Спектакль «Йорт» рассказывает альметьевцам об альметьевцах
Назад – в ностальгию
Зрители погрузились в лирико-драматичные истории на фоне былой эпохи. Они выбирали один из трех сюжетов, которые развивались одновременно, но разными маршрутами по всему зданию театра. Многим персонажи напомнили о себе в молодости, в том числе автору этих строк.
Мне удалось пройти всеми тремя маршрутами. Сначала думал, что за один раз «понадкусываю» из каждого, но зрителям запретили переходы. Для этого всем на запястья прикрепили разноцветные браслеты, как на турецких курортах. Да и увлекся я действием, так что не заметил, как прошли два часа.
…Мы потанцевали на дискотеке той поры. Поучаствовали в митинге по поводу «Годовщины Великого Октября», где зрители (настоящие) искренне аплодировали докладчику. При этом милиция вывела наружу гиперактивную «вечную бабушку» (актеры). Погуляли на советской свадьбе с настоящими лимонадом и рыбными консервами. Так и подмывало что-то выкрикнуть душевное в адрес тостующих, но я боялся, что выведут. Замечание от милиционера все же получил за то, что мешал актерам...
Все это было впервые, и зрители не совсем понимали, как себя вести. Например, уместно ли аплодировать по ходу представления? А желание было. Если да, пострадает эффект погружения и будет видно, что это лишь игра.
Три локальные истории на фоне эпохи
Всего на каждый спектакль продают 51 билет, по 17 на каждый сюжет. Больше не получается, поскольку действие происходит и в малых пространствах. Для того чтобы увидеть все истории, нужно сходить на спектакль трижды.
Задействованы около 40 актеров театра и 20 участников хора из Альметьевского музыкального колледжа. Таким образом, зрителей и участников спектакля примерно одинаковое число.
Зрителей встречают прямо у входа, они вместе смотрят пролог, потом делятся на три группы и идут своими маршрутами.
В прологе эпатировало, когда вслед за панихидой здесь же внезапно началась новогодняя дискотека. Автор пьесы Равиль Сабиров (Сабыр) пояснил, что реально была такая история. Внезапно под Новый год умер известный человек, которого по статусу должны были проводить в последний путь из этого здания. А здесь уже все было готово к празднику для школьников, стояла наряженная елка... И он состоялся чуть ли не сразу, как вынесли гроб.
События всех сюжетов разворачиваются в тогдашнем Доме техники нефтяников, который на самом деле был домом творческих и деятельных людей. Здесь кипела жизнь, и его можно назвать одним из мест силы Альметьевска. Все это в спектакле стало фоном для локальных жизненных историй.
Мой путь по театру начался с сюжета «Любовный апперкот» («Сөю һөҗүме»). К девушкам, занимающимся в хореографической студии, прикрепили ребят-боксеров, чтобы научить их танцевальным движениям...
Началось с того, что в вестибюле возле гардероба нас, 17 зрителей, подвели к седовласой женщине, которая, как нам объяснили, будет вести нашу группу.
«Я немного волнуюсь», – сказала она.
«Мы тоже», – решил подбодрить ее я. Возникла неловкая пауза, и дама взяла себя в руки. Оказалась, что это была талантливая игра искусно загримированной молодой актрисы Лилии Загидуллиной. Она изображала главную героиню в старости, которая рассказывает о своей необычной истории.
Другая история называется «Последняя, первая, единственная» («Соңгы, тәуге, бердәнбер»). Пятидесятилетний первый секретарь горкома КПСС влюбился в молодую официантку. А в тех исторических условиях это, мягко говоря, не приветствовалось… История обретает неожиданный поворот…
Еще один сюжет называется «На краю обрыва» («Упкын читендә»). Речь идет о внутритеатральных коллизиях. В центре сюжета – вздорная 40-летняя прима, которая хочет быть режиссером.
