором был отец Николай Агафонов, известный писатель и публицист. Под его руководством проучились три года, потом был назначен новый архиерей, ректор сменился. Во время учёбы я женился, на четвёртом курсе рукоположился. 
Моё происхождение из военной семьи наложило отпечаток на последующее моё служение в Церкви. Во-первых, я проходил срочную службу, отказавшись после завершения обучения в семинарии от отсрочек. Я считаю, что всем нужно проходить службу в армии, служба в армии отрезвляет. Мне часто задают вопрос, а почему священник на СВО служит? Элементарно – потому что там наши прихожане. Почему мы их должны бросать? Война –это дело политики. Хорошо объясняет наш владыка, что война – это крайняя форма зла на земле. И мы вынуждены в этом зле существовать. Там же наши прихожане, как же мы их бросим, оставим там? Поэтому мы и едем туда окормлять. А для священника армия – кладезь опыта: там никто не против, но никто ни «за». Небольшое пространство плотно населено. Там кого угодно можно встретить. Многие капелланы говорят – когда проповедуешь в армии – проповедуешь всей стране, потому что все эти люди разъедутся по всей стране.
А Вы проповедовали в армии, когда проходили срочную службу?
- Да, я служил срочную в одной части, а военным священником был в другой. Там я был уже в подряснике и получал бесценный опыт, ведь к началу службы в армии я был священником меньше года. Когда я получил повестку, я был тогда диаконом, пришёл к владыке за благословением на прохождение медкомиссии, он сказал – пиши прошение. Я сначала не понял – прошение на срочную службу? Нет – на рукоположение. Благодаря ходатайству саратовского архиерея и военного отдела Московской Патриархии меня направили в часть, где был храм и предоставили возможность совершать священническое служение в соседней части. Отслужив, я вернулся в Саратов. 
А как оказались в Тольятти?
- Отец служил в воинской части 6622. Он сильно заболел, и мы решили перебраться поближе, чтобы поддержать родителей. Решив вопрос с переводом, переехали в Тольятти. Меня назначили в Успенский приход. Папа к тому времени в армии уже не служил, Слава Богу – выздоровел, а я остался здесь, в Тольятти.
Так как папа служил в воинской части 6622, стал взаимодействовать с ней, хотя официального послушания не было. В части все знали, что у замполита сын – священник, приглашали на мероприятия. Когда была смена знамён, я их освящал. В Успенском занимался воскресной школой по благословению настоятеля отца Иоанна Ермакова. После назначения в Тихоновский храм служу здесь уже 18 лет. Папа был здесь завхозом. Он уже умер. При владыке Несторе возглавил военный отдел Тольяттинской Епархии.
Вы предложили время для интервью – 6 утра. Вы всегда так рано встаёте?
- Я всегда прихожу в храм в это время. Рано вставать – это у меня со школы. Во-первых, я не люблю опаздывать. Считаю, что человек опаздывает по одной простой причине – поздно встаёт. На самом деле – это особенность организма. Я всегда рано вставал. Я для себя решил – не важно во сколько я ложусь, важно – во сколько я встаю. Я встаю всегда в 5. Пока все спят, в это время можно заняться тем, что тебе нравится, тем, что ты любишь. Например, ИППО.
Расскажите про ИППО, это послушание?
- У Императорского Палестинского Православного Общества есть пять направлений, из которых мы как региональное отделение можем заниматься двумя: работа с молодёжью и просветительская деятельность в виде лекций. И то – это пока в планах. Это не возложенное священноначалием послушание. Я сам познакомился с деятельность общества, будучи в паломничестве на Святой Земле. Мне стало интересно, захотелось поучаствовать в его деятельности, вступил в это общество. Я люблю Святую Землю, именно Иерусалим, сам был в паломничестве три раза, и всем своим прихожанам советую – не пожалейте денег, оно того стоит. Единственное – если Вы поедете на Святую Землю, то обязательно почитайте, поговорите с тем, кто там был. Туда нельзя ехать просто так. Нужно обязательно освежить в памяти все Евангельские события. Вот тогда переживаешь. Причём каждый раз по-новому. Это очень важно – до поездки проработать места посещения, чтобы во время поездки не тратить время на это.
