Дмитрий Прокофьев: Вы хотели «советскую модель экономики» — вы ее получили

В один день, 26 февраля, Минэкономразвития и Росстат выпустили релизы с оценкой промышленного роста. Или его резкого замедления — в зависимости от того, с какой стороны вы предпочитаете смотреть на экономику. Тот, кто оценивает ситуацию в целом и смотрит на нее глазами потребителя, обратит внимание, что по итогам января 2025 года промышленность нарастила выпуск на 2,2% г/г — но это почти вчетверо меньше, чем в декабре (8,2%), и вдвое меньше среднего показателя за 2024 год (4,6%). В январе сократились: общее металлургическое производство (на 1,7%), производство мебели (на 2,4%), а также выпуск одежды и обуви (на 3,4%). Темпы роста пищевой промышленности замедлились вдвое — 2% против 4,1% в 2024 году. Если проще, тормозит все, что не обеспечивается напрямую правительственным заказом. А то, что обеспечивается, растет: производство «готовых металлических изделий» увеличилось на 33,1% год к году, а «прочих транспортных средств» — на 36,9%. Но не единым госзаказом жива экономика — поэтому Росстат отмечает снижение в добыче (минус 3,02% м/м), обработке (минус 3,53% м/м), генерации электроэнергии (минус 2,44% м/м). В то же время инфляция не собирается тормозить, что бы там ни обещал финансовый регулятор в опубликованном резюме обсуждения ключевой ставки. По данным Росстата, с 18 по 24 февраля ИПЦ вырос на 0,23% против 0,17% и 0,23% двумя неделями ранее; с начала года ИПЦ вырос на 1,94% — для конца февраля это много: считая с благополучных 2012-13 гг., быстрее, чем сейчас, цены росли только в феврале 2022 года. Это та самая структурная трансформация в действии. Вы хотели «советскую модель экономики» — вы ее получили. Ресурсы идут в приоритетный, с точки зрения правительства, сектор, а остальные сектора в ситуации дефицита ресурсов сокращают производство, снижают ассортимент и т. п. Да, есть важное отличие: советская экономика упиралась в плановое регулирование цен - и нехватка ресурсов находила отражение в дефиците. По «фиксированным ценам» товаров не хватало. Правительство, конечно же, пыталось управлять их распределением, когда хорошо, когда плохо. Но в целом «все все понимали». У кого есть деньги — иди покупай в две, в три, в четыре «официальных цены», при желании можно найти все. У кого денег нет — стой в очереди, жди распределения «заказов». А у кого есть деньги, но нет готовности/возможности покупать желаемое по «неофициальным ценам», — пожалуйста, «храните деньги в сберегательной кассе». Сейчас не так. Инфляция — великий помощник правительства с точки зрения планов по выполнению задач. Она стирает доходы в реальном выражении. Да, ты больше работаешь, формально больше и получаешь, однако объемы твоих покупок не увеличиваются и качество не повышается — а значит, и дополнительные ресурсы на тебя не тратятся. Но если в советской экономике человек «бегал и доставал» то, чего не мог найти в свободном доступе в торговле, сейчас за товарами бегать не надо — «магазины битком», бегать надо за деньгами. И правительство подсказывает, где эти деньги раздают от живота веером. Макроэкономику не обманешь — резкое снижение курса доллара (на 17%) не отразилось на ценах на товары примерно никак (за исключением очень узкого сектора, где они жестко привязаны к курсу, вроде заграничных турпутевок). Потому что цены толкают вверх более значимые факторы, чем колебания курса. Но, повторю еще раз, это именно то, чего все так хотели. «Рост выпуска», финансируемый правительством в ситуации дефицита ресурсов (труда и капитала), означает либо регулирование потребления, либо рост цен. На макроуровне рост «промышленности» оплачиваете исключительно вы сами (а не бюджет). Правительство только умело запустило механизмы взимания этой платы. Дмитрий Прокофьев, экономист, автор Telegram-канала «Деньги и песец»