Инвестор Евгений Скигин о стартапах, принципах инвестирования и значении медитации

Евгений Скигин — инновационный бизнесмен с международной картой проектов. Предприниматель, создавший и построивший самый известный экодом в Австралии, преуспевший в агробизнесе в Нидерландах и развивающий собственный проект в России. В интервью «Снобу» он рассказал о своих принципах инвестирования, профессиональном выгорании предпринимателей, социально направленном бизнесе и русских пословицах.

Вы открываете большой центр медитации по технике випассана в Рощино. Зачем это может быть нужно бизнесмену и инвестору?

Сейчас для меня в приоритете сферы, связанные с восстановлением здоровья, энергии и жизненных сил человека. Это напрямую связано с проектом строительства медитационного центра на 150 человек в Рощино, Ленинградской области. Для его возведения используется костробетон — экологичный материал с нулевым углеродным следом.

Идея этого пространства возникла как ответ на вопрос, как помочь человеку, который потерял ориентиры, обрести смысл и навести порядок в своей «ментальной бухгалтерии». Современные вызовы часто становятся причиной выгорания даже для самых сильных и смелых людей, которые привыкли справляться с любыми проблемами самостоятельно.

Центр випассаны — это абсолютно некоммерческий проект, рассчитанный на любого человека, а не только на предпринимателей. Его цель — дать людям возможность помочь себе самим. Все: медитационные курсы, проживание, питание — будет бесплатным для каждого.

Однако стоит отметить: такие программы подходят не всем. Они требуют воли, сосредоточенности и внутренней дисциплины. Эти качества важны для любого современного бизнесмена, но те, кто решаются пройти випассану, должны быть к этому особенно готовы. Например, чтобы провести 10 дней в полной тишине и изоляции от коммуникаций, требуется глубокая внутренняя работа. Это вызов, который помогает найти свое предназначение, особенно предпринимателям новой волны.

Вы говорите, что даже сильным людям иногда нужна помощь. Проблема выгорания действительно актуальна для предпринимателей?

Предприниматели, как правило, люди психически устойчивые и умеют держать эмоции под контролем. Однако я уверен, что кризис в бизнесе начинается с личного кризиса самого предпринимателя.

Если цель бизнеса — только зарабатывание денег, это всегда путь к разочарованию. Деньги сами по себе не могут быть конечной целью. Если нет более глубокого смысла, предприниматель теряет ориентиры, начинает совершать ошибки и сбивается с курса.

Чтобы избежать личного кризиса, важно не только искать решения, но и формировать новые тренды, ниши и отрасли, совмещая прибыль с пользой для общества. Такой баланс — основа устойчивого бизнеса.

Что вы имеете в виду под устойчивым бизнесом?

Предприниматель, переживающий кризис, может создать уникальный и даже инновационный продукт. Но для этого нужны сильные опоры — понимание, ради кого и ради чего вы работаете.

Сегодня, по моему мнению, все взаимосвязано настолько, что не получится поднять свой бизнес и себя лично, не помогая подниматься и другим, не подставляя им плечо. Вот пример из сельского хозяйства, сферы, мне хорошо знакомой: эта отрасль развивается, подтягивая за собой множество других — от микробиологии до производства современной техники и цифровых технологий. И на каждом этапе производственного цикла нужно будет инвестировать, обучать, модернизировать. Думая о прибыльности своего проекта, ты создаешь занятость, выручку другим предприятиям. То есть ты решаешь свои вопросы и задачи, но одновременно решаешь задачи и смежных, чужих бизнесов. И жизнь так устроена, что нужно понимать и учитывать эту взаимную зависимость обязательно.

Получается, что коммерческие цели сейчас взаимодействуют и напрямую связаны с социальной миссией бизнеса?

Предприниматель сам себе должен ответить, готов ли он быть в бизнесе не только в роли инноватора и коммерсанта, но и нести социальную ответственность. Для меня социальный вектор — это именно про баланс растущих финансовых показателей бизнеса и той пользы, которую он создает для общества и среды. И для себя, конечно.

Как инвестор я развиваю собственные проекты и инвестирую в чужие. Я вижу, как влияют технологии, инновации, наука друг на друга. Я изначально закладываю в бизнес-идею социальную пользу, «миссию» своей деятельности. Для меня это ответ на вопрос: «Зачем? Для чего в принципе я это делаю?»

Как вы принимаете решение об инвестициях в стартапы? Какая идея вас может вдохновить вложить средства в чужой бизнес-проект?

Идея должна заинтересовать, я должен увидеть в ней смысл и ценность. Не банальное «купил за рубль, продал дороже». Я могу сказать «нет» стартапам из тех сфер, которые не входят в круг моих моральных представлений о бизнесе. Пусть это даже будет перспективный проект и от талантливого предпринимателя. Важна личность самого предпринимателя, того, кто именно ищет финансирование. Вообще, в моей картине мира инвестор подыскивает актив для вложений с ожиданием не только возврата своего капитала, но и денежного прироста.