У вас с матушкой трое взрослых детей. Как вы их воспитывали? У Вас есть свои принципы воспитания?
- Я считаю, что мы должны уметь слушать. Даже сейчас – дочери уже двадцать четыре, она врач в нашей поликлинике, я всегда спрашиваю – как день прошёл, что было интересного, что неинтересного было. Они мне рассказывают. Когда они маленькие были, в садике, жена говорит: «Что ты их слушаешь? – ерунду несут». Я отвечал: «Лучше пусть мои уши слушают, чем чужие». В ходе беседы старался разъяснять ситуацию и направлять их мысли в нужное русло.
Когда маленькие были – каждое воскресенье в храм ходили. Поэтому молитвы с ними не учили специально, они и так их во время служб запоминали. Став старше, сами стали искать Бога. Друзья, компьютер... Но я им говорю так: «Есть Церковь, благодаря которой вы никогда не ошибётесь, что такое хорошо, и что такое плохо». Наша задача – научить ребёнка правильно жить в этом мире, разбираться, что такое хорошо и что такое плохо. Церковь есть тот маяк, который указывает что такое хорошо и что такое плохо.
Церковь – это не священники. Это – Евангелие и учение святых отцов. А батюшки – тоже люди, они могут ошибаться. А вы должны знать Евангелие, и правильно уметь его толковать – как учат святые отцы. Всё должны раскладывать по полочкам. А эти полочки появляются тогда, когда ты ходишь в храм, когда ты молишься Богу, тогда Господь тебе открывает. А если ты в храм не ходишь – нет этой благодати. Соответственно – тебя легко обмануть. Как Европу обманули. Они явные грехи уже считают не грехами. Не потому, что они вредные такие, а потому, что ушли от Бога, давно далеко от Него. И теперь объяснить им это всё – это очень сложно. Этот как ересь – Арий появился, это было его мнение, но если это мнение стали поддерживать многие, появилась ересь. И как трудно было изжить её... Не люди, а Господь ведёт человека. Ходишь в Церковь – будешь спасён.
Расскажите о роли матушки в жизни прихода, в Вашем священническом пути.
- Матушка не из церковной среды, в Церковь стала ходить, когда вышла замуж. Хотя познакомились мы с ней в семинарии. Она устроилась туда подрабатывать уборщицей. Я сказал ей сразу две вещи, когда женились: «Не надо никогда меня шантажировать – или я, или Церковь». (Потому что священник всегда много бывает в храме, не так часто дома, особенно, когда мы строим, или послушаний много, которые требуют много времени). «Не ставь меня перед выбором, он тебе не понравится. Это раз. Второе – можешь трудиться в любом храме, только не в моём. Ты же не знаешь, какой я начальник – я злой начальник. Ты будешь у меня в подчинении, нужно будет тебя отругать, а как я это сделаю? Ещё и у всех на глазах. Хочешь работать – на соседнем приходе, пожалуйста, или в другом месте, но давай лучше дома, что – тебе не хватит разве? – дети, школа, садики, приготовить, убрать...»
У вас многочисленный клир. Какие у Вас принципы управления приходом?
- Первое – на приходе должны быть документы в порядке, и нужно делать всё вовремя, во всё вникать. Второе – некоторые священники считают, что батюшка должен только служить. Но служение священника, как говорил покойный владыка Александр Тимофеев Саратовский, служить – это наша обязанность, ты для этого и стал священником. Помимо этого, нужно помнить, что Церковь – это социальный институт. Чем христианская Церковь победила язычество? – тем, что заботилась о своих прихожанах. Были общины, члены которой собирались на богослужения. Но большую часть времени они помогали друг другу.  Евхаристия – это вершина, а остальное – это были разговоры, общение, беседы, поддержка друг друга. А если батюшка только служит, то он наёмник. Как же вся остальная работа? Приход складывается не из одних богослужений. Богослужение – это кульминация. Ты выходишь на амвон – вот моя паства. Но, чтобы эту паству собрать, нужно же и беседовать, и воскресную школу вести, и какие-то лектории организовывать, социальную работу проводить. И это относится не только к священникам, но и к работникам прихода.