Дом силы
Содержательную сторону идеи директор театра Фарида Исмагилова объяснила так. Это здание – знаковое для города место. Ранее оно называлось Домом техники нефтяников. Построено «Татнефтью» в стиле сталинского ампира в едином архитектурном ансамбле площади Ленина и открыто в 1960 году в тогдашнем центре города. С тех пор оно на долгие годы стало не только географическим, но и единственным культурным, образовательным, общественным центром.
«Стены здания вобрали в себя энергетику, энтузиазм первопроходцев, участвовавших в превращении деревни Альметьево в нефтяную столицу Татарстана», – говорится в аннотации к спектаклю. Здесь были свой оркестр, ВИА, танцевальный коллектив. Работали детские кружки и спортивные секции…
В 1990 году «хозяином» здания стал театр. Премьерные спектакли проходили в Доме техники при полных аншлагах. Это было время, когда зрители спрашивали билеты на спектакль уже на остановке.
Для Равиля Сабыра подготовка сценария стала серьезным опытом.
«Очень было интересно заниматься исследовательской работой, общаться с людьми, собирать истории, факты, – рассказал он. – Прочитал много книг местных писателей и сделал для себя много открытий. Написаны, по сути, три пьесы с вымышленными сюжетами, но на основе реальных событий. Материала собрано столько, что, если бы это было технически доступно, можно бы создать и больше сценарных маршрутов».
На сцене замысел воплотил Сардар Тагировский (Абдуллин) – один из самых оригинальных театральных мастеров Венгрии. Уроженец Казани, он переехал туда в шесть лет с родителями. Теперь он там – лауреат многих театральных премий. Еще юношей Сардар познакомился с представителями Альметьевского театра, гастролировавшего в Венгрии. Позже взаимодействовал с главрежем Тинчуринского театра Туфаном Имамутдиновым. Тот пригласил его в Казань, где Тагировский поставил два спектакля. И вот Сардар – главный режиссер Альметьевского театра.
Работники невидимого фронта
Больше всего меня поразила техническая и организационная сложность иммерсивного спектакля. Думал, первый блин будет комом. Но нет, все прошло без видимых ляпов. Три группы были проведены так умело, что почти не пересекались, хотя их сценки проходили в одних и те же локациях (всего их было 20!), включая коридоры, закоулки и подвал.
Основные пространства задекорировали и оснастили системой специального освещения. На стенах повсюду развешаны плакаты той поры.
Одни и те же персонажи, но в других ситуациях, участвовали то тут, то там… Артисты внезапно появлялись из разных дверей и ниш… Какой выверенный хронометраж! Кто-то это просчитал, а кто-то незримый всем рулил. Это не за кулисами с бумажкой в руках выпускать актеров на сцену, когда надо.
На третьем показе я намеренно отставал и смотрел, как непонятно откуда появившиеся рабочие быстро-быстро меняют антураж, а актеры – свои сценические наряды.
Четко работали билетеры, сопровождавшие группы. Они знали назубок маршруты и быстро показывали места для зрителей, чтобы не мешали актерам. Все действия начинались без заминки.
Диалоги идут то на русском, то на татарском языках. Русскоязычные зрители высоко оценили работу синхронистов, которые незаметно следовали с радиомикрофонами за каждой группой. Напомню особенность татарского языка: предложения построены наоборот в сравнении с русскими. Не имея заранее текста, невозможно переводить синхронно и успевать за диалогами. Надо полностью дослушать фразу до конца, чтобы понять ее смысл…
Бывало, в татарских театрах Казани зрители смеялись дважды над одной и той же репликой – сначала носители языка, потом те, кто в наушниках. А здесь – одновременно...
Сардар Тагировский сказал, что в Будапеште иммерсивный спектакль проходил в музее-замке на 500 зрителей, разделенных по восьми сюжетам!
Так что есть к чему стремиться.
Анвар Маликов
Фотографии предоставлены автором и Татьяной Афониной (Альметьевский драмтеатр)