Молодые и амбициозные стартаперы порой не учитывают личность акционера в становлении своей компании, рассуждая: «Вы нам деньги, мы вам — рентабельность, и вашего мнения мы знать не хотим». Концепция монтера Мечникова из «Двенадцати стульев», который хотел продать театральный реквизит Остапу Бендеру по своей схеме товарно-денежных отношений «утром деньги, вечером стулья», не работает в инвестпроектах. Личность инвестора должна иметь значение для предпринимателя. Не можешь довериться — не бери тогда деньги.

Многие компании сегодня говорят про дефицит квалифицированных кадров. Поиск специалистов затягивается, приходится снижать стандарты и требования к должности и кандидату. Вы сталкиваетесь с кризисом кадров? Какие решения вопроса видите?

У предпринимателей нет руководителя и утвержденной должностной инструкции, а принимать решения в этическом поле приходится часто, как в приведенном вами примере. Когда у владельца бизнеса есть этический стандарт по найму персонала, он знает, сколько времени уходит на выполнение задачи и какой результат должен быть, какие знания и компетенции нужны, в каких вузах и на каких предприятиях их может получить сотрудник.

И если уже так произойдет, что вообще не останется кандидатов, то предприниматель сам выполнит эту задачу. При таком подходе есть и решение: если сотрудник недотягивает до требований позиции, то руководитель знает, как его подтянуть. Нельзя научить только тех, кто этого не хочет.

Вы легко делегируете задачи сотрудникам?

Делегирую только компетентному специалисту, который справится с задачей без лишних вопросов. Но для этого надо самому уметь объяснять, что требуется сделать.В свое время мы организовывали обучение в Голландии на базе агрохолдинга для своей российской команды сотрудников — тех, кто работал с сельскохозяйственной техникой. Так как дорогостоящие комбайны завозились из Европы и протоколы по их обслуживанию российским компаниям были недоступны. Мне же важна квалификация и определенного уровня самостоятельность работников. Сотрудников обучили, они получили новые компетенции, а компания вышла на новый уровень. Такой трансфер опыта обычного сотрудника делает экспертом, а компанию — более конкурентоспособной.

А как вы договариваетесь с партнерами, когда у них другой взгляд на процесс развития?

С компаньонами работу выстраиваю на доверии. Далеко не всегда этот опыт бывает позитивным, но разочарование тоже часть сотрудничества. Несостоявшееся партнерство не должно ставить крест на новых проектах. Еще с детства, когда я учился в ленинградской школе, я запоминал русские пословицы как энциклопедию жизненной мудрости. Одна из них хорошо описывает партнерство: «Один в поле не воин».

Вы успешный инвестор. Какие проекты вы считаете самыми значимыми?

Успех — это не только прибыль, но и опыт. Большинство моих проектов оказались успешными. Конечно, было всякое: и кризис доверия, и недооцененные активы, но если оценивать эти сделки с финансовой стороны, то даже из сложных проектов удалось извлечь выгоду.

В 2009 году в возрасте 25 лет я занялся экологичным предпринимательством с использованием возобновляемых ресурсов, стал акционером австралийской компании EcoFibre. Я помог бизнесу вырасти и окрепнуть. В 2016 году я выгодно продал свою долю инвесторам, покинув проект, а компания стала публичной, вышла на биржу.

С 2010 года я являюсь соакционером компании по производству технической конопли DunAgro в Нидерландах. Сегодня компания — технологический лидер в инновациях в области агротехники, в процессах по переработке тресты и в производстве строительных материалов из костры технической конопли. DunAgro — единственное предприятие в мире, кто применяет префаб-технологии, позволяющие прямо на фабрике собирать дома из готовых модулей из костробетона.

Когда вы решили, что российский рынок готов к подобным проектам?

Мне понадобилось пару лет, чтобы оценить состоятельность бизнес-идеи по строительству агропромышленного предприятия по выращиванию и переработке технической лубяной культуры в России, это время было нужно для изучения емкости рынка потребления, знакомства с регионами, подбора подходящих посевных полей и поиска местных партнеров.

Лишь в 2015 году я начал инвестировать в российский АПК в этом сегменте. Параллельно была начата научно-исследовательская работа по селекции и семеноводству культуры. Селекция в сельском хозяйстве — антидот стагнации отрасли, самый капиталоемкий инструмент в области научных и лабораторных испытаний со сроком окупаемости в пять лет.

Вы по-прежнему рассматриваете развитие проектов в сельском хозяйстве?

Для меня по-прежнему глобальная задача — вывести российский агросектор по выращиванию и переработке льна и конопли на лидирующие мировые позиции. Сейчас первенство в этих технологичных отраслях за европейскими странами: Францией, Бельгией, Нидерландами, которые обеспечивают до 2/3 мирового объема выращивания.

Подготовила Ольга Обыденская