В храме должен быть дежурный священник. Понятно, что первыми, с кем встречается человек, придя в храм – это работники лавки. Но это миряне. Работника лавки запомнят только в случае, если он нахамил. Священник же оставляет след в любом случае. Человек приходит в храм – и он обязательно должен встретиться со священником. В этом смысл дежурства – священник должен находиться именно в храме, а не в комнате отдыха. Вспоминаю себя, когда, впервые войдя в храм, мы с другом встретили отца Германа, и эта встреча стала судьбоносной. А если бы его не встретили, могло бы быть всё по-другому. Или, будучи священником уже, я исполнял послушание дежурного священника в Успенском храме. Храм был открыт ежедневно. Поначалу мне казалось это скучным занятием. Людей было мало в храме, иногда и никого. Но ведь в храме есть всегда работники, которым тоже нужно просвещение. Бывает, человек зайдёт в храм со свечкой, и не знает, что с ней делать. Это повод для общения – Вам что-то подсказать? Смотришь – на следующей неделе он опять пришёл, на службы начал ходить. А потом просит квартиру освятить – и мне копейка уже. (Смеётся). Бывало так, что я людям всю недвижимость и машины освящал, целыми семьями приходили. И всё потому, что встретили дежурного священника. У нас есть комната отдыха, и я её хочу ликвидировать. Батюшки старой закалки, кто у меня всегда сидел на лавочке, как я говорил «рыбачок рыбачит» – это отец Вячеслав Караулов, например. Что такое комната отдыха, он кажется и не знал, где она находится.
Строительство храма велось более двадцати лет. Какие события этого периода особенно запомнились?
- Самый яркий – связанный с устроением иконостаса. Владыка Сергий благословил сразу при моём назначении делать иконостас: «Какой красивый храм, большой – надо красивый иконостас», не слушая мои возражения про необходимость отделочных работ. Стали с казначеем выполнять поставленную задачу. Нашли вариант, принесли на благословение владыке Сергию проект и смету. Не понравился. И тут мне в руки попадается книга – «Высокий русский иконостас», я ахнул. Ради интереса сделали смету. Огромная сумма. Показали владыке – понравился. Я, честно говоря, не знал где брать денег и на более скромный. Казначей Сергий меня поддержал тогда: «Ну мы же храм строим!» И действительно, в храме всё должно быть таким, чтобы человек, зайдя, ахнул, чтобы чувствовал близость Царства Небесного. Как послы князя Владимира сказали – не знаем где были – на небе или на земле. Поэтому и в древние времена люди сами жили в скромных жилищах, даже князья, а храмы Божьи строили богатые. От жилищ не осталось следа, а храмы стоят! 
Но у нас не было даже денег, чтобы начать. Нашли людей, мастеров из Сергиева Посада, договорились, сказав, что у нас возможности нет заплатить сразу, давайте разбивать на этапы. Первый этап – это портал Царских врат. Посчитали, разбили на месячные платежи, каждый месяц перечисляли, а раз в год они приезжали выполнять работы, сверялись по платежам. Иконы писал Саша Ачкасов, с которым я познакомился в Успенском когда служил. Параллельно занимались строительством подсобных сооружений, благоустройством территории храма, обновлением облачений.
Тихоновский храм – доминанта Комсомольского района. Он выделяется своей архитектурой. Что значит для Вас храм? 
