Однажды, повстречал Иван Грозный на том свете товарища Сталина и остановился перед ним, задумчиво поглаживая бороду.

Иосиф Виссарионович стоял напротив в простеньком костюме, неспешно дымя трубкой, внимательно смотря на царя Ивана IV…

‒ Ну что, Иосиф Виссарионович, встретились два правителя, коих потомки окрестили «кровавыми тиранами»?

‒ Да, Иван Васильевич, помоями и грязью нас с Вами недруги полили обильно.

‒ Столетия идут, а люди не меняются. Вот смотрите, Иосиф Виссарионович, и я и Вы работали на благо Родины. Мы боролись с ее внешними и внутренними врагами, расширяли ее границы, делали державу сильнее. И мы удосужились после кончины, лишь гнусных обвинений в кровожадности.

‒ Согласен, Иван Васильевич. А вот тот, кто был слабым правителем, стал Святым. Мы оба же знаем, о ком я говорю. Верно?

‒ Так и есть, Иосиф Виссарионович. Стыдно и горестно. Как же можно было так править, что рядом не осталось верных людишек! Как можно было отречься от Богом даденной державы! Никто из Рюриковичей, так не поступил бы. Ведь мы: «государствовали от великого Рюрика 717 лѣтъ». Лишь это меня успокаивает и удерживает от того, чтобы найти его здесь и хорошенько не попинать. Не раз ведь я говорил:

«Как может цвести дерево, если у него высохли корни? Так и здесь: пока в царстве не будет должного порядка, откуда возьмется сила и стабильность?».

‒ Полно, полно, Иван Васильевич. Успокойтесь, а то у вас борода взъерошилась. Что было, то было. Сейчас-то наша общая Родина в надежных руках, и несмотря на все напасти и коварных врагов, ее не сломить и не пошатнуть.

‒ С этим не поспорить. Вот только обидно порой, что не часто вспоминают о том, как я сокрушил Казанское и Астраханское ханство, сражался с латинянами на Западе и с крымчаками и турками на Юге, выкупал русских пленных из чужеземной неволи. Как по моему слову, осваивали бескрайнюю Сибирь…

‒ Помнят, умные люди помнят обо всех Ваших благих свершениях во славу Руси. Ну а глупцы, глупцы всегда будут верить в ложь…

На этом, Иван Васильевич и Иосиф Виссарионович крепко пожали друг дугу руки и каждый пошел по своим делам.