- Храм и не должен вписываться в окружающую среду. Храм – это место спасения человека, это место особого пребывания Бога. Фактически это посольство Царства Небесного на земле. Человек, впервые войдя в него, должен почувствовать себя не совсем в своей тарелке.
Если Вас переведут в другое место, Вы расстроитесь?
- Что же я за священник, если я присягу давал, а не выполняю. Второе – как в Успенском, мне никогда не стыдно туда вернуться. Храм же не мой, не моя вещь, мы служим по Указу и должны передать хозяйство следующему, тому, кто тоже будет заботиться о храме.
Как у вас в храме распределяются послушания и чем особенно ценны Вам Ваши собратья по служению?
- Без них мы бы не могли служить и славословить каждый день. График у нас только богослужебный. У всех есть послушания. Я стараюсь не закреплять послушания за конкретным человеком, а сделать это универсальным. Например, больничное служение у нас по понедельникам. Если закрепить за одним человеком, а он вдруг заболел, то некому будет посетить стационар. А так любой дежурный священник выполняет это послушание.
В своё время я сам себе говорил так: «Я должен служить таким образом, чтобы у отца Иоанна не болела голова за те послушания, которые он мне дал. И мы с Лидией Александровной Курышевой выстраивали свою работу по воскресной школе, не дёргая настоятеля. А отцу Иоанну потом говорили люди: «Отец Иоанн, какая у тебя хорошая воскресная школа!» И сейчас стараюсь привить это своим собратьям по приходу и как благочинный.
В настоящее время катастрофически не хватает священников. Например, 1 сентября все школы на линейки приглашают священников, а у нас нет столько батюшек, так как у них линейки одновременно проходят в одно и то же время. Почему их нет? – не проводится работа с алтарниками. У нас пять человек, которые алтарничали, поступили в семинарию.
У Вас в храме много алтарников, где Вы их берёте?
Во-первых, по канонам священнику не положено самому себе прислуживать, иначе он будет не успевать исполнять свои пастырские обязанности. Второе – это работа с прихожанами. Это же наши прихожане, это дети наших прихожан. Рано или поздно мы здесь не будем, а кто останется после нас служить Церкви? В алтарь мы берём в возрасте около 10 лет. Также есть и взрослые, и юные, таким образом у них своя иерархия есть. Всё как у священников, по хиротонии. Бывает по возрасту приходит более старший, а в подчинении у молодого, потому что ничего не знает, и тот его учит. Я вообще сейчас хочу объявить – все мужчины, желающие посмотреть, как проходит богослужение, могут прийти и в алтаре посмотреть. А там глядишь, кто-то из них захочет послужить Церкви. С этой целью приглашаю. Поэтому у нас в алтаре всегда многолюдно.
А в храме наверное одни женщины остаются?
- Нет, слава Богу, мужчин много, много семейных, с детьми. Увеличился приход. Но ветеранов боевых действий нет практически. Поэтому, думаю, что это не связанно с СВО. На СВО видно, что у людей совсем нет духовного образования. Они тянутся, хотят, но не умеют. Кто во что горазд. Но их обращения к Богу из страха, потому что по возвращении мало кто из них приходит в храм и становится по-настоящему верующим. Я знаю одного человека, в Афганистане его подразделение попало в засаду, их взяли в плен и посадили в яму. По одному казнили и сбрасывали куски тел в яму к живым. К концу дня они уже ничего не соображали, не помнили как выбрались, и очнулись только тогда, когда поняли, что вырезали всю деревню, даже кошек и собак, мстя за своих. После этого он не смог служить в армии, стал ходить в храм, каяться и замаливать свой грех. Он каждый год ездит к родителям своих погибших ребят, а 14 детей, которых родил, считает восполнением за убитых им людей. Да, это была месть, и пусть они были мусульмане, но это были люди. И он осознал, что война – это зло, и он стал частью этого зла. Но из всей группы только он пришёл по-настоящему к вере. И там, на СВО, сейчас могут происходить такие же вещи. По благословению владыки у нас в храме, так как он имеет статус военного, постоянно поминаются живые и погибшие участники СВО.
Объясните статус Тихоновского храма – военный и казачий.
- Церковь в казаках и военных не нуждается. Православная Церковь существует больше двух тысяч лет. Она просуществует до скончания века. Об этом говорил Господь. Мы дважды убедились в этом. Первый раз – когда были гонения в начале истории христианства, и в двадцатом веке в нашем государстве. Вы представляете, что такое государственная машина, которая боролась на самом серьёзном уровне? Взрывали храмы, уничтожали иконы, убивали верующих, переписывали историю. И у них это не получилось! Государство, которое боролось с Церковью, осталось на страницах истории, его не существует, а Церковь есть, она возрождается. Да, она не возродилась до того состояния, потому что в Самарской области до революции две тысячи храмов было, а сейчас даже половины нет. Но в любом случае, это больше, чем в советское время, когда их было два. 
- А вот казаки исчезнут без Церкви. Потому что как казаки они сформировались под влиянием веры. Когда под влиянием христианства они перестали грабить, убивать – они пошли на государственную службу. Они были верующими людьми, у них были храмы, священники, они причащались... Первое, что спрашивали у тех кто говорил – хочу к вам, казакам – а ты кто? Я – православный христианин, верую в Пресвятую Троицу – Отца, Сына и Святого Духа. А, ну тогда заходи. То есть они не спрашивали национальность, они спрашивали веру. Вера сделала их казаками. Если от веры отказались, то назвать можно кем угодно, только не казаками. Если взять казачий календарь, то у них нет праздников, не связанных с Церковью. Хуторской праздник какой? – это престольный праздник храма. Присягу на кресте и Евангелии казаки в храме давали. Казацкие храмы всегда были самыми богатыми. Почему? – потому что десятую часть трофеев отдавали в храм. В царской армии были и мусульмане, но это были формирования по казачьему принципу. Но казаками они не были никогда. Казаки-калмыки были по национальности калмыки, но они были крещёные. Вообще в казачестве важно родство. Чтобы отец передал сыну традиции. Волжское казачье общество было упразднено в царское время, так как эта местность уже не была граница России. 
В 90-е годы казачество стало возрождаться, и сейчас казаком может стать любой гражданин, достигший 18-летнего возраста. Хорошим примером считаю формирование казачьего общества на базе храма в Борском районе. Они там поют, читают, алтарничают и совместно с батюшкой проводят различную деятельность и с кадетами, и охраной правопорядка занимаются, и прочее. 
Поэтому, отвечая на вопрос, могу сказать, что этот статус присвоен с одной целью – дать возможность казакам не ссылаться на отговорку, что «нам главу негде приклонить». Причём это не маленький храм, как Ильинский, например, а большой, где войдут все казаки, можно проводить торжественные мероприятия, памятные трагические даты, верстание казаков – пожалуйста.
Что касается статуса военного храма: так как на территории епархии есть воинские части, то сформирован отдел по взаимодействию с Вооружёнными Силами и правоохранительными органами. В храме проводятся молебны, а духовенство посещает воинские части и зону СВО.
А Вы казак? Вы в форме появляетесь иногда.
- Нет, я состоял в казачьем городском обществе, но присягу не давал. Потом оно реорганизовалось в реестровое путём слияния нескольких сообществ, действующих в Ставропольском районе (не без нашей инициативы), и больше я не вступал. Тем более нужно давать присягу, а я уже два раза присягу приносил – как священник и как гражданин, служа в Армии. Я сторонник того, что казаки должны быть родовыми и они должны пересмотреть свою роль по отношению к государству. То, что было при царе, этого уже не возродить, сейчас всё другое, армия другая, страна другая. 
Мне нравится мнение отца Георгия Шестуна, который говорил, что современные казаки должны заниматься двумя основными вещами – служить государству (занимаясь охраной общественного правопорядка в городе) и проводить патриотическое воспитание молодёжи (кадетов) в школах, правильно преподавая историю. То, что объединились казачьи общества, я считаю это прорывом и заслугой Тольяттинской Епархии. К тому же атаманы – П.В. Турков, В.В. Еремеев идут на диалог, значит есть перспективы развития. Ведутся подготовительные работы к заключению соглашения о сотрудничестве – разрабатывается план совместных мероприятий Городского тольяттинского казачьего общества и Тольяттинской Епархии.
Тихоновское благочиние объединяет несколько приходов. Какие направления пастырской деятельности Вы считаете наиболее важными сегодня?
- Мы не выдумываем ничего нового. У нас есть Устав, по которому мы должны развивать четыре основных направления: катехизация и образование, миссионерство, молодёжь и социальное. Понятно, что в той или иной степени они развиваются на всех приходах немножко по разному. И опять же упираемся в то, что или не хватает священников, или не хватает подготовленных кадров. Почему-то не приходят на приходы люди, окончившие катехизаторские курсы.
Ваш приход окормляет кадетские классы. Что такое кадетский класс, и как проводится эта работа?
- Кадетские классы – это с одной стороны профессиональная ориентация, хотя это не обязательно, с другой – желание родителей привить детям дисциплину. Построение, форма, дополнительные занятия, строевая подготовка... Плюс – патриотическое воспитание. Причем, это не сборка-разборка автомата Калашникова, это не то, что – умеешь воевать или нет. Сергия Радонежского же нельзя назвать не патриотом Отечества. А он меч никогда в руках не держал и кольчугу не знал как одевать. Патриотизм – это любовь к тому, что образовало нашу государственность. А это Церковь. Слава Богу, что Патриарху Гермогену памятник поставили недалеко от Кремля. Когда в Москву приезжаю, всегда посещаю его, чтобы поклониться. Потому что если бы не он, то не было бы у нас никакой России. Была бы огромадная Польша. Именно он писал воззвания к народу и умер из-за этого. Вот это патриотизм, вот это надо знать – как надо любить Отечество своё, что и на смерть пойти за него. И не бояться ничего. А смелость ему придавала вера в Бога. Он знал, что за правое дело умирает, и Господь его не оставит. И не оставил. Его мучителей никто не знает, а Патриарха Гермогена всегда будем поминать и обращаться за его святыми молитвами. Вот это патриотизм.
По большому счёту нужно сказать, что Тольятти нужен кадетский корпус. Если бы в своё время у нас не закрыли военное училище, то у нас бы и не было кадетских классов. На самом деле, кадетские классы – это большая головная боль. Что такое кадетский класс? – это кадеты, у которых есть офицер-наставник, который проводит с ними дополнительную подготовку. Но в школе это не предусмотрено. Ни по программе, ни по финансированию. Плюс офицер-наставник должен пройти курс минимального педагогического образования. Не все хотят, не все могут.
Проблема работы духовенства в кадетских классах какой-то процент упирается в проблемы с родителями. Если я приду в рясе с крестом и скажу: «Дорогие мои родители, я в армии служил в инженерно-сапёрной бригаде, я умею разбирать-собирать автомат, установить минное поле...– я 99 процентов даю, что все скажут – да-да-да, батюшка, занимайтесь. А вот если я приду и скажу: «Давайте я с вашими детьми буду говорить о нравственности, о любви, о милосердии, то я больше, чем уверен, что скажут: «Ну батюшка, ну...» И вот это очень страшно. Я как-то на общем родительском собрании сказал, что надо своих детей учить целомудрию, и в зале засмеялись. Если такие слова вызываю смех, то это очень печально. И об этом я им сказал, если для них это слово становится анахронизмом. А вообще-то это фундаментальная вещь. Если его нет, то всё рушится. Рушится вся нравственность. Родители большую роль играют. И учителя. На них тоже нужно обращать внимание, когда организуется работа с молодёжью. 
Патриарх Тихон стал небесным покровителем прихода. Какие качества его характера наиболее близки Вам?
- Его недаром называли тишайшим. Другой бы на его месте столько дров наломал, вокруг и так столько крови лилось, и обновленчество. Я считаю, что Церковь сохранилась именно благодаря его тихому управлению. Он всегда поступал по любви, в простоте сердца. И он был молитвенник. Поэтому стараюсь, чтобы и приход жил в любви, и службы чтобы совершались каждый день.
Патриарх Тихон возглавляет сонм новомучеников и исповедников Российских. Как Вы считаете, чему нас учит подвиг новомучеников сегодня?
- Церковь христианская зиждется на крови мучеников. Мы и все литургии служим на антиминсах и престолах, куда вложены частицы именно мучеников. Они подают нам тот самый высокий пример, которым мы вдохновляемся сами и вдохновляем верующих, в том числе на СВО: положивший душу свою за други своя её спасает. Мученичество – это то же самое. Богу разве нужны мученики? Мученики нужны нам. Это люди, на которых мы ссылаемся, на их крепость веры, когда испытываем чувство маловерия или сомнения в Боге. И новомученики ещё раз нам подтвердили подвиг первых мучеников, и нужны они были прежде всего для нашего Отечества как подтверждение истинности направления движения нашей страны как православной державы. И хотя потом были десятилетия безбожной власти, и казалось, что так будет до скончания века, но не так – власть, которая боролась, она исчезла, а кровь новомучеников – она возродила веру в нашей стране, и мы находимся в периоде возрождения.
Батюшка, сколько лет Вы в сане?
- В сане с 1996 года – 29 лет.
А у Вас есть духовные чада?
- Одна прихожанка мне говорит: «Батюшка – Вы мне духовный отец». А я отвечаю:  «Нет, я Ваш духовный внук». Я не настолько духовно опытный, чтобы быть кому-то духовным отцом. Часто просятся ко мне в духовные чада. Я объясняю: «Многие воспринимают духовного отца как священника, которому исповедуются. Но это неправильно. Во-первых, Вы исповедуетесь Богу, а не священнику. Во-вторых, во время исповеди Вы начинаете беседу какую-то, тем самым священника обременяя. Отец Георгий Шестун говорил: «Если исповедь длится более 5 минут, это является грехом как до того кто исповедует, так и для того кто исповедуется. Поэтому я приглашаю на духовные беседы, которые проходят у нас еженедельно». И мало кто приходит! Я им объясняю: «Поймите, Исповедь – это таинство, священник связан там тайной исповеди. Например, Вы приходите с проблемой в семье. Я не могу решать эту проблему, если Вы одна или один. Проблему нужно решать сообща. Но я не могу уже пригласить вторую половину, потому что я не могу открыть тайну исповеди, иначе я буду подлежать суду, а я не хочу терять сан. А вот на духовную беседу – пожалуйста, приходите, пообщаемся, чайку попьём, обсудим проблему. Плюс – духовник – это тот, кого чадо  должен слушаться. А часто скажешь что-нибудь, в чём уверен, а слышишь: «Ну, батюшка, я не согласен». Я считаю, что духовный отец нужен для корректировки тех людей, которые шатки, которых нужно постоянно корректировать. А так – достаточно духовного собеседника. Чтобы у меня собеседники были, я каждую неделю провожу занятия, по средам.
У Вас много послушаний, кроме богослужений. Хватает ли времени на молитву?
- Нет. Вспоминаю, как говорил нам отец Николай Агафонов, когда учились в семинарии: «Братья, у вас сейчас золотое время! У вас столько этого времени! – вы можете читать книги, ходить в библиотеки и всё … станете служить попами – вы ничего…». И действительно – туда, сюда, беготня, то одно, то другое. 
Но Господь нам заповедовал молиться. Поэтому таким как я, советую расставлять акценты и выделять время на молитву...
Оглядываясь на годы служения, какие плоды Вы видите и за что особенно благодарны Богу?
- Благодарен Богу я за всё. Взять даже службу в Армии: отслужить срочную службу и священником служить, потом в Успенский попал… У нас же проблема с преемственностью, всё духовенство молодое, мало пожилых священников, от которых можно черпать традиции. Благодарен Богу за встречу с отцом Николаем Манихиным, отцом Вячеславом Караулова. Отца Иоанна я не назову пожилым духовенством, но он потомственный священник, который не превозносился этим, но всегда делился. Благодарен за тех людей, с которыми служу. Я бы никогда не построил храм ни Тихона, ни Матроны, если бы не было Сергея-казначея, Колоярского, Баканова… Каждый внёс то, чего я не знаю. Я внёс то, что я знаю. Я благодарен Богу, что мы так объединяемся. Церковь – это же соборность. Поэтому я не люблю, когда меня начинают хвалить.
Какие планы и мечты о приходе, о благочинии Вы бы хотели реализовать в будущем?
- Духовенства бы побольше, потому что не хватает. А с тем духовенством, которое есть, хотелось бы проводить общие духовные беседы на разные темы, об обязанностях священника, с приглашением опытных священников, с чаепитием. Библиотеку хотелось бы открыть публичную, православную и читальный зал с подготовленным библиотекарем, который мог бы дать рекомендации. Школу алтарников хотелось бы сделать. 
Что для Вас значит 50-летний юбилей?
- Меня как-то спросили: «Батюшка, Вам сколько лет?» И я не смог сразу ответить. Стал высчитывать с 75 года. Потом думаю – хорошо это или плохо? Решил, что хорошо. То есть мне так хорошо, что я не замечаю годы. Счастливые не замечают времени. А здесь мне все напоминают – тебе уже 50! Нет, для меня это очередная дата. Вот праздник церковный, это да. Любимый мой праздник – это Пасха. Самый лучший праздник в мире: потому что 47 дней поста, служба – другая, она хоть и длинная, но энергичная: крестный ход, кадишь, кричишь, плащаницу заносишь, переодеваешь облачение, такая радость о воскресшем Христе и от осознания, что мы воскреснем! И я всегда говорю: «Надо жить от Пасхи до Пасхи!» А года… Радостно, что большую часть жизни я в Церкви, и дай Бог, и дальше так жить. 
Какое бы слово Вы оставили своим прихожанам и духовным собеседникам в день юбилея?
- Я часто и на проповеди это говорю: ничего нового мы придумать не можем, всё за нас Господь сказал и дал нам эту мудрость. За Спасителем эту мудрость повторял Владимир Мономах: «Живите в любви, любите друг друга, и тогда Господь Вам всё подчинит. Он своим сыновьям это завещал, которые не послушали его и всё провалили. В отличие от учеников Спасителя. И поэтому Церковь стала Вселенской и будет существовать до скончания века. Живите в любви друг ко другу. Тогда всё нам будет подчинено и подвластно, ничего нам не будет страшно или опасно. Потому что, если мы будем любить друг друга, значит мы будем любить Бога. Ничего нового я не сказал. 
А в чём заключается любовь? Вот ты любишь своих прихожан, и ты стараешься помочь им воспитать их детей и поэтому берёшь их детей в алтарь. Как детей воспитывать? – в любви. Как свою любовь к ученикам проявлял Христос? – Он с ними разговаривал, учил, потому что знал, что наступит момент, когда Его не будет с ними, останутся одни и должны будут в этом мире как-то жить. А на что мы можем опереться? – на знания, чему нас научили. Вот и научи. Не кричи, не ори, не осуждай. Как апостол Павел объясняет, что такое любовь – она не злится, не раздражается, долготерпит …( 1Кор., 13, 1-13). И если мы так будем жить, у нас и на приходе всё хорошо будет, и в государстве, и в домах.